Чтение 24–й страницы книги ~Усмирители~

целеустремленно распугиваю покупателей! Это не годилось. Никуда.

Я расчетливо, напоказ, ударил валявшегося в глубоком обмороке человека
ногой по лицу.

Впервые за все истекшее время великан отверз уста.

- Какого черта, - зарычал он, - какого черта лупишь лежачего, сукин кот?

И ринулся вперед, разъяренный донельзя. До такой степени рассвирепевший,
что напрочь позабыл хитроумные приемы членовредительства и смертоубийства.
Сгреб меня в обнимку доподлинной медвежьей хваткой и сдавил. Я, приличия и
убедительности ради, слегка тюкнул его носком ботинка, в голень.

Кажется, не зарегистрировано достоверного случая, когда взрослый и
здоровый мужчина был бы насмерть удавлен эдаким способом, а боевые
наставления указывают, что, средневековым легендам вопреки, даже хребет
неприятелю поломать весьма затруднительно. Я с тоской припомнил: из каждого
правила бывают исключения.

Недооценил я привязанности этого субъекта к поверженному приятелю. И
силищу его истинную недооценил. Требовалось незамедлительно изобразить
потерю сознания, дабы минуту спустя не утратить чувства по-настоящему. Я
прекратил брыкаться, обмяк, обвис. Не могу сказать, будто сделалось легче.
Медведь буквально взбесился и ничего уже не принимал в расчет. Я уже
готовился произнести быструю отходную молитву, когда раздался отрывистый
глухой удар, и чудовищное давление на ребра ослабло.

Снова раздался удар - сопровождаемый всхлипывающим звуком. Объятия
разжались полностью, и я ухватил спинку стула, ибо иначе просто повалился бы
рядышком с Номером Первым. В комнате было темновато, перед глазами плавали
радужные пятна, и все-таки я ухитрился разглядеть великана, опустившегося на
колени, беспомощно закрывающего голову ладонями. Позади, сызнова занося
ухваченный за ствол тридцативосьмикалиберный револьвер, виднелась фигурка в
панталонах и дурацком пушистом свитере...

Гейл продолжала методически избивать медведя рукоятью, хотя в этом уже не
было ни малейшей нужды: парень повалился бесчувствен, аки скот зарезанный. Я
с трудом приблизился, перехватил поднятую руку.

- Хватит... Не то в преисподнюю... вколотишь...

Прерывистое дыхание Гейл вылетало с хрипловатым шумом.

- Я подумала... Подумала" он... удавил тебя!

- Не успел, - ответил я. - Спасибо.

- Мэтт! - воскликнула она, указывая револьвером на лежащего:

- Посмотри, Мэтт!

Верзила рухнул на бок и лицо, освещенное полосой света из приоткрытой
входной двери, виднелось явственно. Даже залитого кровью, бледного как мел,
Дэна Бронковича трудно было не признать, увидав накануне утром.

Я глубоко вздохнул, помотал головоай, осторожно приблизился к нашей
двуспальной кровати, склонился, Номеру Первому при падении досталось по
морде еще крепче, нежели Бронкович, однако не признать неподражаемого Поля
Пейтона мог бы лишь весьма близорукий субъект.

Смеяться, собственно, было нечему. Подозреваю, что у меня приключилась
доподлинная истерика.

Глава 19

Гейл вышла из ванной, отирая руки махровым полотенцем.

- Что ты вытворяешь, Мэтт?

Я только-только сделал впрыскивание Бронковичу, подававшему признаки
жизни, и приступал к Полю Пейтону, который и без того преспокойно лежал бы
до утра. Однако рисковать, не стоило.

В порядке чистейшего человеколюбия покорный слуга сменил на шприце иглу.

- Ваша неотразимость, - обернулся я. - Это не кинобоевик. В повседневной
жизни едва ли разумно задавать себе столько труда, вышибая людям
соображение, чтобы потом оставить их на произвол судьбы, дать очнуться и
поднять на ноги всех ведьм и дьяволов.

- На произвол судьбы?!. Да им же в больнице место.

Увы, любители непоследовательны. Пять минут назад она избивала парня по
темени, а теперь заботилась о его здоровье.

Задребезжал телефон.

Гейл покосилась на меня, я приблизился к аппарату, подождал третьего
звонка, поднял трубку.

- Да?

- Владелица отеля, миссис Медоуз. Что происходит?

- Разве происходит?

- Постояльцы жалуются на ужасный шум из вашей комнаты.

Я поколебался, не списать ли побоище на пьяную драку, не сказать ли, что
мы с женой искали закатившуюся монету... Но лгать попусту не следует.
Назревали осложнения, намечался визит полиции... Пускай в дела простых
смертных вмешиваются обитатели Олимпа. У них, если верить старику Гомеру,
водилась такая привычка.

- Послушайте, миссис Медоуз, - обратился я к невидимой собеседнице, - вы
правы. Здесь действительно творились вещи неприятные. Немедленно вызовите
Вашингтон, Округ Колумбия, номер...

Не рассчитывайте, что я сообщу этот номер вам. Запрещают, извините
великодушно.

- Миссис Медоуз, вы можете слушать разговор сами?

- Никогда не подслушиваю частных разговоров, - оскорбилась достойная
хозяйка гостиницы.

- Будьте любезны тщательно подслушать этот. Когда я закончу говорить с
вашингтонским начальством" зададите ему любые вопросы. Но после - рот на
замок. Речь идет о государственной тайне...

Вашингтонскому телефонисту я назвался условным образом, говорившим: в
комнате - чужой, и нас прослушивают по проводу. Минуту спустя раздался голос
Мака:

- Да?

- Это Мэтт, сэр.

Настоящее, а не кодовое имя. Еще один условный знак.

- Слушаю тебя, Мэтт.

Мак исправно отозвался на тревожный пароль. Повторил имя, что значит:
"вас понял".

- Звоню из Кариньосо, Новая Мексика, гостиница "Аквамарин", четырнадцатая
комната. Хозяйка: миссис Медоуз. Она, по моей просьбе, слушает разговор и
будет рада убедиться, что никаких неприятностей не последует.

- Разумеется.

- Вы хотели расследовать вопрос о приметах, которых не сообщаете, но
которые почему-то сделались известны в Кариньосо.

- Помню. Расследование оказалось безрезультатным.

Голос Мака звучал весьма угрюмо:

- Речь идет о родственниках, уже не допустивших нас до своей кухни.
Можете не рассчитывать на их любовь и гостеприимство.

- Не смею, сэр. Только, пожалуйста, позвоните родичам и скажите, что двое
их любимых сынишек валяются в моем гостиничном номере. Обоих нужно извлечь и
подлечить. В этом пункте, полагаю, сотрудничать согласятся.

Воспоследовала пауза.

- Без этого не мог обойтись?

- Отлично мог. Мог, например, стоять столбом и считать новые пуговичные
петли в собственной пижаме. Швейные машинки, между прочим, у храбрых
портняжек имелись. Равно как и ножницы... Светскую беседу вести было
некогда, лампу я, конечно же, не зажег, опознать не сумел.

- Примерный характер причиненного ущерба?

- Два сотрясения мозга - наверняка. Возможны, однако маловероятны, и
проломы черепов. Один комплект поломанных ребер с последующими повреждениями
внутренних органов. Здесь, пожалуй, потребуется и небольшая пластическая
операция. Обоим субъектам сделано впрыскивание В.

- Они представились?

- В положенном порядке - нет. Я отворил крепостные ворота, а сквозь них
ринулась небольшая орда. Ордынцы опознаны.

- Чего им требовалось?

- Не имею представления. Спросите родичей.

- Попытаюсь... Ты-то сам, цел-невредим?

- Спасибо за участливость, сэр. Мне чуть не выдали визу на тот свет, но
подоспела помощь... Не жалуюсь.

- Сколько времени тебе отвести?

- Получаса должно хватить. После этого - не мешкайте, иначе ребята
ненароком сыграют в ящик. А это нежелательно, и весьма. Бога ради, сэр,
сделайте все возможное, чтобы родичи избавили меня от своих отпрысков. Не
могу денно и нощно спускать с лестницы малолетнее хулиганье. Других дел по
горло.

- Постараюсь, - угрюмо сказал Мак. Я подумал, что через полчаса в
вашингтонских кабинетах начнется веселое и очень бурное оживление. - Теперь
дай-ка поговорю с миссис Медоуз...

Я положил трубку на рычаг.

- Гейл! Не понимаешь, зачем вовлекли в дело хозяюшку? Психология, чистая
психология. Она все едино подслушала бы. А нам в каталажку отправляться
недосуг. Теперь же достойная дама станет пыжиться от гордости, причастившись
высочайших государственных тайн, а молчать будет как рыба: Мак убеждать
умеет.

Гейл смотрела на меня странным взором.

- Впрыскивание В... Значит, есть еще впрыскивания А и Б?

- Сидели на трубе, - ответил я. - Ладно, разглашу служебный секрет. Так
называемая "инъекция А" вызывает мгновенную смерть, однако следы оставляет,
и немалые. "Инъекция Б" работает медленней, зато любой врач торжественно и
добросовестно определит кончину от разрыва сердца. И только. Уразумела?

Гейл заметно вздрогнула.

- Какой ужас... Ты... ты не слишком хороший человек, Мэтт.

- Я ужасен. Однако ты узнала это еще в Эль-Пасо, и посему замнем