Чтение 24–й страницы книги ~Первое дело Мегре~

только одно: почему вы не вместе с этими деятелями.

Мегрэ живо обернулся к Жюстену Минару, который смущенно, словно в
нерешительности, вымолвил:

- В доме много народа. Они прибыли с полчаса назад.

Машин на улице не было. Гости, наверно, приехали на извозчиках.

- Кто?

- Я их не знаю. Думается, судейские. Там и какой-то господин с седой
бородой, и молодой чиновник. Может, прокурор с секретарем?

Судорожно сжимая рюмку, Мегрэ спросил:

- Еще кто?

- Понятия не имею.

Деликатный Жюстен не хотел огорчать Мегрэ, и тогда Помель пробурчал
вместо него:

- Ваши коллеги. Не из комиссариата. С Набережной. Одного из них я узнал.

Бедняга Минар! Он не знал, куда девать глаза. В общем, получалось, что
Мегрэ его надул. Выходит, он только делал вид, что ведет следствие. А теперь
выясняется, что он, Мегрэ, здесь ни при чем, что его даже не сочли нужным
поставить в известность о том, что они собираются делать.

Вот и получается, что Мегрэ надо, не откладывая в долгий ящик, вернуться
домой, сесть за стол и написать заявление об отставке, а потом лечь в
постель. Голова у него горела как в огне. Хозяин катал в ладонях бутылку
кальвадоса. Мегрэ утвердительно кивнул головой.

Плевать! Его обманули по всем статьям. Они правы. Он наивная душа,
ребенок. Дедэ прав.

Двое людей копали в саду ЗЕМЛЮ.

- Жермен тоже там, - прошептал Минар. - Я заметил ее в окне.

Черт возьми! И она тоже. Впрочем, это в порядке вещей. Она далеко не
умна, но, как у всех женщин, у нее есть нюх. Она поняла, что не к тем
примкнула, что Мегрэ и его флейтист всего лишь пешки в чужой игре.

- Я пошел! - решительно сказал Мегрэ, ставя свою рюмку на стойку.

Опасаясь, что смелость ему изменит, он ускорил шаг. Когда он очутился у
открытых ворот, он увидел двух людей, копавших землю в саду. У двери,
которая вела в дом, стоял дежурный инспектор.

- Я сотрудник квартального комиссариата, - сказал ему Мегрэ.

- Надо обождать.

- Чего?

- Чтобы эти господа закончили работу.

- Но ведь я вел следствие.

- Возможно. Но у меня есть указания, старина.

Еще один с Набережной Орфевр!

"Клянусь, если я когда-нибудь буду иметь отношение к Сыскной полиции, -
пообещал себе Мегрэ, позабыв уже о своем намерении подать заявление об
отставке, - никогда не стану выказывать пренебрежения к беднягам из
комиссариата".

- И прокурор здесь?

- Все здесь.

- Мой комиссар тоже?

- Я его не знаю. Какой он из себя?

- В сером пиджаке. Высокий, худощавый, с узкими светлыми усиками.

- Не видал.

- Кто приехал с Набережной?

- Комиссар Бародэ.

Очевидно, это тот, чье имя чаще всего мелькает в газетах. В глазах Мегрэ
это был человек, достойный всяческого уважения. Лицо его всегда гладко
выбрито, а проницательные глаза, кажется, смотрят сразу во все стороны.

Полицейский нехотя, словно оказывая снисхождение, отвечал на вопросы.

- Ришар Жандро дома?

- Какой он?

- Темный, с длинным кривым носом.

- Есть такой.

Значит, Жандро либо не пошел, как обычно, в контору, либо срочно вернулся
оттуда.

В этот самый момент у дома остановилась карета. Из нее вышла молодая
женщина и бросилась к дверям, у которых стояли Мегрэ и инспектор.

Мегрэ она не заметила.

- Мадемуазель Жандро, - едва слышно произнесла она.

Инспектор торопливо бросился открывать дверь, объяснив потом своему
коллеге:

- У меня были указания.

- Ее ждали?

- Мне просто велели пропустить ее.

- Вы видели хозяина особняка?

- Он сейчас как раз с этими господами. Вы знакомы с делом?

- Немного, - ответил Мегрэ, стараясь не показать, что он понимает всю
унизительность своего положения.

- Говорят, это был грязный тип.

- Кто?

- Тот, которого кокнул слуга.

Мегрэ смотрел на него, открыв рот от удивления.

- Вы уверены?

- В чем?

- Что Луи...

- Не знаю я никакого Луи. Я слышал только обрывки разговора.
Единственное, что я знаю, - не допускать скопления людей.

Один из землекопов, по-видимому тоже имеющий отношение к полиции,
появился в воротах; тот, который остался в саду, был, вероятно, одним из
здешних слуг. У первого руки были в грязи, к подошвам тоже прилипли комки
грязи, лицо его выражало брезгливость и отвращение.

- Смотреть на него тошно! - обронил он на ходу. Перед ним открыли дверь,
и он исчез в доме. За тот короткий миг, пока дверь была приоткрыта, Мегрэ
успел заметить в холле Лиз Жандро и ее брата. Остальные, из прокуратуры,
находились, по-видимому, в одном из салонов. Двери были закрыты.

- У вас здесь назначено свидание, что ли? - спросил полицейский у
переминавшегося с ноги на ногу Мегрэ.

- Сам не знаю.

На глазах у него навернулись слезы. Никогда еще он не чувствовал себя
таким униженным.

- Сдается мне, они больше всего боятся журналистов. Потому и принимают
такие меры предосторожности. Самое смешное, что у нас в семье все пьют кофе
"Бальтазар". Вот уж не думал, что в один прекрасный день...

Из дома, как видно, часто куда-то звонили - до них то и дело доносились
телефонные звонки, отбои.

- Если вас послал ваш комиссар, я могу пойти сказать ему, что вы ждете.

- Не стоит.

Инспектор пожал плечами. Он уже ничего не мог понять, особенно когда
заметил, что Мегрэ глотает пилюлю.

- Захворали?

- Вы не знаете, как это началось?

- Что именно?

- Вы были сегодня на Набережной Орфевр?

- Да. Я как раз собирался на облаву в квартал Ля Виллет. Комиссар Бародэ
обрабатывал в это время одного типа.

- Маленький, в клетчатом костюме?

- Да. Хитрый, видать, парень.

- Бародэ звонил комиссару?

- Нет. Его вызвал к себе главный. Пока он ходил, я караулил парня.
Занятный тип! Он просил закурить, да у меня не было.

- А потом?

- Когда мосье Бародэ вернулся, он снова закрылся с этим субчиком в
клетчатом костюме, сказав нам, чтоб мы были наготове.

- Кто мы?

- Ну, из опергруппы... Нас было трое, кроме комиссара. Двое других сейчас
в доме. Того, который копал, звать Барьер, месяц назад он был ранен при
задержке поляка с улицы Коленкур.

Мегрэ ловил каждое слово. Перед ним возникла комната на Набережной
Орфевр, полицейские, дружелюбно покровительственное "ребятки", с которым
Бародэ обращался к своим подчиненным.

Почему же с ним так поступили? Разве он допустил какую-нибудь оплошность?
Или не сумел взяться за дело? Или был недостаточно осторожен?

Уходя с бульвара Ришар-Ленуар, комиссар Ле Брэ, казалось, дал ему свободу
действий. А сам бросился на Набережную Орфевр! Может, он и сюда пожаловал?

- Значит, дворецкий признался?

- Вроде бы так. Рожа у него, во всяком случае, мерзкая.

- Я больше ничего не понимаю.

- А почему вам кажется, что вы должны что-нибудь понимать?

Это был, быть может, первый урок скромности, преподанный Мегрэ.
Инспектору, надо думать, уже перевалило за тридцать. Он обладал тем
спокойствием, тем безразличием, которое присуще людям, много повидавшим. Он
покуривал свою трубку, даже не пытаясь прислушиваться к тому, что
происходило в доме.

- Во всяком случае, это куда лучше, чем облава на участке Ла Виллет. Бог
знает, сколько бы она отняла времени...

У тротуара остановился автомобиль. Молодой врач с темной бородкой
поспешно вышел из машины, держа в руке чемоданчик. Мегрэ узнал его по
фотографиям, которые часто печатались в газетах.

То был доктор Поль, судебный врач, почти знаменитость.

- Где все?

- Здесь. Пожалуйста, доктор. Труп в саду. Но прежде всего вы, наверное,
захотите повидать прокурора?