Чтение 24–й страницы книги ~Переезд~

- Так же как кровать служит не только для того, чтобы на ней спать...

Бац - по новой, что, нет? Теперь до нее дошло?

Он сбросил с себя путы. Именно об этом ни одна из них не догадывается.
Они думают, что он говорит так потому, что выпил несколько бокалов
шампанского, и не подозревают о том, насколько важен для него этот вечер.
Важен! Некоторые слова он мысленно произносил как бы с большой буквы.

Он обрубил один конец... Он избавился от... Это было нелегко объяснить,
но он чувствовал себя свободным. Свободным и сильным.

Вздор - вот подходящее слово! Добро, зло - все это вздор, вам понятно?

Он им этого не говорит. Он видит рожу барменатот не сводит с него глаз, и
когда Жовис отворачивается, пользуется этим, чтобы подлить ему шампанского.
На стойке уже третья по счету бутылка. А что потом?

Разве у Бланш есть право ставить ему это в упрек? Разве он не был
примерным супругом и разве она не должна поблагодарить его за то, что он
выбрал ее из тысяч, десятков тысяч, сотен тысяч других?

А она могла бы раздеться посреди кабаре, показать свою грудь, живот,
ягодицы?

Нет! Тогда что же?

Он переспал с Ирен, которая в "этом разбирается и которая поведала своей
подружке Алексе, что он необыкновенный.

Алену тоже было не в чем его упрекнуть. Если бы Жовис того не захотел, то
Алена вообще бы не было на свете.

"... избави нас... ".

- Где он? - спрашивает Жовис, оглядываясь по сторонам, как будто вспомнил
о срочной встрече.

- Кто?

- Высокий блондин, который стоял до этого в глубине бара?

- Наверное, он ушел.

- Вы с ним не знакомы, ни та, ни другая?

Ответила одна Алекса:

- Я с ним знакома, как знакома со всеми клиентами, ни больше, ни меньше.
Их сюда столько приходит!

- Он часто здесь бывает?

Она лгала, и было забавно заставлять ее лгать.

- Заходит время от времени...

Она уже убрала свою руку с бедра Эмиля и теперь смотрела на него с
некоторой настороженностью.

- Не каждый вечер?

- Тебе в голову, зайчик, приходят странные мысли. Отчего ты решил, что он
приходит сюда каждый вечер?

- Не знаю. Я думал...

- Что ты подумал?

- Я думал, что он тут вроде хозяина.

- У нас тут не хозяин, а хозяйка-мадам Порше. Она живет наверху и с тех
пор, как потеряла ногу в автомобильной катастрофе, уже больше не спускается
сюда.

- Это старая женщина?

- Десять лет назад это была лучшая в Париже исполнительница стриптиза.

- Как она стала владелицей этого заведения?

- Выйдя замуж за тогдашнего хозяина - Фернана Порше.

- А что стало с Фернаном Порше?

- Он умер.

- Как?

Он играет, стараясь припереть ее к стенке. Ему все известно, а она не
знает, что ему все известно.

- Несчастный случай.

- Автомобиль?

- Нет. Огнестрельное оружие.

- Он покончил с собой?

- Он не сам это сделал.

Это явилось для него ударом, и он осушил свой бокал шампанского.

- А остальные?

Ни та, ни другая не понимает смысла вопроса.

- Какие остальные? О чем ты говоришь?

Он становится опрометчив, но чувствует себя непобедимым. Они ничего не
могут с ним сделать. Он обрел свободу, он способен бросить им вызов.

- Ну все остальные! Банда!

Он указывает на Леона, затем на метрдотеля, официантов и заканчивает
гардеробщицей.

Леон никак не реагирует, но упорно смотрит на обеих женщин, как бы давая
им инструкции. Конечно, главарь не он. У него не тот вид. Вот у Фаррана, у
того вид главаря. Но Леон, по-видимому, является кем-то важным, солидным, к
примеру адъютантом.

- А ты хохмач?

- А почему бы мне не быть хохмачом? Разве я вам не сказал, что торгую
отпусками? Отпуска - это весело! Я занимаюсь отпусками, и я весел...

Теперь настал его черед положить руку на бедро Алексы и сказать ей
уверенным тоном:

- Завтра я вернусь и трахну уже тебя.

Уф! Впервые в жизни он произнес это слово, и ему это далось не без труда.

- Я уже заранее знаю, что ты мне сделаешь, что ты попросишь, чтобы я тебе
сделал. Я знаю и как ты станешь кричать.

Ее улыбка уже не выглядит столь естественной, и ему кажется, что он
немного напугал ее.

Тогда он решил пойти дальше, гораздо дальше. Хватит с него этой его
щепетильности порядочного человека. С этим кончено. Кон-че-но.

- Я сейчас скажу, что ты у меня попросишь. Давай подставляй свое ухо.

И он повторил, совсем тихо, слова, услышанные из уст соседа.

- Тебя это удивляет, да?

Она смотрит на бармена, и тот удаляется как бы для того, чтобы обслужить
других клиентов. На самом же деле он покидает бар и направляется к небольшой
двери рядом с туалетами.

- Держу пари, он сейчас отыщет Фаррана!

- Что?

- Я сказал Фаррана.

- Кто это? Кто-нибудь, кого ты знаешь?

Он глядит на них - лукавый, смеющийся, напуганный, все вместе. Ему не
хотелось заходить так далеко. Он забыл, что ему не полагается это знать.

- А вы нет?

- Здесь не принято спрашивать фамилию клиента. Только его имя. Вот у тебя
какое имя?

- Эмиль.

Ирен уже стушевалась, предоставив руководство действиями Алексе. Та же
почти без иронии говорит:

- Так я и знала.

- Почему?

- Потому что оно тебе очень подходит.

У него мелькнула смутная догадка, что она смеется над ним, и это его
рассердило.

- Ты забываешь, что я о тебе знаю больше, чем ты обо мне. Может, я и
зовусь Эмилем, но я не...

Он резко остановился. Только сейчас он замечает отсутствие бармена.
Точнее, он видит, как тот внезапно возникает рядом с небольшой дверью, а
он-то все это время считал, что тот находится у него за спиной.

- Откуда он идет?

- О ком ты говоришь?

- О Леоне.

- Вероятно, из туалета.

- Нет. Он вышел из другой двери. Куда она ведет?

- За кулисы. Нам все ж таки нужно одно место, чтобы там переодеваться,
складывать аксессуары и другое - для хранения бутылок.

Он обвел взглядом зал, и его беспокойство возросло. Большая часть
клиентов уже ушла, остались лишь три пары за столиками, и музыканты
складывают свои инструменты.

Это не отрезвило его полностью, но его апломб поуменьшился. Внезапно ему
нестерпимо захотелось поскорее оказаться снаружи, оставить эту западню.

Ибо это была западня, и вот он уже начинает вырываться.

- Сколько с меня, бармен?

- Вы ведь не собираетесь вот так вот уйти, когда эти дамы еще не допили
своего шампанского.

Он взглянул поочередно на Алексу и на Ирен, он увидел их другими, не
такими, как прежде. Они не были двойниками, но их улыбка выглядела
вымученной, черты - напряженными, как бы угрожающими.

Может, он все это выдумывает.

- Пусть они его допьют.

Ирен, кажется, поняла Бог знает какой сигнал бармена.

- Я сейчас скажу тебе одну приятную вещь, лапушка. Ты говорил, что
вернешься сюда завтра из-за Алексы. Завтра у нее выходной. Она только что
мне призналась, что ей хочется. Понимаешь? Мы сейчас премиленько разопьем
еще одну бутылку, а потом отправимся втроем в дом по соседству...

Он держится за стойку бара, так как табурет под ним качается. Нахмурив
брови, он силится понять. Зачем они хотят затащить его в меблированные
комнаты в соседнем доме?

- Это западня? - спрашивает он, еле ворочая языком.

Леон, не дожидаясь его ответа, уже откупорил бутылку и теперь разливает
шампанское по бокалам.

- Какая западня? Зачем бы мы стали устраивать тебе западню? Нам обеим
просто хочется позабавиться с тобой...

"... и избави нас... ".

Нет! Хватит с него этих песен.