— Вы знаете, я тут места себе не нахожу… Вы, наверное, в курсе его сегодняшнего… ой, нет, уже вчерашнего выступления? Ему весь день звонят, звонят: из правительства, из прокуратуры, из Министерства юстиции, наши друзья… Целый легион журналистов звонил, и наших, и иностранных — и всем нужен Сережа. А его нет! И никто не знает, где он. Как вы думаете, может, в управление охраны сообщить? Или в милицию?
— Думаю, этого делать не стоит, — мягко сказал Савелий, — вашего мужа вполне можно понять: после такого доклада ему надо побыть одному…
— Но он всегда меня предупреждал, когда задерживался где-нибудь! Это так на него не похоже!
— Лучше успокойтесь, прощу вас, и обязательно постарайтесь уснуть, — посоветовал Савелий, — а я попробую его разыскать. Обещаю вам: как только отыщу его, первым делом попрошу его вам позвонить.
Он еще несколько минут успокаивал жену Малютина, и только после того, как почувствовал, что его слова хоть немного, но подействовали на нее, Савелий пожелал спокойной ночи и положил трубку.
У него оставалось еще два номера: прямого служебного телефона, который стоял в рабочем кабинете Малютина, и мобильного. По служебному, как Савелий и ожидал, никто ему не ответил. Сотовый был отключен.
«Жена наверняка по всем этим телефонам прозвонила, — подумал Савелий, — и тоже безрезультатно, иначе бы она так не волновалась. Остается только два варианта: или Малютин сейчас вне этих телефонов, или… не желает ни с кем общаться: мобильный-то наверняка у него с собой, просто отключил, чтобы побыть одному. Может, отложить тогда наш разговор на завтра? Нет, у Малютина сейчас на душе такие кошки скребут, его нельзя оставлять наедине с собой. В таком состоянии мало ли чего может случиться… Еще пустит себе пулю в лоб сгоряча!»
Убедившись в том, что обычными способами пропавшего следователя не найти, Савелий понял: у него остался единственный шанс разыскать Малютина — применить свои способности, переданные ему Учителем и особо проявившиеся благодаря обряду Посвящения.
Савелий уселся на ковер в позе лотоса, положил перед собой телефон и расслабил полностью тело; его руки лежали ладонями кверху, глаза были закрыты. Он сосредоточился, открывая в себе внутреннее зрение, затем сконцентрировал всю свою энергию и направил ее к ладоням.
Так он просидел несколько минут и, когда почувствовал наконец тяжесть в руках, потихоньку начал посылать энергию, волнами вытекающую из его рук, в космическое пространство. Он постарался представить своим внутренним зрением образ Малютина и настроить пучки льющейся из него энергии на его образ. Спустя какое-то время Савелий ощутил легкое покалывание в руках: значит, где-то далеко отсюда его волны коснулись энергетического тела Малютина.
Савелий постарался поточнее настроиться на эти слабые сигналы — и вскоре он уже мог определить направление, в котором в настоящий момент находился следователь. Еще чуть-чуть усилия — и перед внутренним взором Савелия возник смутный образ. Он становился все четче и четче, пока Савелий ясно не увидел Малютина. Тот недвижно лежал на каком-то большом кожаном диване. Савелий повнимательнее присмотрелся к окружающей обстановке и понял, что Малютин находится в рабочем кабинете собственной квартиры — он определил это по семейным фотографиям, висящим над рабочим столом.
Главное было достигнуто: Савелий теперь точно знал, где находится Малютин. Теперь надо было убедить его поднять трубку. Савелий набрал номер квартиры Малютина и, не дожидаясь гудков, послал к Сергею Петровичу мощный импульс:
«Возьми трубку! Возьми трубку, это очень важно для тебя! Возьми немедленно!»
На третьем гудке Малютин пошевелился на диване и потянулся к телефону — сейчас Савелий все это видел, как будто сам находился в кабинете следователя: настолько хорошо он настроился на волну Сергея Петровича. Увидев, как тот тянется к трубке, Савелий с облегчением вздохнул: кажется, у него получилось…
— А-а, суки, вы меня и здесь достали! — услышал Савелий в трубке голос Сергея Петровича. Хотя он со следователем до этой минуты никогда не общался, сразу было понятно, что Малютин сильно пьян. — Ну, что вам от меня еще надо?! Оставьте меня в покое!
— Сергей Петрович, что с вами? У вас все в порядке? — осторожно спросил Савелий.
— Погоди… Такты не… Ты кто? -Малютин хоть и был очень пьян, все-таки понял, что этот голос не похож на тот, который он так ненавидел и так боялся.
— Я ваш друг, поверьте мне. Поверьте, как поверила мне ваша жена, которая сейчас места себе не находит. Я вас прошу, позвоните ей и успокойте ее.
— Что тебе нужно? — Малютин не хотел говорить о своих домашних с незнакомыми, уж слишком много негативных ассоциаций это вызывало.
— Я хочу вам помочь. Для этого мне надо знать, кто и чем вас шантажирует…
— Я никому не доверяю! — Голос у Сергея Петровича стал заметно тверже: это Савелий постоянно посылал ему импульсы с энергией, помогающей быстро прийти в себя. — Тем более не доверяю тем, кто звонит ко мне анонимно!
— Хорошо, я представлюсь. Меня зовут Сергей Мануйлов. Сейчас долго объяснять, кто я и почему мне так хочется вам помочь. Но вы должны мне довериться. Чтобы вам проще было это сделать, вы можете получить обо мне кое-какую информацию у генерала Богомолова. Ведь вы его знаете?
— Да, очень хорошо знаю. Мы часто общаемся.
— Спросите у него обо мне. Думаю, вы получите от Константина Ивановича исчерпывающий ответ, который позволит вам поверить в искренность моих намерений вам помочь и в то, что я не причиню вам никакого вреда… Чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее мы сможем начать действовать для вашей пользы. А теперь очень прошу вас — позвоните жене, она ждет.
Савелий послал напоследок большой сгусток энергии, который был способен окончательно протрезвить Малютина. Из разговора он понял, что у следователя на самом деле есть большие проблемы и он очень напуган какими-то людьми. Говорков решил, что обязательно выполнит свое обещание и поможет Малютину во что бы то ни стало. Он положил трубку и расслабленно раскинулся на полу, направив ладони вверх: поиски Сергея Петровича отняли у него немало сил.
А тем временем наконец-то пришедший в норму Малютин успокаивал жену:
— Люсенька, прости меня, дурака! Я дома. Понимаешь, я очень переволновался в Думе, приехал домой и заснул как убитый… Да, да — не слышал никаких звонков. Вот только теперь проснулся и испугался за тебя: ведь ты так всегда волнуешься!.. Я сейчас возьму такси и приеду в Архангельское… Нет, не жди меня.
Постарайся уснуть. А я скоро приеду, и у нас все будет хорошо… Да, милая, все будет как всегда…
Утром, оказавшись на работе, Андрей постарался по-быстрому раскидать срочные мелкие дела, остальные, не очень срочные, отодвинул на потом — Воронов хотел лично убедиться в предположениях своего брата, а потому решил все проверить самостоятельно.
Дом на Кутузовском проспекте, где обитал Рогожин, был элитным. Большинство его квартир занимали иностранцы, работающие в Москве. У въезда во двор стоял шлагбаум, возле него постоянно дежурила охрана. Андрей показал охраннику свое служебное удостоверение и спросил:
— У вас тут недавно поселился Матвей Семенович Рогожин. Можно узнать, он дома или нет?
— Так, минуточку… квартира… — сверился охранник по списку, висящему на стене в дежурке. — Вот, квартира сто девяносто семь… Рогожин еще не выходил… Да вон его «БМВ» стоит у третьего подъезда…
— Спасибо!
Теперь Андрею оставалось лишь терпеливо ждать, когда хозяин «БМВ» появится на улице.
Ждать пришлось не так уж и долго, минут сорок. Андрей сидел в своем «жигуленке» и время от времени посматривал во двор: из него был только один выезд и выход, поэтому Воронов легко мог проследить всех входящих и выходящих через проход. Наконец он заметил, как из третьего подъезда показался высокий, элегантно одетый мужчина и направился к «БМВ». До иномарки было метров пятьдесят, поэтому Андрей пока не мог хорошо разглядеть этого человека. Но, когда он повернулся к Воронову спиной, у Андрея екнуло сердце: ему почудилось, что стройный силуэт мужчины, а также его походка ему знакомы…
Рогожин сел в автомобиль и вырулил к выезду со двора. Андрей завел свой «жигуль» и приготовился следовать за ним. Шлагбаум поднялся — и «БМВ» неожиданно резко рванула с места. Иномарка выехала на Кутузовский и понеслась в сторону центра. Андрей еле поспевал за ней на своем стареньком «жигуленке». Если бы не светофоры — Рогожин так бы и исчез из поля зрения Воронова. Но на одном из перекрестков Андрею все-таки удалось догнать «БМВ» и поставить свои «Жигули» рядом с иномаркой. Автомобиль Рогожина находился справа от машины Андрея. Воронов перегнулся через переднее пассажирское место и повнимательнее вгляделся в профиль сидящего за рулем «БМВ» водителя. Этот профиль был | ему незнаком.
И тут Андрей совершил непростительную ошибку: он нажал на клаксон, желая привлечь внимание водителя «БМВ». Тот повернулся к Воронову лицом, вопросительно взглянул, поднимая брови, на Андрея, и тут же отвел глаза. Зажегся зеленый свет, и иномарка с места в карьер пустилась по проспекту. Как назло, в «жигуленке» на мгновение заело переключатель скоростей — этого хватило, чтобы Воронов безнадежно отстал от «БМВ»: мощная иномарка на одном из перекрестков проспекта свернула в сторону, и , ее было уже не догнать…
«Ну ничего, теперь ты от меня никуда не уйдешь!» — зло подумал Андрей.
Он узнал Рассказова. По взгляду, который тот на мгновение бросил на Андрея. Лицо водителя «БМВ» и вправду сильно отличалось от лица Рассказова
— такого, каким его запомнил Андрей в Сингапуре. Но глаза, пусть и другого цвета, все-таки Рассказова выдали: манера Аркадия Сергеевича пристально смотреть на людей немигающим, словно гипнотизирующим, взглядом не могла не запомниться Воронову.
«Кажется, он тоже меня вычислил… — подумал Андрей, — иначе бы не старался так уйти. Ладно, это, конечно, прокол, но прокол незначительный. Теперь найти его -дело техники. Как он выглядит, мы знаем, о легенде его тоже осведомлены; рано или поздно все равно его отыщем. Главное, чтобы он из Москвы никуда не дернул. Тогда начнутся проблемы… Да. Поспешил ты, Андрей, поспешил… Надо было технически подготовиться: взять фотоаппарат с телевичком, подкараулить его у дома, заснять во всех ракурсах, а уж потом и думать, что с ним делать. — Он огорченно причмокнул. — Ладно, после драки кулаками не машут. Поеду виниться перед генералом…»
— Так, дело принимает интересный оборот, — произнес генерал, выслушав Воронова, — сдается мне, что Орден и Рассказов снова сцепились друг с другом. Только вот ареной их битвы теперь стала Москва. Остается узнать: за что они борются?.. Что этим оглоедам понадобилось у нас, а?
— Не знаю… — виновато ответил Андрей.
— Так возьми и узнай! Прокололся с Рассказовым, так хоть по Ордену у тебя все в порядке?
— Да, товарищ генерал, ситуацию держим под контролем. За Тимом Рогом ведется круглосуточное наблюдение. За Джанашвили присматривает Савелий. Пока все спокойно.
— То-то и плохо, что пока… Нам надо перехватывать инициативу в свои руки, а не ждать, когда гром прогремит, иначе, когда они выстрелят, застанут нас врасплох. Ладно, ступай работай. И объяви Рассказова во всероссийский розыск. Составь фоторобот и передай его милиции — может, они его где и засекут. Хотя на это я как раз совсем не надеюсь: этот мужик ушлый и хитрый, его на мякине не проведешь…
Воронов отправился в техническую лабораторию, чтобы составить фоторобот Рассказова (Рогожина), после чего разослал его по всем отделениям милиции. Но это не помогло: Рассказов исчез из Москвы, как в воду канул…
XII. АМИРАН ПРОТИВ ДЖАНАШВИЛИ
Благодаря собранной за последние месяцы информации Амиран-Мартали теперь хорошо понимал, что собой представляет Лысый Нуга. А после разговора с Савелием Амиран и действовать начал по-другому, более уверенно. Теперь он точно знал, что с Джанашвили церемониться никакого резона нет — ведь у него было уже достаточно информации, чтобы понять, как лучше все проделать, чтобы отобрать у Нугзара его бизнес. Причем отобрать так, чтобы тот и не дернулся…
Разобраться в этом ему помогли и люди, которые в последние годы находились рядом с Джанашвили. Они с лету уловили, откуда ветер дует: ни для кого не было секретом, что на стороне Амирана-Мартали были все воровские лидеры не только столицы, но и страны. День окончательного расчета Варднадзе с Джанашвили стремительно приближался. К Амирану потянулись перебежчики.
Амиран-Мартали никогда не любил предателей, даже если они предавали его врага. Но внимательно выслушивал то, что те ему рассказывали: ведь каждый хотел выслужиться перед Амираном и выставить шефа в наихудшем виде, а ему требовалась правдивая информация.
Один из таких перебежчиков и поведал Амирану-Мартали одну историю, услышав которую он поклялся расправиться с Джанашвили не только морально, но и физически.
Это был бригадир небольшой группы, состоявшей из громил, специализацией которых было вышибание долгов. Иногда им поручали и более грязные дела. Чтобы обелить себя, этот бригадир, по кличке Слюнявый, все валил на Нугу, подчеркивая, что всегда действовал только по планам, разработанным самим Джанашвили, и не проявлял собственной инициативы. Десять лет назад, когда Амиран-Мартали отбывал свой срок, Слюнявый был среди тех, кто помогал Джанашвили избавляться от людей бывшего шефа. Он описал несколько случаев расправ, в которых он тогда участвовал. Амиран сидел, прикрыв глаза, и с закипавшей злостью слушал о подробностях смертей тех, кого он когда-то знал и ценил.
— …А Леньку Тимофеева сожгли в собственной машине, прям вместе с гаражом, — типа, значит, несчастный случай произошел с ним, — лился невозмутимый рассказ Слюнявого, — вообще-то Нуга всегда любил, когда следы можно под огонь списать… Ага… Вот, к примеру, — Слюнявый наморщил свой лоб, переходящий в бритую наголо голову, — помню, мы в Малаховке одну бабу с дочкой спалили. Чем она Нуге помешала, ума не приложу. Короче, я их сначала малек придушил, а потом…
— Когда это было? — с тревогой перебил рассказ Слюнявого Амиран.
— Чего?
— Ну, поджог дома в Малаховке.
— А, это! Дай вспомнить, столько всего было-то… — Он довольно усмехнулся. — Ну, как бы не соврать, лет десять прошло. Я точно уже не скажу, все в башке смешалось — кто, когда, как…
— Значит, это Нуга… -тихо и задумчиво произнес Амиран, не обращая внимания на то, что Слюнявый снова начал бубнить про свои «подвиги» у Джанашвили.
«Почему-то мне всегда казалось, что без него тут не обошлось, — продолжал размышлять Амиран. — Но зачем убивать ни в чем не повинных? Только за то, что они меня любили? Чтобы сделать мне больно? Спровоцировать меня к побегу?.. А может быть, все гораздо проще: жадность! Зачем платить им, заботиться, время лишний раз тратить, когда можно просто избавиться… Ну, Нугзар, ты мне дорого заплатишь за их смерть… Жизнью своей клянусь!»
Амиран отлично знал своего бывшего друга и партнера по бизнесу, потому и точно угадал. Все действительно было проще: жадность! Именно жадность решила судьбу двух неповинных людей. Джанашвили не хотелось тратить на «содержание этой босоты свои кровные заработанные». Сначала он собирался перестать платить, но потом подумал, что по возвращении Амирана могут возникнуть лишние хлопоты, которые были ему совсем ни к чему. Он и с «подогревом» самому Амирану долго раздумывал, прежде чем отказаться от него. Для всех, как и для самого Амирана, он изобрел одну отговорку: «Я всегда помогал тебе, отстегивая на общак значительные суммы!»
Потому-то и решил: «Нет человека — нет и проблемы!»
Не вдаваясь в подробности, он вызвал к себе самого надежного и дерзкого исполнителя — Слюнявого, дал ему адресок и сказал:
— По этому адресу живет одна стерва со своим отродьем, которая слишком задержалась на этой земле…
— Не волнуйся, Нугзарчик, сделаем все, как надо! — заверил тот, потом плотоядно усмехнулся: — А можно мы сначала их потрахаем от души?
— Я тебе потрахаю! — вспылил Джанашвили. — Не хватало, чтобы менты копаться начали! И никаких «мы»! Ты один все сделаешь! Причем, — он задумался, сочиняя план, по которому не только не возникнет никаких подозрений, но и следов не останется, — все нужно списать на «неосторожное обращение с огнем»! — Нугзар довольно усмехнулся. — А чтобы ни криков, ни стонов, сначала придушишь их, но смотри не задуши насмерть — только лиши сознания!
— Понял, шеф!
— Потом и подожжешь, и смотри, без всякого бензина-керосина! Дом старенький, деревянный и так быстро займется! Но ты, не светясь, все-таки проследи до конца!
— Как скажешь, шеф, ты ж знаешь, Слюнявый все делает так, как ты велишь…
Он действительно все сделал, как и хотел Джанашвили, и не выполнил только одного: приказа не насиловать несчастных. Последив за «предметом» несколько дней, он все больше и больше распалялся от желания. Стройненькая фигурка с крутыми бедрами и пышной грудью: разве можно удержаться? Все одно «добру» пропадать!
Навестив дом в отсутствие хозяйки, он внимательно изучил внутреннюю обстановку, обнаружил небольшую кладовку при входном коридоре и задумал ее использовать. Выбрав удобный момент, Слюнявый снова забрался в дом в ее отсутствие, затаился в кладовке и стал ждать. Хозяйка вот-вот должна была вернуться с дочерью, которую она встречала после школы.
Убедившись, что они пришли вместе, Слюнявый позволил им спокойно раздеться: на улице стоял морозный декабрь, после чего тихо выбрался из кладовки. Видя, что девочка зашла в ванную комнату, а мать пошла на кухню, подкрался на цыпочках сзади к женщине, чуть-чуть придушил ее, прикрыв рот: она и пикнуть не успела. Затем связал руки и ноги полотенцем и пошел в ванную комнату. Там, припугнув и без того пугливую девочку, тоже связал ее, заткнул рот ее же трусиками и вернулся к матери, оставив дочку «на десерт».
Несколько часов издевался этот изверг над несчастными, несколько раз девочка теряла сознание прежде, чем эта похотливая слюнявая сволочь не пресытилась, потом этот подонок проделал все, как и приказал Джанашвили…
Дом действительно оказался настолько сухим, что пламя сожрало его буквально в считанные секунды. Несмотря на то что пожарные приехали довольно быстро, уже ничего нельзя было сделать…
Амиран-Мартали исподлобья взглянул на Слюнявого.
Сапковский Анджей
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Флинт Эрик