Несколько слуг пронесли рулон плотной ткани и положили его на траву в той
стороне лужайки, где находился оркестр.
последними. Но стулья были расставлены так, что с любого места была хорошо
видна вся лужайка.
оживленно переговаривается с Гарсиа.
шахматным ковром. Как только они удалились, с обеих сторон тенистой аллеи
появились две шеренги мужчин. Те, что шли с левой стороны, были одеты в
белое, а те, что шли справа, - в черное. Головы первых восьми мужчин в
каждой команде прикрывали гладкие шапочки. У последующих на головах
красовались ладьи, кони и слоны. Под гром аплодисментов шествие заключили
две дамы и два кавалера в золотых коронах. Под барабанный бой каждая из
фигур, отвесив поклон в сторону президента, заняла свое место на
гигантской шахматной доске.
которой мы удостаиваем наших победителей чемпионата страны по шахматам или
международных турниров. Здесь перед избранной публикой еще раз
разыгрывается партия, принесшая победу. Сеньор Гарсиа уже в девятый раз
удостаивается такой чести. Но смотрите, игра уже начинается.
удар - черная пешка сделала шаг ей навстречу.
представлению. Я же, наоборот, был настолько захвачен увиденным, что не
мог сразу расслабиться. Это была самая необыкновенная партия, которую я
когда-либо видел.
восточные владыки, где рабам, изображавшим выбывшие из игры фигуры,
отрубали головы, читал я об инсценированных играх и без варварских
жестокостей, но такой спектакль - повторение уже сыгранной партии в столь
грандиозных масштабах - превзошел все мои представления.
12
Шахматист я был слишком заурядный, чтобы по достоинству оценить тонкости
финальной части. До тех пор, пока силы противников не сократились до двух
пешек и ладьи с каждой стороны, я ощущал какое-то беспокойство. Нечто
подобное я уже испытал, наблюдая за игрой Кордобана и доктора Майора.
было задумано достаточно интересно. Фигуры выводили друг друга из игры
ударом кинжала. "Пешки" из стана противника уносили очередную жертву с
шахматного поля и укладывали с края на траву. Все происходило в полной
тишине, которую нарушали лишь удары барабана, объявлявшие следующий ход.
Удачные ходы зрители сопровождали аплодисментами. А с момента, когда игра
вступила в затяжной эндшпиль, на лицах гостей уже все отчетливее
проступала вежливо скрываемая скука. Все чаще и чаще подзывали официантов,
которые сновали с подносами, полными напитков. Исключение составляли лишь
Гарсиа и еще несколько человек. Гарсиа, которого я не выпускал из поля
зрения, находился в состоянии сильного возбуждения, будто проигрывал
партию заново. С таким же напряжением следил за игрой Вадос. Диас же в
свою очередь с не меньшим вниманием наблюдал за Вадосом.
своего министра внутренних дел. Их взгляды встретились. Скулы на лице
Вадоса напряглись. Руки Диаса, которые тот держал на коленях, сжались в
кулаки. Дуэль взглядов длилась мгновение, затем оба опустили глаза, словно
непослушные дети, осознавшие свою вину, и снова стали смотреть на
шахматное поле.
Это граничило с ненавистью, не лишенной вместе с тем взаимного уважения. Я
уже слышал о их соперничестве и теперь понял, что оно непреодолимо. И если
бы не умение сдерживать себя, неприязнь вылилась бы в открытую вражду.
черный - покинул шахматное поле и, отвесив низкий поклон Гарсиа, вручил
ему свой кинжал, затем проводил самого победителя на поле, чтобы тот нанес
свой coup de grace [смертельный удар (фр.)].
Гарсиа нервно раскланивался, поблескивая стеклами очков.
удовлетворением. - Теперь остается только церемония прощания с
президентом, гости уже становятся в очередь.
поедешь на студию? А мне бы хотелось остаться, чтобы разобрать с Пабло
начало партии и все ходы коня. Я еще не встречал у него такой комбинации.
вечером дома.
Служители скатывали гигантский шахматный ковер. Я раскланялся с Вадосом и
направился к машине.
шахматам становятся национальными героями. Общественное мнение создается и
определяется путем воздействия на подсознание, чего даже не пытаются
скрывать. Самые жалкие лачуги соседствуют со зданиями будущего. По меньшей
мере непонятным казалось это "детище" Вадоса...
подсознание. Мария Посадор оказалась права, предположив, что моей первой
реакцией будет неприятие всего этого. Но профессор Кортес своими
рассказами о трущобах смутил меня. Он производил впечатление человека
интеллигентного, отличавшегося той старомодной добропорядочностью, которая
не приемлет лжи.
беспристрастен. И в то же время я спрашивал себя, насколько я
действительно искренен в своем желании не вникать в то, что выходит за
рамки моей профессиональной деятельности.
обычную колею. Повсюду царило оживление, характерное для вечеров в дни
церковных праздников. В барах и ресторанах было полно народу. На площадях
и перекрестках играли музыканты.
и фотоаппарат и решил еще раз пройтись в район рынка. Однако там улицы
оказались пустынными. Я обратил внимание на маленькую нишу в стене одного
из домов: мерцающее пламя нескольких свечей освещало глиняную фигурку
богородицы. Вокруг одной из свечек я заметил свернутую трубочкой полоску
бумаги, на которой было что-то написано. Я снял ее и поднес к глазам.
убили те... - затем следовало незнакомое мне слово, возможно бранное, -
...индейцы, у которых нет души".
с дубинками в руках. Я невольно напрягся.
уставился мне в лицо, затем жестом приказал своему товарищу опустить
дубинку.
сеньор. Мы поставили свечки, чтобы напомнить деревенскому сброду, что
смерть Марио Герреро... - он снова ввернул незнакомое слово, - ...не
останется без отмщения. Для собственной безопасности вам лучше здесь не
появляться.
партии давало основания предположить, что подобное может произойти и со
сторонниками Тесоля. А ни один контракт не стоил того, чтобы ради него
рисковать жизнью в какой-нибудь уличной потасовке.
свернул в сторону главной дорожной развязки и провел там два часа,
наблюдая за интенсивностью движения, после чего отправился спать.
выводы.
перевести мои дорожные подсчеты на язык компьютера и получить первые
приблизительные оценки. Из-за относительно небольшого объема информации я
справился с этой задачей значительно скорее, чем предполагал.
предварительной схемы. Но я попытался охладить его пыл, сказав, что обычно
мне требуется не менее шести попыток. Однако он воспринял мое признание
как проявление излишней скромности и пригласил меня пообедать на
Пласа-дель-Сур.
Роллинс Джеймс
Лондон Джек
Андреев Николай
Бажанов Олег
Прозоров Александр
Сертаков Виталий