Чтение 24–й страницы книги ~Смертельные игры~

Я поднимаю бровь.

- Видишь ли, Толстый шпик, эти ребята пугливее тигров. А доказательством
служит то, что во время нашего десанта к Кайюку в Рамбуйе им удалось
смыться. Кроме того, ты ведь слышал, что сказал Меарист: хозяин Отеля Цветов
их дружок. Уверяю тебя, что при малейшей опасности в этом борделе опять
начнется спасайся-кто-может.

- Другими словами, ты замышляешь что? - спрашивает Толстый, которого
наконец охватывает страсть к делу.

- Что надо выбирать окольные пути, которые зачастую сокращают расстояние!

Удовлетворенный этой цитатой, я вылезаю из моей тройки и иду трезвонить в
дверь особнячка.

Дверь открывает хорошенькая субретка, крепко сбитая, с пушком на верхней
губе. Я спрашиваю ее, дома ли мсье и мадам Всемоетвойе, а она спрашивает
меня, кто их спрашивает, что неявно обнаруживает присутствие хозяев.
Всемоетвойе мой старинный приятель. Мы вместе учились в лицее, вместе первый
раз надрались и вместе, не переключая передачи, въехали под наш первый
красный фонарь. Это добрый толстяк, отец которого ковал бабки и который
продолжает ковать их по привычке, почти не замечая этого. Во времена наших
похождений я занимался тем, что уводил у него из-под носа его подружек, что
повергало его в глубокую тоску. Но, так как это лучший из людей, он никогда
не сердился на меня за это дольше двадцати четырех часов, то есть времени,
необходимого, чтобы найти замену. Странная вещь - которая проливает яркий
свет на изгибы души,- как только он совершал очередное завоевание, он из
кожи лез, чтобы мне его показать. Это было что-то вроде испытания, которому
он подвергал себя. Рисковый парень, этот Всемоетвойе.

Во время моего необычного появления в гостиной, он, обрюзгший, сидит в
кресле, покуривая толстенную штуковину, произведенную в Ла Хабане.

- Не может быть! - восклицает он, бросая финансовую газету, которая
представляет собой его "Приключения Тинтина".- Я не верю своим глазам!

Он еще больше растолстел. Надо сказать, что я его не видел уже десять
лет. Сейчас у него крупное представительство выше колен, солидный багаж под
зенками, серебро в шевелюре, хотя он старше меня на каких-то пару лет, и вид
прелата чревоугодника, внушающего доверие.

Мы обмениваемся обычными похлопываниями и восклицаниями. Вкратце
рассказываем друг другу о последних десяти годах. Говорим, что совсем не
изменились. И, наконец, я выкладываю свою историйку.

- Людовик (это его имя), ты знаешь Отель Цветов? И мой приятель краснеет,
как храбрый омар, который нырнул в кастрюлю с кипящей водой, чтобы спасти
утопающую

лангусту.

- Еще бы!

- Что это за лавочка?

- Ну, эдакое любовное гнездышко! Оно открыто преимущественно после
полудня, если ты понимаешь, что я хочу сказать!

- Ага! Ясно. Для избранных?

- Очень. Парижское джентри37 наставляет там друг другу рога изо всех сил!

- Занятная картина!

В эту секунду дверь гостиной открывается и появляется чудное белокурое
создание. Ему не больше двадцати пяти. Линии корпуса образца двадцать
первого века. Загорелое лицо буквально озарено глазами сиамской кошки.

- Но это так! - бросает Людовик.- Ты, кажется, не знаком с моей женой!

Вошедшая мило улыбается мне. У нее такие зубки, которые бы затмили
витрину у Картье.

- Это комиссар Сан-Антонио, о котором я тебе часто рассказывал! - говорит
Всемоетвойе.

- О! Да,- говорит она.- Кажется, вы у него уводили подружек?

- Из-за этого Казановы я не мог удержать ни одной! - шутит мой дружок.

Атмосфера лучше некуда.

Мы выпиваем по рюмочке. Я с трудом отрываю глаза от мадам Всемоетвойе.
Настоящая богиня! На ней бежевое платье, на котором прописными буквами
написано, что оно от Диора! Как Людо ухитрился овладеть такой потрясающей
женщиной!

- Итак, к делу, ты хотел меня о чем-то попросить? - говорит он.

- Да...- говорю я.

- Валяй, все мое - твое, мой вероломный дружище! Я допиваю бокал и, ставя
его на английский салонный столик, невинно говорю:

- Я хотел попросить тебя одолжить мне мадам! Молчание, которое
последовало за этим, могло стать катастрофическим, если бы я не пустился в
подробные объяснения:

- Те, кого я разыскиваю, скрываются в Отеле Цветов. Они настороже и при
малейшей опасности ускользнут. Значит, я должен хитрить и появиться в этом
отеле как клиент. Однако это такое заведение, куда ходят вдвоем и
преимущественно с хорошенькой женщиной...

- Нет, ну ты ненормальный! - протестует Людовик.- Моя жена!

- О! Конечно же, да! - стучит ножками белокурая красотка.- Это безумно
увлекательно. Я успокаиваю своего друга.

- Для мадам это абсолютно безопасно. Главное для меня - проникнуть
внутрь, не привлекая внимания. Как только мы окажемся внутри, она останется
в закрытой комнате, пока будет проходить операция...

Он боится рискнуть, рисковый Людовик. Зато его жена рисковая за двоих. Вы
думаете, она упустит такую возможность - нарушить обывательскую монотонность
своего существования?

- Ты отдаешь себе отчет, наконец,- жалуется он, понимая, что его не
услышат,- если кто-нибудь узнает ее в тот момент, когда она будет входить в
Цветы, я заработаю репутацию рогоносца!

- Никто ее не узнает,- обещаю я. Он поднимает руки.

- Ты никогда не изменишься, Сан-Антонио. Ты не видел меня десять лет и
вдруг сваливаешься мне на голову, чтобы одолжить мою жену, в этом весь ты!

Зарегистрировав это безмолвное согласие, я ввожу Берюрье.

- Ты принимаешь командование операцией снаружи,- говорю я ему.-
Необходимо вызвать из Парижа два фургона с двумя дюжинами молодцов. Вы
займете исходную позицию вблизи отеля. Кстати, что представляет из себя это
заведение? - спрашиваю я друга детства.

Надутый, он объясняет:

- Особняк, увитый плющом, посреди парка.

- Хорошо. Когда я решу, что настало время действовать,- говорю я
Толстому,- то привяжу свой платок к оконной ручке, улавливаешь?

- Ясно!

- Тогда появляетесь вы и быстро окружаете отель. Будьте внимательными к
запасным выходам.

- Не беспокойся.

- Ни одна душа не должна проскользнуть.

- Пусть попробует!

- Очень хорошо, а теперь принеси из машины мой гримерный набор.

- Зачем?

- Я хочу немного изменить свой внешний вид. Пока он выполняет, я
спрашиваю Всемоетвойе:

- Какая у тебя тачка?

- "Студебеккер",- говорит он. Я ласково похлопываю его.

- Не дуйся, вернем мы твою даму в целости и сохранности, Людо. Неужели,
старея, ты становишься ревнивцем?

- Ты думаешь...

Тут снова появляется мадам, которая исчезла, чтобы привести себя в
порядок.

- Я к вашим услугам!

Это заявление не способно рассеять дурное настроение моего однокашника.

* * *

Вы бы меня, ей-Богу, не узнали, если бы видели, как я отправляюсь в путь
в элегантном "Студе" рядом с мадам Всемоетвойе. Я вырядился в маленькие
усики а-ля Кларк; круглые очки в золотой оправе и всунул в храпелки два
маленьких резиновых шарика, которые расширили крылья носа. Это меня изменило
до неузнаваемости!

- Я предпочитаю вас в натуральном виде! - говорит по дороге моя спутница.

- Спасибо!

- Это удивительное приключение для такой бедной маленькой обывательницы,
как я... В пригороде так скучаешь... Лошадь, теннис... Это утомительно, в
конце концов.

Что нужно этой чаровнице, так это атлетически сложенный малыш для
утоления ее послеобеденного голода.

Все денежные бабы таковы: время после полудня гибельно для них. Сиеста
огромна, она угнетает, если нет посуды, чтобы помыть, белья, чтобы
постирать, пола, чтобы натереть воском.

Я въезжаю через широкий открытый портал, увенчанный вывеской в виде
полукруглой арки, возвещающей: "Отель - пансион Цветов".

Цветы здесь повсюду. Шикарные, хорошо ухоженные цветники. В конце
бетонной аллеи стоит особняк, перед ним эспланада, усыпанная розовым гравием
для шарабанов. Я оставляю свой между "Кадиллаком" с открытым верхом и
"Бозон-Вердюра" с кузовом Шапрон и, нежно поддерживая свою мнимую спутницу
(которая мило попросила называть себя Патрицией) за талию, вхожу в отель.

Огромный чистый холл, окна в мелкую клетку за шторами в мелкую сетку...
Старинная мебель норманнского стиля... Все это необычайно богато.

- Никогда не думала, что когда-нибудь попаду сюда! - шепчет Патриция.

К нам приближается дама, хорошо одетая, седеющая, сердечная, очкастая.

- Господа!

Она не задает вопросов. Просто нажимает кнопку, и возникает служанка.
Ладненькая и аппетитненькая.

- Проведите этих господ в двадцать третий! - говорит хозяйка.

- Желаете что-нибудь выпить?

- Шампанское,- отвечаю я, играя свою роль.

- Сладкое?