им не верил.
вспомнить, как он учил Дорта организации научной работы на острове: по его
совету была введена система, при которой ни один научный работник не мог
знать, над чем трудится его коллега. Уж Курц-то отлично умел запутать все
так, чтобы никто толком не знал, что и для чего он делал... Отыскав
лилипута, Курц пригласил его в свою машину. Взошла необычно большая луна
медного цвета. Густые тени остроугольных скалистых вершин придавали
окружающему пейзажу зловещий вид. Небо с одного края было фиолетовое,
вызолоченное лунными лучами. Желтые искры звезд, тихий, без единого
движения, воздух и освежающая прохлада ночи действовали успокаивающе.
чернел массив леса, поднимавшего свои вершины из котловины. Оттуда
доносились хлопанье крыльев ночных птиц, стрекотание жуков.
выпрыгивая на землю.
что это удобное место для отдыха...
- А ты, малыш, не боишься смерти?
смерти было свойственно чувство благодарности, я бы уже имел право
рассчитывать на вечное существование за счет тех, кому я помог
переселиться... ну, словом, туда... раньше, чем они предполагали сделать
это сами.
Курц, заметив это, усмехнулся.
словом, когда-то я присматривался к жизни, но потом мне это наскучило...
Малыш, сядь рядом и поговорим. Вот здесь. Так. Каждый умирает по-своему.
Сама смерть одинакова, вероятно, но пути-дороги к ней разные. Поверь мне,
ведь это моя профессия.
приказание мистера Дорта.
сидел.
больше, чем положено человеку, выходящему из игры. Спокойствие, Гарри! Тем
более, что уже тринадцать минут, как ты мертв...
до двенадцати часов ночи. Эти тринадцать минут - нарушение приказа, но так
и быть, я беру этот проступок на себя.
обманывал меня?.. О нет!
влияние на тебя, - издевался Курц.
подарил тебе несколько минут жизни, я прошу только об одном... Ты видишь
эту пальму? В моем возрасте несолидно взбираться на нее. Окажи мне
дружескую услугу и сам сооруди на ней петлю. Тем более, что ты потрудишься
для себя.
произошло с Гарри: он перестал скулить, выпрямился во весь свой маленький
рост и сжал кулаки.
как и Бергофф и Дорт. Вы все трое - последние негодяи... Будьте ж вы
прокляты! Я знаю теперь, что не все равно, кем умирать, и я хочу две
секунды побыть на земле человеком!
От неожиданности изумленный Курц потерял равновесие, свалился с камня и
едва не сорвался в пропасть. Лишь у самого края он успел ухватиться за
скалу и этим спас себя от гибели.
его от себя, потряс над головой и отшвырнул далеко прочь. Словно крылья
игрушечной мельницы, перевернулась маленькая фигурка и исчезла за краем
обрыва. Курц неторопливо сел в машину и запустил мотор...
На Пито-Као далеко не спокойно!
вдвоем с увлечением изучают фотоальбомы, книги, различные приборы,
найденные в межпланетном корабле.
смотрели на журналиста.
диван.
молодая женщина истерически разрыдалась. Боб смущенно присел рядом,
нерешительно обнял ее за плечи и молча ожидал, пока пройдет нервный приступ.
успокоилась, - что у тебя на сердце? Кто обидел?
недоумение на лице журналиста, жестом попросила не прерывать ее и
быстро-быстро заговорила.
готовят новое смертельное бактериологическое оружие...
- Я слышала все своими ушами. Сам господь надоумил меня...
бациллами бомбы; он сказал это сам... Он мечтает нажиться на торговле таким
оружием. Ему нужна война!..
договоры...
верить Паоле, да и сам понимал, что от таких людей, как Бергофф и Дорт,
можно ожидать всего.
Выходит, он повесил шелковый занавес, чтобы люди не видели, какое
преступление против них готовят Бергофф и Дорт. Мелони оказался прав!
Сегодня Боб накормил свою мать, а завтра она станет жертвой новой войны, и
он, Хоутон, будет ее убийцей!
комнату: приехал Пирс.
интересной книгой...
веранду... Только тише...
всего мира, если, конечно, редактор поверит мне и опубликует!.. Но такое...
правду о Дорте никто не станет печатать. Я боюсь еще и другого: а что, если
они тайно пустят в ход свои бомбы уже завтра или послезавтра? Мы так
отрезаны от всего мира, что я не вижу способа немедленно предупредить
людей... Только немедленно! Мы не знаем до конца планов Дорта... Ведь в
таком положении нельзя медлить! Надо его опередить! Но, как?
Именно радио!
вижу риска. Иди, Паола, боюсь, Бергофф заметит твое отсутствие...