Чтение 24–й страницы книги ~Тот, кто шепчет~

прикоснулся к ее руке:

- Вам лучше туда не входить. Профессор Риго сейчас выступает в роли
врача. Он никого не пускает в комнату. Последовала небольшая пауза.

- Как.., как она?

- Риго считает, что ей немного лучше, - сказал доктор Фелл. - И возникает
проблема, которую я хотел бы с вами обсудить, мадам. - Он взял с подоконника
трубку. - Если мисс Хэммонд оправится, то полицию, разумеется, мы оповещать
не будем.

- Разве?.. - пробормотала Фей. Она стояла в призрачном лунном свете в
этом коридоре у двери спальни, и на ее губах появилась улыбка, вселявшая в
душу страх.

В голосе доктора Фелла появились пронзительные нотки:

- А вы считаете, что полицию следует поставить в известность, мадам?

Эта жуткая улыбка, делавшая рот похожим на кровавую рану, исчезла, а
вместе с ней и остекленевший взгляд.

- Я так сказала? Как глупо с моей стороны. Должно быть, я думала в это
время о чем-то другом. Что вы хотите узнать у меня?

- Ну, мадам! Это простая формальность! Поскольку вы, по-видимому, были
последним человеком, который общался с Марион перед тем, как она потеряла
сознание...

- Я? Господи, почему вы так решили? Доктор Фелл смотрел на нее, явно
озадаченный этими словами.

- Наш друг Хэммонд, - пробормотал он, - рассказал мне, - доктор прочистил
горло, - о вашем с ним разговоре в библиотеке сегодня вечером. Вы помните
этот разговор?

- Да.

- Около половины двенадцатого Марион Хэммонд вошла в библиотеку и
прервала вашу беседу. Очевидно, вы сделали ей какой-то подарок. Мисс Хэммонд
сообщила, что у нее тоже есть для вас сюрприз. Она попросила вас пройти в ее
комнату, сказав, что присоединится к вам после того, как поговорит с братом.
- Доктор Фелл снова прочистил горло. - Вы помните это?

- О да. Конечно!

- Вероятно, вы туда и отправились?

- Как глупо с моей стороны! Разумеется, я так и сделала.

- Прямо в ее комнату?

Внимательно слушавшая его Фей покачала головой:

- Нет. Я решила, что Марион хочет обсудить с мистером Хэммондом..,
какие-то личные проблемы и что это займет некоторое время. Поэтому я пошла в
свою комнату и надела ночную сорочку, халат и шлепанцы. А потом поднялась в
комнату Марион.

- Сколько все это заняло времени?

- Возможно, минут десять или пятнадцать. Марион опередила меня.

- Что было потом?

Теперь лунный свет уже не был таким ярким. Ночь пошла на убыль, наступило
время, когда смерть настигает больных или проходит мимо. На юге и востоке
высились дубы и буки леса, который был старым уже тогда, когда в нем
охотился Вильгельм Завоеватель; время покрыло глубокими морщинами их кору.
Поднимающийся ветер слегка нарушал ночную тишину. В лунных лучах красный
цвет казался серовато-черным, и именно такого цвета были шевелившиеся губы
Фей.

- Я подарила Марион, - объяснила Фей, - маленький флакончик французских
духов. "Жолие" номер 3. Доктор Фелл поднес руку к очкам:

- А-а-а. Флакончик с красно-золотой этикеткой, который стоит на ее ночном
столике?

- Да.., наверное. - Что-то нечеловеческое было в улыбке, снова
искривившей ее губы. - Во всяком случае, она поставила его на ночной столик
возле лампы. Сама она сидела в кресле.

- А что произошло потом?

- Подарок был очень скромный, но Марион, казалось, чрезвычайно ему
обрадовалась. Она дала мне коробку, в которой было чуть ли не четверть фунта
шоколадных конфет. Сейчас коробка у меня в комнате.

- А потом?

- Я.., не понимаю, каких слов вы ждете от меня. Мы разговаривали. Мне
было не по себе. Я ходила по комнате взад и вперед...

Перед мысленным взором Майлса возникла некая картина. Он вспомнил, как
несколько часов назад, уже покинув библиотеку, посмотрел на деревья, на
которые падал свет из комнаты Марион, и увидел скользнувшую по ним женскую
тень.

- Марион спросила меня, почему я веду себя так беспокойно, а я ответила,
что сама не знаю. Говорила в основном она, рассказывала о женихе, брате и
своих планах на будущее. Лампа стояла на ночном столике - я, верно, уже
упоминала об этом? И флакончик духов... Около полуночи она внезапно
прервалась и сказала, что нам обеим пора ложиться спать. Тогда и я
спустилась в свою комнату. Боюсь, это все, что я могу вам сообщить.

- Вам не показалось, что мисс Хэммонд нервничает или чем-то встревожена?

- О нет!

Доктор Фелл хмыкнул. Опустив в карман погасшую трубку, он осторожно снял
очки и с видом художника, прищурившись, стал изучать их, держа на расстоянии
нескольких футов от глаз, хотя при таком освещении едва ли мог видеть их. Он
дышал с присвистом и пыхтением, ставшими еще заметнее, что являлось
признаком глубокого раздумья.

- Вам, разумеется, известно: мисс Хэммонд так испугалась, что чуть не
умерла?

- Да. Наверное, это было что-то ужасное.

- Нет ли у вас каких-либо идей относительно того, что могло испугать ее?

- Боюсь, что в данный момент нет.

- В таком случае, - настойчиво продолжал доктор Фелл тем же тоном, - нет
ли у вас каких-либо идей относительно не менее загадочной смерти Говарда
Брука на крыше башни Генриха Четвертого шесть лет назад? - Прежде чем она
успела ответить, доктор Фелл, все еще держа перед собой очки и изучая их с
чрезвычайно сосредоточенным видом, прибавил небрежно:

- Некоторые люди, мисс Ситон, пишут удивительные письма. В них они
сообщают знакомым, находящимся очень далеко от них, то, о чем им и в голову
не придет рассказать кому-нибудь из живущих рядом. Возможно, - он громко
прочистил горло. - вы замечали это?

Майлсу Хэммонду показалось, что вся атмосфера, в которой проходила
беседа, неуловимо изменилась. Снова раздался голос доктора Фелла:

- Вы хорошо плаваете, мадам? Пауза.

- Довольно хорошо. Но я не решаюсь увлекаться плаванием из-за своего
сердца.

- Рискну предположить, мадам, что в случае необходимости вы способны
плыть под водой?

Теперь ветер налетал на деревья, шелестя листвой, и Майлс знал, что
атмосфера действительно изменилась. Фей Ситон переполняли чувства, возможно,
устрашающие, и Майлс явственно ощущал это. Он уже испытал нечто подобное
недавно в кухне, когда кипятил там воду. Ему казалось, что невидимая волна
затопила коридор. Фей знала. Доктор Фелл знал. Фей приоткрыла рот, и ее зубы
блестели в лунном свете.

И в тот момент, когда Фей неловко отпрянула от доктора Фелла, дверь в
комнату Марион открылась.

Из комнаты в коридор лился золотистый свет. Жорж Антуан Риго без пиджака
стоял в дверном проеме, глядя на них, и, казалось, находился на грани
нервного истощения.

- Я говорил вам, - закричал он, - что не смогу заставить сердце этой
женщины биться достаточно долго. Где врач? Почему он до сих пор не приехал?
Что задержало...

Профессор Риго осекся.

Подойдя к двери, Майлс из-за его плеча заглянул в комнату. Он увидел
Марион, свою родную сестру Марион, лежащую на кровати, на которой царил еще
больший беспорядок, чем раньше. Револьвер 32-го калибра, не способный
защитить человека от некоторых незваных гостей, соскользнул на пол. Черные
волосы Марион разметались по подушке. Ее руки были широко раскинуты, один
рукав пижамы закатан до того места, куда ей сделали укол. Ее как будто
принесли в жертву.

И в этот момент один-единственный жест поверг их всех в ужас.

Потому что профессор Риго увидел лицо Фей Ситон. И Жорж Антуан Риго
(магистр гуманитарных наук, светский человек, снисходительно взирающий на
человеческие слабости) инстинктивно поднял руку и сделал жест, защищающий от
дурного глаза.

Глава 12

Майлсу Хэммонду снился сон.

Ему снилось, что в эту субботнюю ночь, переходившую в воскресное утро, он
не спит в своей постели - как оно и было на самом деле, - а сидит в мягком
кресле в гостиной на первом этаже, где ярко горит лампа, и делает выписки из
книги большого формата.

Ему снился отрывок следующего содержания.

"В славянских странах вампир фигурирует в народных поверьях как оживший
труп, который днем вынужден лежать в своем гробу и только после захода
солнца выходит на охоту. В Западной Европе вампир - это демон, внешне ничем
не отличающийся от обычных людей, среди которых он живет, но обладающий
способностью заставлять свою душу покидать тело в виде соломинки или
клубящегося тумана, чтобы потом она приняла видимый человеческий облик".

Подчеркивая эти строки, Майлс одобрительно кивнул. "Creberrima fama est
multigue se expertos uel ab eis, - приводилось возможное объяснение
происхождения этой второй разновидности вампиров, - gui experto essent, de
guorum tide dubitandum non esset, dudisse contirmant, Siluanos et Panes,
guos vulgo incubos vocant, improbos saepe extitisse mulieribus et earum
adpetisse ac pengisse concubitum, ut hoc negure impu-dentiae uideatur"