Чтение 24–й страницы книги ~Все девушки любят бриллианты~

хрупкой лапкой.

- Как я могу тебе верить? Ты уже говорил, что нет никакого клада!

"Пусть ребенок развеется!" Во что ты ее втравил?!

Ходасевич тяжело поднялся и молча отправился на кухню за валерьянкой.

На столике возле телефона лежал список номеров советских купюр из
чемоданчика. Номера ему продиктовала Таня.

***

Итак, что же мы имеем?

Человек в черной куртке. Говорил по-английски. С акцентом? Если и с
акцентом, то не с американским. Американский акцент Татьяна легко
определяла на слух. Но и не с русским.

Да и сказал-то он немного: "Не двигаться! Открыть багажник!" Водитель
такси ему беспрекословно подчинился...

У него был пистолет. А может быть, револьвер. Таня не особенно
разбиралась в оружии.

Рост... кажется, средний рост. Волосы - светлые, даже слишком
светлые.

Парик? Может, и парик... Про лицо она ничего сказать не может - весь
низ лица был закрыт шелковым платком. В таких любили скакать народные
мстители из старых вестернов. Глаза? Глаза, кажется, голубые. Или серые.
Или зеленые. Что там особо разглядишь за одну минуту под дулом
револьвера!

Да, не густо. Средний рост, английский с непонятным акцентом...
Черная куртка... Черный платок на лице...

Может, это он и есть - тот самый человек в черном, о котором говорила
"колдунья" Мария Петровна? А если даже это он - что с того? Звонить
старушке и спрашивать, как его искать?

Глупости все это. В колдунов Таня не верит.

Маловато зацепок получается...

Единственный путь розысков, который видела Татьяна, - это найти
машину, на которой ехал грабитель.

"С машиной-то у тебя промашечка вышла", - злорадно подумала она.

Несмотря на то, что Татьяна была до смерти перепугана, она успела
заметить две вещи: во-первых, на автомобиле не было номеров. А во-вторых
, она рассмотрела на черном боку машины наклейку: "rent-a-саг"(
"Арендованная машина" (англ.)).

Значит, ей нужно найти то место, где он брал напрокат свою дурацкую
тачку. Свой "Опель Вектра" черного цвета.

***

Валерий Петрович Ходасевич смотрел на яркую зелень своего московского
двора.

Мысли его были далеко: где-то там, на стамбульских улицах, где
носилась в одиночестве его взбалмошная, авантюрная, милая падчерица.

В какую странную историю она попала, думал полковник Ходасевич.
Точнее, не попала, а втравила в нее самое себя. В странную - и опасную.
И вляпалась она в нее - тут Юлия Николаевна совершенно права (пусть не
по форме, но по содержанию) - благодаря его, отчима, молчаливому
попустительству.

И ее, Таню, надо вызволять из этого приключения. А вызволить ее,
великую упрямицу, будет непросто. Для этого ее надо убедить, что пора
возвращаться. А вернется она - уж я-то знаю Танин характер! - только
если признает свое поражение. Или если разгадает загадку.

Но кто сказал, что ключи от загадки - в Стамбуле? Или в Париже? Или в
Южнороссийске?

С таким же успехом они могут отыскаться в Москве. Или - вообще
нигде...

Валерий Петрович запыхтел и закурил очередную сигарету. Пачки сигарет
и зажигалки были у него разложены по всей квартире - на подоконниках,
столах, в туалете, в ванной, - чтобы не приходилось долго искать курево,
когда придет охота подымить. Всюду стояли и пепельницы.

Он потащился на кухню, включил электрочайник и уселся за стол,
покрытый чисто протертой клеенкой. Тут же под рукой были стопки желтой,
выцветшей от времени бумаги и авторучки, купленные когда-то в "Детском
мире" по тридцать копеек.

Валера привык сопровождать свой мыслительный процесс записями. Может,
поэтому он не сделал впечатляющей карьеры в своем таком сугубо
конспиративном ведомстве. А может, напротив, именно поэтому и сделал...

Кто ж теперь поймет, сделал или не сделал он карьеру. Кто знает, чего
он мог достичь потенциально - и чего на самом деле добился. Этого ни в
одном личном деле не найдешь. Ни в одном послужном - списке. Даже у них
там, в КГБ.

Только на небесах.

Валерий Петрович задумался и принялся записывать на бумаге вопросы.

Всякий он начинал вопросительным знаком, словно писал по-испански -
им же и заканчивал. Вопросительных знаков было много. ? - Почему письмо
от "княжны" пришло именно к Юлии Николаевне - ? ? - Действительно ли
письма посылались из Франции - ?

Жаль, конверты забрала с собой Татьяна. Осталось только одно письмо,
посланное с экспресс-почтой (оно сейчас находилось на экспертизе у
Козьмина). ? - Какое отношение автор писем - по заключению Козьмина,
русский по происхождению мужчина лет 45-60, с высшим образованием и
высоким уровнем интеллекта - имел к сокровищам - ?

Ну, на этот вопрос может быть самый простой ответ: именно он когда-то
этот самый клад и прятал. Но тогда: ? - Что помешало ему сейчас самому
воспользоваться этим кладом - ?

Действительно - что?

Он инвалид и прикован к постели?

Он осужден в России за тяжкие преступления и полагает, что будет
схвачен, едва переступит границу? Но сейчас есть столько возможностей -
особенно там, на юге, - перейти границу нелегально...

Может быть, он знает, что за сокровищами идет постоянное наблюдение,
и боится попасть в руки бандитов? Но тогда почему он послал на это дело
- подставил, можно сказать, - случайного человека, Таню? Подставил безо
всякой для себя пользы и смысла, зная, что клад все равно отберут?

Наконец: ? - Почему бандиты не отобрали у Тани сокровища сразу же - ?

Почему дали ей уехать в Стамбул? Может быть, они рассчитывали
загрести жар чужими руками? Хотели, чтобы она вывезла сокровища за
границу, и там уж спокойно отобрать их? Но решение об отплытии в Стамбул
пришло к Тане случайно и в последний момент. Она с таким же успехом
могла бы отправиться в Москву. Или сдать клад в ближайшее отделение
милиции... ? - Может быть, те, кто следил за Таней, рассчитывали, что
она со своим чемоданом выведет их на нечто более ценное - ?

На что именно? На еще большие ценности? Но что может быть ценнее
того, что содержалось в чемоданчике - ведь, если верить Таниному взгляду
(пусть чересчур поспешному, зато цепкому) сокровищ там было на несколько
миллионов долларов?

А может, Таня ошиблась? И в чемодане всего лишь была искусная
обманка: копии картин, дутое золото, стекляшки вместо бриллиантов? Тогда
его красная цена - не пара миллионов, а несколько тысяч долларов. И
почти все они, кстати, остались у Тани... А вот ежели это обманка, тогда
содержимым чемодана запросто можно рискнуть - если, конечно, в нем
имеется какой-то ключ, который может вывести на настоящие сокровища...
Или, может, благодаря этой приманке охотились не за другими ценностями,
но за человеком? Ловили, так сказать, кого-то на живца?

Было еще несколько вопросов - более мелких: ? - Почему задержали
теплоход - ? ? - Почему отпустили Таню, когда таможенник уже готов был
осмотреть ее сумки - ? ? - Что за странная фраза таможенника:

"Папе вашему кланяйтесь" ? Что за "папа" у Тани объявился - ? ? -
Кому, короче говоря, по силам это все организовать? Задержать пароход?
Пропустить на борт человека без досмотра ? - ? ? - И кому выгодно - ?

Да, вот это - вопрос вопросов: кому все это выгодно?

Полковнику Ходасевичу никогда - ни в книгах, ни в жизни - не были
интересны проделки маньяков. Всякие там убийства, совершаемые спятившими
людьми. Он рассматривал следствие как шахматную партию и любил, когда по
ту сторону доски сидит умный, хитрый и ловкий человек. И самым главным
всегда было - и оставалось - ответить на вопрос: а зачем он, этот
человек, вообще сел играть? Ответив на него, можно ответить и на все
остальные.

Пока, думай не думай, ответ на него, а следовательно, и на другие
поставленные им вопросы не просматривался.

Валерий Петрович вздохнул и распечатал новую пачку "Родопи".

Коль скоро информации явно мало, чтобы хотя бы начать размышлять, -
что ж, придется добывать информацию.

И начинать надо с чемодана. Точнее, с его содержимого.

Валерий Петрович достал записную книжку и потянулся к телефону.

***

Подполковник Сергей Жилин, проработавший в системе МВД всю жизнь, был
одним из бесчисленных друзей (или добрых знакомых) полковника
Ходасевича.

Ходасевич умел дружить. И умел помогать людям. Поэтому они, в свою
очередь, любую его просьбу воспринимали чуть ли не с радостью: как же,
представилась оказия отплатить Валерию Петровичу добром за когда-то
сделанное им добро! Можно помочь самому Ходасевичу!.. Потому и просьбы
его, всегда высказанные в самом наимягчайшем тоне, люди воспринимали,