когда она чувствовала себя дома, за закрытой дверью: смотрелась в зеркало,
чистила зубы, убирала не спеша белье, просматривала какую-то газету, а то и
оторванный газетный лист, старалась не поддаться сну, лишь бы подольше
протянуть это удовольствие.
вздохнула, натянув одеяло до подбородка.
легкий звук, не то скрип, не то треск. Не шевельнувшись, девушка открыла
глаза и увидела какую-то фигуру за окном. Закричать она не решилась и
замерла, не шелохнувшись.
створки окна я перешагнул через подоконник, продолжая шептать:
Владимира и села на кровати, прижав руки к груди. Он сделал несколько шагов,
и Лили уже разглядела его в бледном свете, шедшем от окна.
под рукой, и она зажгла свет неожиданно для Владимира, он заморгал. Лили
спрыгнула с кровати, и, как была, босиком, подошла вплотную к нему, глядя
горящими глазами и стараясь понять, что же в нем так изменилось.
бы прося прощения за то, что напугал ее.
синюю спецовку и руки его уже не так ухожены, как прежде. Лицо Владимира
тоже изменилось - он, безусловно, потолстел, поздоровел.
час смотрела, как человек двадцать рабочих устанавливают огромный полотняный
купол передвижного цирка. На площади стояло больше сорока фургонов и
грузовиков, откуда неслось хриплое рычание зверей. Люди в таких же, как у
Владимира, синих комбинезонах, окутанные запахами звериных испражнений,
выполняли поистине титаническую работу.
полотняного купола с поразительной быстротой вырастал над пространством,
отведенным для цирка с расчетом на пять тысяч зрителей, как говорилось в
рекламных брошюрках.
карабкались на такую высоту, бегали по узеньким доскам, перебрасывали друг
другу с помощью лебедки огромные железные и деревянные перекладины.
лицо и такая странная походка!
и меня взяли на работу... Мы уже объездили весь юго-запад... Теперь двинемся
через Гренобль в Швейцарию...
тонкую ткань просвечивало еще совсем девчоночье тело, только грудь была
похожа на женскую. Под взглядом Владимира девушка покраснела, а он, как бы
извиняясь, улыбнулся еще шире.
старуху, и вовсе не думала бояться, а вот теперь ей стало не по себе, и она
отодвинулась от него.
позакрывала. Тони предложил оставить ему ключи, он обещал проветривать каюты
и делать все, что понадобится в случае непогоды, да она не согласилась.
инструменты. Потом спохватилась, что на стуле валяется ее белье, и украдкой
забросила его подальше.
осталось у меня кое-что из одежды. Не знаешь. Тони забрал это?
пускала. Это все из-за той, ну, из-за сиделки, она ото всех старалась
избавиться. Правда, надо сказать, в то время зеваки толпами глазели на яхту,
с утра до вечера люди там толкались, делали снимки, даже на палубу
пробирались...
живут за городом, возле Мелэна, у матери сиделки.
время, она все больше смущалась и уж совсем не знала, как себя вести. Может
быть, она ждала, что все обернется иначе? Но он держался с ней как с
приятельницей. Нет, даже не так! Он зашел просто чтобы навести справки, и
делал это четко и торопливо.
доктор, прожил здесь у нас целый месяц... Вот когда он выехал. Полит и
переселился в переднюю комнату... Он говорил, барышня ждет ребенка...
приходило!
все улыбался, потом покачал головой.
***
свет. Какое-то мгновение они стояли неподвижно, потом мало-помалу глаза
привыкли к наступившей темноте.
ее к себе и поцеловал в лоб.
какой-то ящик, подтянулся и перелез через стену, отделявшую двор от
переулка.
одетый в пижаму, вошел и огляделся по сторонам.
за ней. Она его тогда отшила, и он понял, что она девушка честная. "Ладно, я
тебя не трону, но при одном условии: чтобы никому другому неповадно было..."
простыню, на ночную рубашку под накинутым сверху пальто.
***
отделяло от мола примерно четыре метра.
освещенного неба там, где горели праздничные огни цирка. Там, у выхода на
арену, стояли двумя рядами его товарищи по работе, облаченные теперь в синюю
униформу с золотыми пуговицами, и это придавало ярмарочную торжественность
появлению артистов.
нее и направился к "Электре". Все было мокрым - палуба, канаты. За
Гольф-Жуаном промелькнул поезд, пробежал вдоль моря, и огни его заплясали на
воде, как светляки.