можно было видеть любую точку храма. Это было удивительное устройство.
Ничто не могло скрыться от глаз Тура, а вскоре, когда жрецы начали
болтать, мы обнаружили, что каждый, даже едва слышный звук, доходил до
нас. Каким ценным помощником должен был быть этот Тур в дни, когда
разбитый скелет, лежащий внизу, был еще живым жрецом.
жрецами, сменявшимися время от времени, и слушали их болтовню - в
большинстве случаев придворные сплетни о разных скандалах. Когда они
разговаривали о нас, мы узнали, что Хован Дью бежал вместе с Саг Ором и до
сих пор ни его, ни Дар Таруса не смогли найти. Весь двор был озадачен
нашим исчезновением, казавшимся сверхъестественным. Три тысячи человек -
постоянных обитателей двора - непрерывно искали нас. Каждый уголок дворца
и садов был обыскан, а затем обыскан еще раз. Подвалы исследовали более
основательно, чем когда-либо на памяти старейших из слуг, и оттуда были
извлечены странные вещи, о которых Закса даже и не подозревала. Жрецы
шептались, что по крайней мере один великий и могущественный дом должен
пасть из-за предмета, найденного дваром Гвардии Джеддары в отдаленных
уголках подвала.
осветился мягким белым светом - ярким, но без грубого сверкания земного
искусственного освещения. Пришло много жрецов и красивых молодых девушек.
Они танцевали перед идолами и пели какую-то тарабарщину, совершенно
бессмысленную. Постепенно зал наполнился верующими - пэрами двора джеддары
с их женщинами и слугами, выстроившимися в две линии вдоль стен храма,
оставив широкий проход от главного входа до ног Великого Тура. И к этому
проходу были прикованы их глаза. Что они ждали? Их глаза были повернуты к
закрытым дверям храма, и мы с Гор Хаджусом почувствовали, что и наши глаза
не могут оторваться от него, что врата вот-вот откроются и начнется
какой-нибудь удивительный спектакль.
нечто, что оказалось огромным рулоном ковра, лежащим на боку поперек
образовавшегося входа. Двадцать рабов, облаченных лишь в скудные кожаные
доспехи, стояли за этим рулоном и, когда двери открылись полностью, они
покатили рулон к подножию Великого Тура, застилая широкий проход от врат
до самого идола. Ковер был толст и мягок, бело-синего цвета - наиболее
красивая вещь в храме, где все остальное было крикливое, показное, пышное,
но безвкусное или гротескное. А затем двери закрылись, и мы снова ждали,
но недолго. Откуда-то издали протрубили трубы, звуки их нарастали,
приближаясь к храму. Двери снова распахнулись, и показался двойной ряд
пышно разодетых пэров. Они торжественно вступили в храм, а за ними -
роскошная колесница с двумя бенсами в упряжке, свирепыми барсумскими
львами, которых с каждой стороны держали на поводу рабы. На колеснице
стояло кресло, а в нем, непринужденно развалясь, сидела Закса. Когда она
вступила в храм, люди начали петь ей хвалу, монотонно бубня. За нею,
прикованный к колеснице, медленно брел красный воин, а за ним - процессия,
состоящая из пятидесяти юношей и стольких же девушек.
что с Хован Дью? Его также взяли? Если так, то лишь после его смерти,
потому что никто и никогда не сможет взять в плен свирепое животное, и не
сможет оно выдержать плен. Я посмотрел, ища Саг Ора, но в храме его не
было, и это дало мне надежду на то, что Хован Дью на свободе.
цепь, на которой был Дар Тарус, затем бенсов увели к одной из стен храма
за шеренгу малых идолов. Дар Таруса грубо потянули к алтарю и бросили на
него, а Закса взойдя на него, приблизилась к воину и с руками, простертыми
к Великому Туру, воззрилась на него, возвышающегося над ней. Как она была
прекрасна! Как богато одета! О, Валла Дайя! Твой милый облик унижен
жестокими целями дикого ума, захватившего твою оболочку!
приносящих жертву. Мы перед тобой, Всевидящий, Всезнающий, Всемогущий,
Единый! Не гневайся больше на нас в молчании. В течение столетий ты не
удостоил нас, верных твоих рабов, ни единым словом. Никогда со времен Хор
Сана, высшего жреца, взятого тобой в ту давнюю долгую ночь таинства, ты ни
разу не разомкнул уст перед народом. Заговори же, Великий Тур. Дай нам
знать, прежде чем мы погрузим вот этот кинжал в сердце нашей жертвы, что
дела наши приятны для твоих глаз. Скажи нам, куда девались двое, которые
пришли сегодня, чтобы убить твою высшую жрицу, открой нам судьбу Саг Ора.
Скажи, Великий Тур, прежде чем я ударю! - и она подняла тонкий, длинный
кинжал над сердцем Дар Таруса и посмотрела прямо в глаза Великого Тура.
вдохновение. Рука моя схватила рычаг, управляющий глазами Тура, и я стал
вертеть ими, пока они не описали полного круга и не остановились на Заксе.
Эффект был магический. Никогда до этого я не видел полный зал людей, так
абсолютно ошеломленных и сраженных благоговейным страхом, как здесь. Когда
глаза вернулись к Заксе, она казалось, окаменела, и медная кожа ее приняла
мертвенно бледный оттенок. Кинжал непоколебимо оставался над сердцем Дар
Таруса. В течение столетий никто не видел глаза Тура движущимися. Затем я
поднес разговорную трубку к губам и по залу пронесся и загрохотал голос
Тура. Как из единой огромной глотки прозвучал вздох собравшихся в храме, и
все упали на колени и спрятали лица в ладонях.
Жертвоприношение - Туру!
полученные преимущества. Согнутые головы со страхом, одна за другой,
приподнимались, и испуганные глаза искали лицо Тура. Я дал им еще повод
для дрожи, заставив глаза бога медленно блуждать по отворачивающимся
лицам, и пока я это делал меня осенила другая мысль, которую я тихим
голосом передал Гор Хаджусу. Я услышал его хихиканье, когда он спускался
вниз по лестнице, чтобы претворить мой план в действие. Снова прибег я к
действию разговорной трубы.
его собственной рукой. Погасите свет, и пусть никто не двигается под
страхом смерти, пока Тур не даст разрешения. Ниц! Прячьте лица в ладонях!
Кто бы ни увидел, будет ослеплен, когда Тур появится среди вас.
храм в абсолютную темноту, и пока Гор Хаджус был занят своей частью
представления, я старался покрыть любой другой шум, который мог быть
случайно им произведен, при помощи огня небесного красноречия.
она полагает, пришли убить ее. Я, Тур, взял их к себе. Тур мстит. И Саг
Ора я взял тоже. В облике огромной обезьяны я пришел и взял Саг Ора, и
никто не узнал меня, хотя даже дурак мог догадаться, потому что где это
слыхано, чтобы обезьяна могла говорить на человеческом языке, если ее душа
не занята душой Тура?
вскарабкался на крутую площадку.
логики, какой был принят в их религии. Я правда удивился бы, если бы это
достигло разума сомневающегося человека, который сказал, что уши богов из
камня.
взирали на алтарь, и то, что они там увидели, казалось, сокрушало их.
Некоторые женщины пронзительно закричали и упали в обморок. Все это
убедило меня, что никто из них не принимал бога сколько-нибудь всерьез, и
теперь, когда они предстали перед абсолютным доказательством его
могущественной силы, они были полностью сбиты с толку. Там, где моментом
раньше они видели живую жертву, лежал лишь покрытый пылью человеческий
череп. Уверяю вас, что без объяснений это могло показаться
сверхъестественным, так быстро Гор Хаджус пробежал от постамента идола с
черепом жреца и вернулся, ведя с собой Дар Таруса. Я немного беспокоился,
как будет реагировать на это Дар Тарус, не более искушенный в обмане, чем
остальные фандалиане, но Гор Хаджус прошептал ему на ухо "Для Валлы Дайи",
и он понял, в чем дело, и не сопротивлялся.
отрекались от него в сердцах своих, даже когда поклонялись ему. Великий
Тур гневается на Заксу. Только Закса может спасти народ Фандала от
уничтожения! Вон из храма! Никто тут не должен оставаться, кроме Заксы,
высшей жрицы Тура. Тур должен поговорить с нею наедине.
господином? - спросил я устами Тура. Челюсть женщины дрожала так, что она
на могла ответить. - Повинуйтесь! Или Закса и весь народ ее будут сожжены
заживо! - Я сильно повысил голос.
коленями, трясущимися так, что она едва могла стоять прямо, заковыляла,
шатаясь за ними. Один из пэров увидел ее и толкнул назад, но она, визжа,
бросилась за ним, когда он отошел. Тогда другие подтащили ее к алтарю и
грубо бросили, а кто-то даже погрозил ей мечом, и я тут же громко
предупредил, что джеддаре не должно быть причинено никакого вреда, если
Лондон Джек
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Громыко Ольга