Чтение 24–й страницы книги ~Омут~

С шоссе, ведущего в сторону Стэффордшир-Истейтс, издали видна медная
таблица-указатель, прикрепленная к каменной арке, - сквозь нее новая
асфальтовая ветка поворачивала от главной дороги туда, куда мне было
нужно. Первым делом таблица сообщала, что данная территория
"контролируется частной охраной". Ворота - столбы из секвойи - были
открыты, и я въехал на территорию, патрулируемую частным порядком.

Вверх по каньону медленно поднимался утренний туман. Вдоль дороги
тянулись высокие кипарисы и вязы, на их ветвях распевали птички. За
кирпичными стенами и толстыми рублеными заборами вилл фонтаны забрасывали
свои лассо из водяных брызг. Респектабельные дома среди цветочных клумб и
лужаек, напоминавших столы для бильярда, расположены были так по отношению
друг к другу, что никто, кроме хозяев, не мог наслаждаться их видом. В
Сан-Фернандо-Велли собственность олицетворялась красивыми виллами; вокруг
них не было ни души, и у меня возникло странное чувство, что красивые
приземистые дома - не просто место проживания богачей, они перенесены
через каньон еще для каких-то, им одним ведомых, целей.

Я проезжал мимо: "Велми", "Эрбаскот", "Романовски"... далее почтовые
ящики возвещали: "Льюисон", "Тэпингем", "Вуд", "Ферингтон", "фон Эш".

"Уолтер Дж. Килборн" - аккуратно, по трафарету выведено на девятом
ящике, и я свернул на дорогу к дому. Он был сложен из розового кирпича,
покрыт плоской, выступающей за плоскость стен из бревен вечной секвойи.
Кругом росли бегонии, я насчитал до двадцати их оттенков.

Я остановился на покрытой гравием петле-площадке, вышел из машины,
проследовал к парадной двери и нажал кнопку звонка. Эхо прокатилось по
всему дому.

Местечко было столь же оживленным, как приемная в похоронном бюро
глубокой ночью, и почти так же, как она, располагало к себе.

За бесшумно открывшейся дверью возник маленький японец, весь в белом,
шаги его тоже были совершенно бесшумны.

- Вам что-то угодно, сэр?

Губы японца старательно выговаривали английские звуки. За плечами его
я мог увидеть террасу, где стояли огромный белый рояль и обитая белой
тканью софа. Бассейн за окнами с белыми колоннами отбрасывал колышущиеся
сапфировые пятна на белые стены.

- Мне нужен мистер Килборн, - ответил я. - Он сказал, что в это время
будет дома.

- Но его сейчас нет. Очень сожалею, сэр.

- Дело связано с арендой нефтяных месторождений. Мне нужна его
подпись.

- Его нет дома, сэр. Может быть, вы хотели бы оставить для него
сообщение в письменном виде?

Немигающие черные глаза оставались непроницаемыми.

- Если бы вы сказали мне, где он...

- Я не знаю, сэр. Он уехал в круиз. Может быть, вам стоит попробовать
связаться с его офисом, сэр. Там могут организовать телефонную связь с
яхтой.

- Благодарю вас. Могу ли я позвонить отсюда в офис?

- Очень сожалею, сэр. Мистер Килборн не давал мне разрешения впускать
в дом незнакомых посетителей.

Японец склонил голову, покрытую волосами, похожими на щетку для
чистки обуви, отвешивая мне тем самым поклон. И захлопнул дверь перед
носом.

Я забрался в машину, очень осторожно закрыл дверцу. Будто боялся
разбудить денежную лавину. Петля усыпанной гравием дороги провела меня
мимо гаражей. Там стояли "остин", "джип", белый "роудстер". Черного
лимузина не было.

Лимузин повстречался мне на полпути, когда я ехал обратно. Я держался
середины шоссе и показал идущей навстречу машине три пальца. Черный
затормозил в нескольких футах от моих бамперов, из лимузина вышел шофер.
Глаза его мигали от яркого солнечного света.

- Что случилось, приятель? С чего это ты подал мне знак?

Я вышел из машины - и тотчас из наплечной кобуры выхватил пистолет.
Показал ему игрушку. Шофер поднял руки до уровня плеч. Улыбнулся.

- Ты что, с ума сошел, парень? У меня же нет ничего стоящего. Я сам
старый сорви-голова, но набрался ума. Наберись ума и ты, спрячь железку.

Улыбка странно смотрелась на его лице - эдакая жульническая маска у
добродушного Санта-Клауса.

- Прибереги свои шутки для ночного свидания в среду. - Я подошел к
нему, хотя не слишком близко. Мужчина был пожилой, но достаточно сильный и
крепкий, и мне не хотелось стрелять в него.

Он узнал меня. Его лицо тотчас стало таким же выразительным, как
кусок бетона.

- Я-то думал, что ты уже в холодильной камере. - Его кулаки сжались.

- Не опускай руки! Что вы сделали с Ривисом? Тоже отправили в
холодильник?

- Ривис? - произнес он, старательно изображая хитрость. - Кто это
Ривис? Я не знаю никакого Ривиса.

- Узнаешь, когда тебя отвезут в морг поглядеть на него. - Я во всю
импровизировал: - Горный патруль обнаружил его у дороги близ Куинто
сегодня утром. Горло было перерезано.

- Да? - Воздух вылетел из его рта и ноздрей так, словно я дал ему
кулаком поддых.

- Разреши-ка взглянуть на твой нож, - сказал я, чтобы дать понять,
будто отпечатками его пальцев очень интересуются в полиции.

- У меня нет ножа. Я не имею к таким делам никакого отношения... Я
перевез того парня через границу штата Невада... он же не может так скоро
вернуться.

- Ты же вернулся, и скоро.

На его лице отразились мучения, вызванные попыткой поразмышлять.

- А, ты дурачишь меня, как сосунка, - сказал он наконец. - Тот парень
никогда не возвращался в Куинто, и его нигде не находили.

- В таком случае, где же он теперь?

- Не скажу, - решительно заявил кусок бетона. - Спрячь свою железку и
убирайся.

Мы находились в темно-зеленой долине, тесно сжатой с обеих сторон
лавровыми деревьями. Единственное, что нарушало тишину, - это урчание
наших машин.

- Твое лицо обманчивое, - сказал я. - Можно подумать, что оно живое,
так и просит, чтобы его продырявили.

- Попробуй. Увидишь, куда за это попадешь.

Я испытывал острое желание ударить его, но память о минувшей ночи не
позволила. Должна же быть разница между мной и моим противником! Не будь
ее, я и к себе испытывал бы гадливое презрение.

И в таком случае мне следовало бы убрать зеркало из своей ванной
комнаты. А оно было мне необходимо для благополучного осуществления
процесса бритья.

- Черт с тобой! Поезжай, невинный младенец. - Я опустил пистолет.

- Хулиган! - крикнул мой недавний противник, когда поворачивал свой
черный лимузин на самый край кювета, чтобы разъехаться со мной. Он врезал
мне по ушам гудком, рокот его мотора, набирающего обороты, прокатился как
триумфальный клич.

Только к вечеру я пересек огромную равнину, пограничную между
Калифорнией и Невадой. Впереди машины быстро и бесшумно бежала ее тень,
медленно увеличиваясь от часа к часу. Над косогорами висело желтое солнце,
воздух был настолько прозрачен, что при взгляде на горы пропадала
перспектива.

Они стояли перед глазами как сюрреалистические символы на фоне голого
неба. Жара, - некоторое время она держалась ста десяти градусов по
Фаренгейту, - начинала спадать, но капот машины был все еще достаточно
горячим для того, чтобы поджаривать встречных неосторожных насекомых.

"Раш-Эпартментс" - это двухэтажное панельное здание в восточной части
Лас-Вегаса. Выкрашенное скучной, какой-то усталой желтой краской, оно
стояло зажатое между стоянкой для машин и бакалейным магазином. По фасаду
деревянная лестница с провисшими перилами вела на узкую веранду - туда
выходили комнаты второго этажа. Под лестницей на табуретке, вплотную
придвинутой к стене, сидел пожилой мужчина. Вокруг своей костлявой шеи он
повязал выцветший пестрый платок, на крутых скулах росла неделю не бритая
щетина, похожая на пыльный серый плюш в железнодорожных вагонах старого
образца, - сидел себе и посасывал трубку, сделанную из кочерыжки
кукурузного початка.

Я спросил его, где живет миссис Шнайдер.

- Как раз здесь и живет, - пробормотал небритый.

- Она сейчас дома?

Он вынул изо рта пустую трубку, смачно сплюнул на цементный пол.

- Почему это вы решили, что я знаю?

Я положил на его костлявое колено пятьдесят центов.

- Купите-ка себе мешочек табака.

С хмурой миной на лице он взял монету и опустил ее в карман покрытого
давними пятнами жилета.

- Я так считаю, что вас прислал ее муж? В последний раз она сказала,
что он ее муж, хотя тот больше смахивал на сутенера. Во всяком случае,
ловкий обманщик... От вас тогда отвернулась удача. Она недавно вышла из