резко вперед.
дерево сталь, а затем упала на мостовую мишень.
мостовой валялся обломок подлокотника, размером не больше ладони. В самой
его середке торчал глубоко вонзившийся клинок Мэта. Похоже, Корман хотел
повысить свои шансы на выигрыш. Что ж, ведь Мэт не уточнил, какой должна
быть мишень. До него вдруг дошло, что он совсем позабыл назначить ставку.
себе. Неважно, откуда взялось это присловье. Да и откуда взялась его удача,
он тоже не ведал - лишь пытался, как мог, оседлать ее и скакать на ней.
нахмуренный взор:
захлопнул его, так и не повторив фразу, как собирался. Слова ясно звучали в
памяти. Сене сована кабадонде аин довайниа. Опять Древнее Наречие.
- Зрители начали расходиться. - Думаю, продолжать не стоит - уже темнеет.
Обычно так айильцы говорили "никогда", если не хотели сказать об этом
впрямую.
случилось, когда он выкинул шесть шестерок двадцать три раза подряд. Ему не
за что винить айильцев. Да и разобраться как следует нужно не только со
своим везением, есть и другое. Глядя на Кормана и Дженрика, уходящих вместе
с остальными, Мэт с легкой завистью отметил, что ни тот ни другой ничуть не
пошатывались.
некогда беспорядочно набившиеся в голову, будто изюминки в кексе, теперь
перемешались с его собственными. Одна часть его "я" знала, что родился он в
Двуречье двадцать лет назад, но он также хорошо помнил, как возглавлял при
Майганде фланговую атаку, опрокинувшую троллоков, и как танцевал при дворе
Тармандевина, и сотню, тысячу иных событий. В большинстве своем - битвы. Он
помнил, как умирал, причем куда большее число раз, чем ему хотелось помнить.
И не было швов между обрывками разных жизней - если не сосредоточиться, Мэт
не мог сразу отделить свои личные воспоминания от новоприобретенных.
поперек колен необычное копье. Вместо обыкновенного наконечника, это копье
завершало что-то вроде мечевидного клинка фута в два длиной, клейменого
двумя воронами. Лан говорил, будто клинок этот изготовили с помощью Единой
Силы еще во времена Войны Силы, Войны Тени; Страж утверждал, что его совсем
не нужно точить и что он никогда не сломается. Сам Мэт думал, что не поверил
бы такому, да вот пришлось. Пусть и минуло три тысячи лет, а клинок все
такой же, однако Мэт мало доверял Силе. Вдоль черного древка,
инкрустированная каким-то металлом темнее дерева, шла вязь надписи,
обрамленная на концах опять-таки воронами. Надпись была на Древнем Языке, но
Мэт, разумеется, теперь мог ее прочитать.
просивший получает.
площадь, которую во многих городах назвали бы главной. Айильские торговцы
отправились на ночлег, но их павильоны по-прежнему стояли там. Эти палатки
были сшиты из серо- коричневой шерсти, обычной для айильских палаток. В
Руидин со всех концов Пустыни явились сотни торговцев - на самую большую
ярмарку, которую когда-либо видели Айил, и с каждым днем айильцев прибывало
все больше. Торговцы из разных кланов и стали одними из первых, кто
по-настоящему начал обживать этот город.
хотелось смотреть. Отсюда можно было различить горбы Кадировых фургонов,
ожидающих завтрашней погрузки. Сегодня днем на один взгромоздили нечто вроде
скособоченной дверной рамы из краснокамня. Морейн особенно тщательно
проследила, чтобы ее крепко- накрепко привязали - и именно так, как она
требовала.
собирался. Лучше бы Айз Седай совсем забыла о существовании Мэта, хотя на
это мало надежды. Но сколько бы ей ни было известно, Мэт чувствовал
уверенность, что сам знает больше. Он шагнул туда - глупец, взыскующий
ответов. А что получил взамен? Чужие воспоминания, набившиеся ему в голову.
И еще смерть. Мэт затянул потуже косынку на шее. И еще две вещи. Серебряный
медальон в виде лисьей головы, который он носил под рубахой, и оружие,
лежащее у него на коленях. Малое возмещение. Мэт, легко касаясь, провел
пальцем по надписи. "Память не истает". А у них, у того народца по ту
сторону этой двери, чувство юмора под стать айильскому.
рядом с ним уселась Дева. Высокая даже для айилки, пожалуй, выше Мэта.
Волосы точно золотая канитель, а глаза цвета чистого утреннего неба. Девушка
была старше Мэта, лет, наверное, на десять, но разница в годах никогда ему
не мешала. К тому же она Фар Дарайз Май.
получается?
но не клан. Айильцы так никогда не поступают. Если только... Должно быть,
она из Дев клана Шайдо, которые присоединились к Ранду. Мэт, по правде
сказать, не очень-то понимал во всех этих обществах, но что до Шайдо... Он
слишком хорошо помнил, как те горели желанием проткнуть его копьями. Куладин
ненавидел и Ранда, и всех, кто его окружал, кто явился с ним; а то, что
ненавидел Куладин, становилось объектом ненависти и всех Шайдо. Но с другой
стороны, Мелиндра пришла сюда, в Руидин. Она ведь Дева. Мелиндра тонко
улыбнулась; в глазах сверкал манящий огонек.
не чувствовал удачи, везло ему часто. А уж когда подваливала удача, дело
было в шляпе. Мелиндра хихикнула, улыбка ее стала шире, словно девушка
считала, что он хвастается. Похоже, женщины сами для себя решают, врешь ты
или нет, причем решают, невзирая на очевидные факты. А с другой стороны,
если ты им нравишься, на твое вранье им наплевать. А то вообще поверят в
самую чудовищную твою ложь.
женщина таит опасность - эту истину он узнал на собственном опыте. Но
Мелиндра определенно смотрела на него не просто так.
золотых спиралей, в центре каждой сверкал темно-синий сапфир, самый крупный
был с фалангу его большого пальца. Он мог вспомнить то время - и это его
собственные воспоминания, - когда при виде самого мелкого из этих камней его
прошибла бы испарина.
девушки тяжелую нитку. Он ни разу не видел, чтобы Девы носили какие-нибудь
побрякушки, но по опыту знал, что женщинам нравятся всякие украшения. Как ни
странно, в не меньшей степени им нравились и цветы. Этого Мэт не понимал,
но, впрочем, готов был признать, что в женщинах разбирается плохо. Точно так
же для Мэта непостижимы и его удача, и случившееся с ним по ту сторону
перекошенной дверной рамы.
ожерелье.- Я принимаю твое предложение. - Ожерелье исчезло в ее поясной
суме, девушка наклонилась и сдвинула Мэту шляпу на затылок. - У тебя
симпатичные глаза. Похожи на темный полированный кошачий глаз. - Она
забралась на парапет с ногами, сидя обняла руками колени, продолжая
внимательно рассматривать Мэта. - Сестры по копью рассказывали мне о тебе.
Мелиндру из-под полей. Что ей понарассказывали? И какое такое "предложение"?
Это всего-навсего ожерелье. Манящий огонек в глазах девушки потух; она
глядела на него будто кошка на мышь. Вот это-то и пугало в общении с Девами
Копья. Порой и не скажешь, хотят они с тобой потанцевать, собрались тебя
поцеловать либо вознамерились убить.
переходил улицу, во рту его дымилась трубка. Кто станет разгуливать в
сопровождении чуть ли не десятка Фар Дарайз Май, как не Ранд? Вечно они
вокруг него, подумал Мэт. Охраняют, будто стая волчий,, готовы все сделать,
что он прикажет. Кое-кто и позавидовал бы эскорту Ранда. Кто угодно, только
не Мэт. Порой такое общество несколько обременительно. А вот стайка девушек
вроде Изендре...
сорвался с места. В голове гудело, хоть и не так громко, как раньше, и он не
запинался. О своих выигрышах Мэт не беспокоился. У айильцев были крайне
строгие раз и навсегда установленные правила, что можно и что нельзя:
захватить в набеге - это одно, а украсть - совсем другое. Люди Кадира живо
научились держать руки поглубже в карманах после того, как одного из них
поймали с поличным. Задав за кражу отменную порку - исполосовав от плеч до
пят, вора прогнали прочь, велев убираться из Пустыни. Ему разрешили взять
лишь один бурдюк с водой. Но с одним бурдюком и до Драконовой Стены не
добраться, а с бедняги вдобавок всю одежду сняли. Теперь Кадировы людишки не
подберут и медяка, валяющегося посреди улицы.
оглянулись, но не Ранд. Мэт вдруг ощутил холодок, никак не связанный с