благоустроенной африканской ферме.
навстречу, Мериэм подошла к большому дому. На пороге их встретила женщина в
белом платье. Девочка испугалась ее больше, чем могла испугаться зверя. Она
остановилась в колебании и вопросительно взглянула на своего нового друга.
рассказывать, как он нашел ее.
нежное. Мериэм скоро перестала ее бояться. Когда Бвана кончил свой рассказ,
белая женщина поцеловала Мериэм и назвала ее "милой, бедненькой малюткой";
что-то странно защемило сердечко девочки. Она спрятала лицо в груди своего
нового друга. Девочка никогда не знала материнской ласки, и что-то совсем
неожиданное и новое пробудил в ней добрый голос жены белого человека. Она
вдруг заплакала; слезы, первые слезы в ее жизни, утешили и облегчили ее.
культурный, приветливый дом. "Бвана" и "Моя Дорогая" (так называла она своих
новых друзей) относились к ней, как отец и мать. Страхи ее совершенно
прошли, и она платила им преданностью и любовью. Она была теперь согласна
жить у них, пока они не найдут Корака или пока Корак не найдет ее. Корака
она все же любила больше всех.
пошел по следам павианов. Он не нашел их ни там, где видел их в последний
раз, ни там, где они всегда обитали. Но, в конце концов, он набрел на их
свежие следы и помчался за ними вдогонку. Вскоре он настиг их. Они медленно
двигались к югу. Это было одно из их обычных переселений, цель которых могли
объяснить только сами павианы. При крике часового, который первый заметил
белого воина, бегущего к ним по ветру, все стадо остановилось. Павианы
начали что-то бормотать и угрожающе зарычали. Самцы насторожились и
приготовились к бою. Матери криками сзывали детенышей и вместе с ними
прятались за спинами самцов, своих повелителей и кормильцев.
выступил вперед, услышав знакомый голос. Он старательно нюхал воздух, так
как не совсем доверял своим глазам и ушам. Корак стоял неподвижно. Павианы
-- нервные создания: их очень легко разозлить или напугать, и они могут так
же легко броситься в атаку, как в паническое бегство.
ворча, внюхиваясь, вглядываясь. Корак заговорил первый.
заперт. Я спас тебя от Тармангани. Я -- Корак, Убийца. Я -- твой друг.
ты -- Корак; мои глаза сказали мне, что ты -- Корак; теперь мой нос говорит
мне, что ты -- Корак. Мой нос никогда не ошибается. -- Я -- твой друг. Идем
с нами, мы будем охотиться вместе.
его Мериэм. Они увели ее к себе в деревню. Корак один не сумел освободить
ее. Корак освободил тебя. Собери же свой народ и помоги Кораку освободить
Мериэм.
подданных. Они убьют нас. Гомангани -- злое племя. Они убьют нас, если мы
войдем к ним в деревню!
издалека, -- ответил Корак. -- У них были эти палки, когда Корак освободил
тебя из западни. Если бы Корак убежал тогда, ты до сих пор был бы пленником
Тармангани.
толпились самцы его племени. Они сверкали глазами, толкались, глазели на
своего царя и на странное существо, которое называло себя Мангани, но было
так похоже на ненавистных им Тармангани. Царь взглянул на старейших самцов,
как бы спрашивая у них совета.
второй. -- Их больше, чем листьев на деревьях. Они тоже ненавидят Гомангани.
Они очень дики и любят сражаться. Мы попросим их присоединиться к нам. Тогда
мы сможем убить всех Гомангани, живущих в джунглях.
по-своему. Им непременно надо заключить союз со страной холмов. Кораку
пришлось уступить; единственное, чего ему удалось добиться от павианов, --
это чтобы они постарались выйти в поход поскорее; хорошо еще, что царь
согласился собственной персоной немедленно отправиться к холмам в
сопровождении дюжины сильнейших самцов и Корака!
Делегация немедленно отправилась в путь. Они шли вначале очень быстро. Но,
выйдя из леса на открытую поляну, они поплелись совсем медленно. За каждым
кустом им чудился лев или леопард. Павианы, когда они идут стадом, ничего не
боятся; но, когда их немного, они очень трусливы.
открытой равнине, по направлению к горам, заросшим лесами. Корак никогда еще
не бывал в этих местах. Это была приятная перемена обстановки; джунгли
успели уже наскучить ему. Впрочем, у него не было времени наслаждаться
природой. Мериэм, его Мериэм была в опасности! Пока он не увидит ее, он не
может думать ни о чем другом.
Изредка они издавали жалобные, призывные звуки. Потом тихо шли,
прислушиваясь. Наконец, в один прекрасный день издалека донеслись ответные
крики.
они до своих сородичей, которые в огромном числе шли им навстречу. Корак был
поражен зрелищем, которое открылось его глазам. Перед ним была сплошная
стена из павианов: на каждой ветке дерева цеплялось по нескольку этих
животных. Вся эта стена, такой же высоты, как деревья, надвигалась на них с
протяжными, жалобными криками. За первой стеной, насколько глаз мог видеть
сквозь листву и гущу павианьих тел, вздымалась вторая, такая же; это были
младшие павианы, продвигавшиеся вплотную за старшими. Их были тысячи и
тысячи. Что стало бы с маленькой делегацией, если бы хоть один из этой массы
рассердился или испугался?
обычаю, принялись старательно обнюхивать друг друга; очевидно, результаты
исследования их удовлетворили; они поочередно почесали друг другу спину, а
затем заговорили. Друг Корака объяснил цель их прибытия. Корак, до тех пор
прятавшийся за кустом, теперь показался монарху и народу. Его вид вызвал
необычайное удивление и возбуждение среди павианов. С минуту он боялся, что
его вот-вот разорвут на части; боялся он только за Мериэм: если он умрет,
никто не придет к ней на помощь.
приблизиться. Павианы осторожно подбегали к нему и обнюхивали его со всех
сторон. Когда он заговорил с ними на их родном языке, они были чрезвычайно
удивлены и польщены. Он рассказал им о Мериэм, о своей жизни в джунглях; он
сказал им, что всегда был другом обезьян, от маленьких Ману до Мангани,
больших обезьян.
он. -- Они убивают вас. Павианы, живущие в долине, слишком малочисленны и не
могут бороться с ними. Они говорили мне, что вас очень много и что вы все --
удивительные храбрецы. Вас много, как травинок в степи, как листьев в лесу.
Даже Тантор-слон боится вас -- так вы отважны! Мне говорили, что вы будете
рады пойти с нами на деревню Гомангани, чтобы наказать этот скверный народ.
А я, Корак, Убийца, тем временем освобожу свою Мериэм.
подданные поступили так же. Они были весьма польщены речью этого странного
Тармангани, который называет себя Мангани и говорит на обезьяньем языке.
Тантор боится нас. Нума боится нас. Шита боится нас. Гомангани, живущие на
холмах, дрожат, когда мы проходим, и рады, если мы их не трогаем. Я готов
идти с тобой в деревню Гомангани один. Я -- старший сын Царя. Я один убью
всех Гомангани, живущих на равнине.
по сторонам.
клыки. У меня крепкие клыки. Они впивались в мягкое мясо не одного
Гомангани. Я один убил сестру Шиты. Губ пойдет с тобой на равнины и убьет
так много Гомангани, чтобы некому было считать мертвецов.
лесу. Маленькие павианята попрятались за волосатые спины самок. Возбужденные
воины запрыгали на ветвях, присоединяя свои голоса к голосу монарха. Лес
задрожал от их воинственного рева.
двинулись через лес и горы к равнине, где находилась деревня Ковуду,
ненавистного Гомангани. Это был фантастический поход небывалого войска,
разъяренного ненавистью и жаждой крови.
Экваториальное солнце невыносимо палило, и в деревне царило безмолвие.
Страшное войско медленно и бесшумно подвигалось вперед. Можно было уловить
только приближающийся шелест листвы, как бы от дуновения нарастающего