любимому мужу Деннису, который посвятил всю жизнь хорошим гражданам этой
славной части Дорсета.
новостях телевидения увидели Оринду и толпу, которая встречала ее лишь
слегка оркестрованными приветствиями. Вернувшись на поезде из Лондона, отец
со смешанным чувством выслушал новость о пресс-конференции Оринды на теле-
видении. Она могла украсть его популярность. Или спасти ему жизнь, скорей
всего невольно. Но вечером на очередной встрече преданных сторонников в
церковном зале он тепло обнял ее (со взаимностью), что было бы немыслимо
днем раньше. Но довольными казались не все. Тень Оринды, Анонимный Любовник
Уайверн, следовал за ней мрачнее тучи. Оринда, в шелковом платье цвета еже-
вики, сияя от сознания своей щедрости и добродетельности, бросала на него
вопросительные взгляды, словно не понимая причины гнева. Почувствовав внут-
реннее облегчение, Оринда вроде бы не догадывалась, что, подавив свою обиду
на то, что кандидатом выбрали не ее, она в некотором смысле понизила статус
Уайверна. Он был лучшим другом Денниса Нэгла, но Оринда оставила своего
Денниса прошлому. Даже до меня это дошло лишь в конце вечера.
ворот событий. Хотя сама приложила руку к перемене настроения Оринды.
- В глазах избирателей она восстановила свою постоянную роль жены! Слов
нет, она хороша в этой роли. Но она не жена Джорджа. И она не может наде-
яться, что будет по-прежнему открывать все праздники и тому подобное. А я
держу пари, что именно это у нее на уме. Что вы сказали ей на скачках?
что это она, кого мы должны были бы выбрать.
справится с Ориндой и со всеми остальными, - успокоил я ее.
Полли, велели мне читать мысли людей.
нию, что колебания его выдающихся усов похожи на флюгер. Они сигнализируют
о направлении его чувств. В тот вечер, вздыбленные и колючие, они говорили
о смешении воинственности и самомнения. А это означало готовность к борьбе.
Обширная миссис Китченс (в больших пунцовых цветах на темно-синем) весь ве-
чер с тревогой следила за нарастанием боевого духа мужа и время от времени
подходила ко мне.
чтобы она оставила в покое моего Леонарда.
действовать надо по-другому. Но под настойчивые и повторявшиеся понукания
миссис Китченс я подошел к ним и услышал взволнованный и жалобный скулеж
Леонарда.
на сторону врага. И мне невыносимо видеть, как он пускает возле вас слюни,
это отвратительно...
шующей лавы под довольно нелепой внешностью, - это новый мир.
объединила партию вокруг Джулиарда. В ту ночь в нашей комнате отец букваль-
но не хотел слышать и слова, сказанного о ней. Он решительно приложил палец
к губам и вытащил меня в коридор, плотно закрыв нашу дверь.
что люди, голосующие за меня, глупые?
здесь в спальне одни. Ты никому не повторял наши слова?
уволен, потому что Ушер Рудд подслушал его разговор в постели с помощью од-
ного из устройств, которые улавливают голоса по слабой вибрации оконного
стекла?
твой сын.
Не давай ему никакого повода.
ло влияние только в Хупуэстерне. В Куиндле уже меньше, и совсем немного в
деревнях, точками разбросанных по карте, где был один церковный шпиль, пара
пабов и одна телефонная будка. Приветствия и аплодисменты встречали ее воз-
ле дома. А где-нибудь, скажем, в МиддлЛэмпфилд (население 637 человек),
когда она приезжала убеждать избирателей, они ограничивались вежливым "О-о?
Ах!" и возвращались к своему сидру домашнего производства. В большинстве
деревень сидр, вылитый в глотки избирателей, действовал гораздо эффектив-
нее, чем .целование младенцев. И крепкая голова отца, приспособленная к пе-
нистому яблочному продукту, заработала ему одобрение. Каждый день во время
ленча мы ездили от паба к пабу (я за рулем), и я привык выслушивать приго-
вор избирателей.
маю, я буду голосовать за него. Этот Бетьюн, говорят, городской адвокат. А
ты знаешь, как мы о них обо всех думаем. - И мой собеседник опускал боль-
шой палец вниз.
за ним на Южный полюс. Оринда полагала, что деревни - напрасная трата вре-
мени. Так же считал и Мервин.
отец, будто не замечая двойного нажима. - Хотя я платил за свою выпивку,
они платили за свою. И никто никому не обязан.
лению, любила и то, и другое. Поэтому отец, Лаванда и я провели несколько
дней, разъезжая в серебристо-золотом "рейнджровере" по отдаленным деревням
и таская за собой "мыльный ящик". Мы проверяли, чтобы ни один избиратель не
остался (как говорил отец) неперевернутым. А на следующей неделе пришла
очередь Оринды: она чуть не погибла.
наконец прибыл с посыльным ящик с моим имуществом и велосипед.
скудные свидетельства моей жизни. Два приза за победы в стипль-чезе среди
любителей, несколько фотографий: я на лошади или на лыжах, групповые школь-
ные снимки, застывшая команда, я сижу в первом ряду, а капитан обнимает ку-
бок (за стрельбу в цель), книги по математике и по истории скачек с биогра-
фиями жокеев. Одежда, не слишком много, потому что, к своему отчаянию, я
продолжал расти.
его свадьбы с моей матерью. Он вытащил снимок из рамки и несколько долгих
минут разглядывал его. Потом провел пальцем по ее лицу и глубоко вздохнул.
час в комнату, ты бы узнал ее?
ростительное вторжение.
после паузы. Я сглотнул.
вил правдивый ответ:
нами. Но отец остался абсолютно спокойным и фактически дал мне время прийти
в себя.
Лондон, положил туда мои документы, звучно щелкнул замком и объявил, что
сейчас мы наведаемся в "Газету Хупуэстерна". Но фактически мы поехали к ре-
дактору, который был одновременно издателем и владельцем единственной го-
родской ежедневной газеты. Когда мы вошли, он встал из-за стола. В рубашке
с длинными рукавами, усталый, средних лет и, судя по тону его колонки на
первой полосе, въедливый.
когда мы прошлым вечером встретились с вами, вы спросили, думаю ли я, что
люди, которые голосуют за меня, глупые?
рии не соответствовал моему родителю, заинтересованный, подумал я.
я хочу, чтобы вы кое-что просмотрели.