Чтение 24–й страницы книги ~Охота на изюбра~

- Метр диаметр.

- И куда она ведет?

- Чего не знаю, того не знаю.

- И чего ты мне это говоришь?

- Хочу и говорю. Вы, сибиряки, народ изобретательный. Захочешь -
спасибо скажешь. На том конце повесили трубку.

- Что такое? - настороженно спросил Алешкин, кивая на телефон.

- Похоже, наш Лось себе, как крот, дырочку наружу прорыл.

- И докуда?

- Не знаю. Там с одной стороны речка, а с другой овраг. Либо к речке,
либо к оврагу.

- Ничего, - буркнул Алешкин, - найдем и перекроем.

Через пять минут выгрузка была закончена. На часах было шесть тридцать
вечера. Темные джипы, набитые людьми, как початок - зернами, тихо
отваливали с летного поля. К Денису подошел низенький, плотный командир
местной части.

- Ой ребята, круто-то как, - вполголоса проговорил он, - вам за это
втыка не будет?

- Не дрейфь, - сказал Денис, - у нас ордер есть. Достал из кармана
переломленную пополам жидкую пачечку долларов и сунул ее в нагрудный
карман офицера. Тот благодарно вспискнул и отвалил куда-то в тень.

Было уже шесть часов вечера, когда черный "БМВ" вора в законе по кличке
Коваль въехал в подземный гараж, расположенный под одной из дорогих
гостиниц в центре Москвы. Оставив своих охранников в холле, Коваль
поднялся на пятый этаж и вскоре вошел в офис, принадлежавший крупной
юридической фирме. Там Коваля уже ждали: немногословный человек в темном
свитере и запачканных грязью ботинках, по всем приметам -
трудяга-охранник, - проводил его к угловому кабинету, из которого
открывался прекрасный вид на Москва-реку и Кремль.

Хозяина в кабинете не было: вместо него в гостевом кожаном кресле сидел
один-единственный человек. Человек был полный и невысокого роста, с
простецкой крестьянской физиономией, странно смотревшейся на фоне дорогого
галстука и белейшей рубашки, поддетой под пошитый на заказ пиджак. При
виде Коваля человек улыбнулся непосредственно и весело, как Емеля при виде
красавицы-щуки, и только глаза человека противоречили этой мужицкой
улыбке, а глаза у него были странные. Когда расплавленный алюминий
заливают в форму, то сверху формы оказывается ровное жидкое зеркало. Оно
светло-серебряного цвета, но не блестящее, а тусклое, словно свалявшаяся
на мясном бульоне пена. Вот из такого же тускло-жаркого металла и были
сделаны глаза человека.

- Что это за история про двести штук? - спросил человек.

- Я тут ни при чем, - сказал Коваль, - парня отдали Лосю. У Лося были
инструкции. А он напорол отсебятину.

- Ты нам срываешь оперативную комбинацию. Ты снял с этого дела два
лимона. Ты должен был поделиться с Лосем.

- А ты сколько получил? - взорвался Коваль, - пропало-то восемнадцать
лимонов! Ты думаешь, твоему начальству понравится, если я скажу, сколько
ты в свой карман слил? Под предлогом оперативной комбинации?

Собеседник смотрел все так же равнодушно.

- Вы все - жадные твари, - сказал он, - портите любое дело. Тебя
просили две вещи - зачистить Заславского и убрать Черягу. Черяга жив, а по
поводу Заславского все на ушах стоят.

- Я не виноват, что Черяга на вертушке прилетел! Камаз его сделает!

- Не надо. Черягу надо было гасить или чисто, или никак. А вот Лося ты
уберешь.

Коваль сунул под нос собеседнику фигу.

- Фильтруй базар! Я своих ребят не сдаю! У меня честь есть!

- Раньше надо было думать о чести, Виктор Матвеич. Когда подписку давал
стучать на своих.

Человек с водянистыми глазами встал и вышел. Коваль задохнулся в
бессильной ярости. Хуже всего было то, что собеседника было совершенно
бесполезно убивать. Доказательствами того, что будущий вор в законе
Коваль, будучи пойман на "ломке" чеков около "Березки", дал кагебешникам
подписку о сотрудничестве, владел не человек с алюминиевыми глазами. Ими
владела организация.

Дача Лося стояла очень неудачно, на шоссе у поворота торчал пост ГАИ,
чудом сохранившийся после падения советской власти и не мутировавший в
придорожный магазинчик или шиномонтаж. И уж коли он сохранился, следовало
ожидать, что случилось это не зря и что бдительные гаишники не только
тянут дань с дальнобойщиков, но и могут сигнализировать в случае чего на
дачу - мол, смотри, на ваш проселок кавалькада джипов свернула...

Поэтому повернули с шоссе на пять километров раньше, попилили бетонкой,
а затем лесной раскисшей дорогой. Чтобы перевалить через разобранный
железнодорожный переезд, пришлось мостить его досками.

Выстрелами из автомата с глушителем сбили замок на шлагбауме - кто-то
рачительный из дачного поселка решил перекрыть лесную дорогу, дабы зря
машины не пылили. В составе колонны было шесть джипов и один
инкассаторский броневичок. Броневичок, натурально, принадлежал банку
"Металлург" и должен был быть использован сугубо не по назначению.

Поздний ноябрьский лес был редкий и мерзлый, сквозь прорезь в облаках
выглядывала круглая от любопытства луна, ей с земли подмигивали фары
прыгающих по колдобинам машин.

Выехав на проселок за двести метров от дачи, затаились в лесу, так,
чтобы их не, могли увидеть случайно пролетавшие автомобили, и пошли
пешком.

Оба подъезда к даче были блокированы умело и незаметно. Единственными,
кто пожелал проехаться по занесенной снегом дачной дороге в эту волчью
пору, оказались обитатели большого черного с серебряным оскалом решетки
джипа; джип аккуратно остановили и выпотрошили, обитателей уложили лицом в
мерзлую грязь раньше, чем они успели похвататься за пушки и мобильные
телефоны.

В джипе обнаружилось два незарегистрированных ствола на четырех человек
и задержание, таким образом, оказалось полностью законным. Если бы стволов
не случилось, их бы подкинули. Пленников допросили тут же, в ночном
лесочке, заведя руки за ствол запорошенной снегом сосны и тыча в зубы
"стечкиным". Такой романтический антураж немедленно сделал допрос крайне
эффективным: один из пленников, оказавшийся правой рукой Лося, подтвердил,
что фраер Николай Заславский по кличке Металлург с недавних пор прописан в
дачном подвальчике, по коридору прямо и последняя дверь направо. И даже
уже совсем от себя добавил, что на втором этаже, в спальне Лося, есть
сейфик, а в сейфике должна быть куча бабок.

После этого его спросили, куда выходит труба с участка, и он сказал,
что к речке, и вызвался показать выход. Алешкин хоть и поверил ему, а все
же услужливость бандита показалась ему подозрительной, и командир СОБРа
послал еще двоих - к оврагу, огибавшему дачу слева.

Погода для визита оказалась самая неподходящая: днем шел дождь, ночью
он превратился в снег, и предварительно раскисшая земля была покрыта
миллиметровым белым пушком. Сапоги мгновенно впечатывались в почву и, что
самое неприятное, - за любым человеком оставалась четкая цепочка черных
следов на белой земле.

Недочетов в обороне дачи практически не было. Каменная стена, массивные
железные ворота и рядом - домик с широкой плоской верандой, по которой
прогуливался зевающий автоматчик. Особо стоило отметить, что дорожка от
ворот не прямо вела к дому, а огибала две широченные сосны, не
потревоженные строителями. Казалось бы - пустячок, но если кто, к примеру,
саданет в ворота из гранатомета или попытается проехать в них иным
нелицензионным способом, то рискует либо впилиться в дерево, либо потерять
скорость на объезде. Чувствовалось, что у Шуры Лося есть целая куча
недоброжелателей, и квалификация у этих недоброжелателей куда повыше, чем
у пенсионеров, вкладывавших деньги в концерн "Гималаи", каковой концерн на
начальный капитал Шуры Лося и был организован.

Впрочем, один изъян в обороне все же был. Увешав телекамерами периметр,
бандиты почему-то не включили в сферу своего внимания соседнюю дачу, и
этим воспользовались вооруженные люди в камуфляже.

Дача была пустой и летней, и с ее чердака превосходно просматривалась
часть двора с темно-вишневым "БМВ" у массивного каменного крыльца. Двор
был ярко освещен, равно как и десятиметровая полоса перед воротами, и
Черяга с Алешкиным, глядя с чердака, могли оценить силы противника в
десять-двенадцать человек. Двое стояли во дворе у "БМВ" и о чем-то
беседовали, двое, насколько можно было видеть, без толку топтались на
террасе караульного домика, а силуэты остальных вырисовывались на
подернутых занавеской окнах гостиной. Силуэты выламывались, кто-то
распахнул окно, и порыв ветра донес до Черяги с Алешкиным взрыв пьяного
смеха и перекрывающий его грохот музыки.

- Плохо, - сказал Алешкин, - набрались крепко.

- Чего же плохого? Хуже стрелять будут, если что.

- Плохо, потому что ничего не соображают. Пьяному и море по колено, и
СОБР не противник. Еще пригрезится, что конкуренты наехали...

Двое во дворе шевельнулись, блеснул красный огонек папиросы.

- А эти не пьяные, - сказал Черяга.

- Да. Крутые ребята. И стоечка военная, не блатная.

В доме открылась дверь, и на морозец вышел среднего роста парень с
плавными, чуть замедленными от попойки движениями, в распахнутой кожаной
куртке, накинутой поверх тренировочного костюма. В руках у парня была
узкая, видимо коньячная, бутылка. По фотографии, добытой Гордоном, Черяга
узнал Александра Лосева.

Лось подошел к двоим во дворе, покровительственно похлопал крайнего по
плечу. Бутылка перекочевала из рук в руки. Потом Лось достал из кармана
что-то, кажется, деньги, и положил их в руку одного из собеседников. Жест
ужасно напоминал тот, который Денис сам проделал полтора часа назад.