поверил ни словечку, ворвался... Пистолетом размахивал... Я
c& a-. перепугалась. А лысый начал осматривать комнату.
Повел взглядом, а потом прицелился в шкаф и велел Рюйтеру
бросить оружие, и...
меня... в-вы оба! - Девочка была готова разрыдаться:
Рюйтеру поднять руки... а я выскользнула вон и побежала
сюда. К вам. Это все. Оба еще в номере. Иначе я увидела бы
их, пока звала и стучалась.
и дурацким выражением на физиономии небритой! А рассуждать и
варианты рассчитывать недосуг - цейтнот намечается!
нежные взаимоотношения Женевьевы и Пенелопы как нечто само
собою разумеющееся. Теперь надлежало призадуматься. Участие
девчонки в игре, где я считал ее просто пустой фишкой,
оказалось полной и примечательной неожиданностью. Черт
возьми! А кое-кто жалел невинное дитя, поневоле влипшее в
передрягу, о которой не подозревает...
Лелеемый и драгоценный Рюйтер, мой красивый, ублюдочный,
человекоубийственный Рюйтер угодил в когти федеральному
агенту Ларри Фентону.
Дрелль во мраке ночи, можно лишь догадываться. Врываться в
гостиничный номер, не имея чудовищно сильной "руки" среди
канадских властей - а "руки" у Ларри наверняка не имелось, -
мог лишь законченный, девяносто шестой пробы и чистой воды
болван. Ибо здесь он числился частным лицом и обязан был
расхлебывать заваренную кашу. Впридачу, Фентон, по всей
видимости, не получил приказа вывести господина Рюйтера в
расход. Подобные задачи препоручаются одному-единственному
секретному заведению - тому, где числится я.
переправить через южную границу, какого, спрашивается,
лешего захватывать подопечного среди крупнейшего города, в
крупнейшем и роскошнейшем из отелей? Темный переулок или
открытое поле неизмеримо лучше служат подобным целям.
Кстати, возможно поэтому Рюйтер и рискнул явиться к
Пенелопе. Не рассчитывал на столь непроходимую глупость
противника.
фактом: Ганс угодил в переплет. Чек подписан, сказал по
телефону Мак. - А сумму проставите сами...
Женевьева не стала. По крайности, со мною не советовалась.
Пенни бежала рядом, словно хорошо вышколенный щенок. Я
!`.a(+ao вдогонку. Женщины обернулись. Две пары глаз
устремились на меня с оценивающим, враждебным любопытством.
Оценка не вызывала сомнений: Дэйва Клевенджера сочли
неизбежным злом, помехой, с которой либо справиться
надлежит, либо...
касаемо своих грядущих действий.
убедить его в чистоте своих намерений. Равно как и милую
дамскую парочку. Еще предстояло обезвреживать Маркуса
Джонстона, однако всякому овощу свое время, и тревожиться об
этом загодя не стоило. Позвоню Маку, пусть подергает нужные
ниточки, добьется, чтобы Маркуса немедленно отозвали...
соусом скормить спасательную операцию - при условии, что она
боком не выйдет, - заинтересованным лицам? Ведь не станет же
частный сыщик Давид Клевенджер колошматить федеральных
агентов ради бабенки, с которой и переспать не успел? Сколь
просто и легко убеждать Женевьеву, я уже увидел. А еще
наличествовал Рюйтер, профессионал, чей здравый смысл
наверняка не зависел от старомодного чувства
благодарности...
ридикюле ключ, вспомнила, что сама вручила его Пенелопе.
Скосилась на дочь. Та отрицательно мотнула головой.
Женевьева пожала плечами и постучалась.
изнутри дверную ручку и впустил нас. Первой вошла
эскортируемая дочерью Женевьева, за ними обеими, на разумном
расстоянии, проследовал я.
сцену, каким только и место во второсортных кинофильмах.
Ганс Рюйтер, импозантно-величественный в спортивном пиджаке
и отглаженных брюках, скучал подле распахнутого шкафа, держа
ладони, поднятыми кверху. У ног его покоился маленький
автоматический пистолет - испанская игрушка, из тех, чей
ствол не прячется в механизме затвора, а выставляется
напоказ.
нарезкой для глушителя, каковой и торчал, где положено. То
ли Рюйтер носил его постоянно, то ли наспех привинтил во
мраке шкафа - сказать было затруднительно.
незаконных и уличающих устройств наподобие глушителя. Во-
первых, вам становится неловко, стыдно, а зачастую и больно,
ежели эту штуку обнаруживают при обыске, во-вторых, она
отнюдь не делает выстрел совершенно бесшумным, а в-третьих,
перекрывает мушку и не дозволяет взять хоть сколько-нибудь
приемлемый прицел.
очень много - и хорошего, и худого. Держался Ганс, надобно
признать по чести, безукоризненно. Выглядел самоуверенным,
скучающим, надменным. Единственно допустимый вид поведения,
когда попадаете в похожую передрягу. Противник невольно
' $c,k" %bao: а что за карта у парня в рукаве? И начинает
беспокоиться.
Фентона, топтавшегося поодаль с револьвером наизготовку.
Тощая физиономия блестела от пота, и даже на бритой макушке
сверкали капельки испарины. Левой рукой он дал нам знак
затворить за собою дверь. А в правой держал еле заметно
вздрагивавший тридцативосьмикалиберный револьвер.
Дженни. - Кем бы ни были, вы не имеете права являться ночью
до полусмерти пугать неповинную девочку, грозить моим...
друзьям! Уберите дурацкую пушку вон, и...
Я уже знал ее актерские способности и не сомневался: о
преувеличенном гневе договорились во время полуминутного
перешептывания с Пенелопой. Дого ворились ли о чем-то ином -
оставалось выяснить. Меня гораздо больше занимал сейчас
Ларри Фентон.
обретал нужную самоуверенность. И даже на мгновение отвел
глаза от Рюйтера:
чувством. Парень, похоже, позабыл, что мы не пили братской
чаши, и не клялись в обоюдной дружбе до гроба... - Только
поэтому не дал девчонке удрать. О да, голубушка, я все
прекрасно приметил. И понял: ты бежишь за маменькой, а она -
у американского частного детектива. Дружная семейка, ничего
не скажу. Помогите, Клевенджер.
Ганса ко мне и наоборот, молили: пособи, а я торжественно
извинюсь, на колени стану, челом ударю - только потом, когда
выберемся отсюда подобру-поздорову... Что ж, парня можно
было и понять. Комната битком набита врагами, единственный
возможный союзник - я.
мушке, покуда я вытрясу из женщин кой-какие сведения...
Осторожно, между нами не суйтесь! Парень хитер и опытен.
Русанов Владислав
Прозоров Александр
Корнев Павел
Самойлова Елена
Орлов Алекс
Браун Дэн