Чтение 231–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

до Фландрии один только шаг. Она приезжала жаловаться и плакать к своему
крестному, лавочнику на Ломбардской улице, где я теперь торгую, она по-
местила в мое дело две тысячи флоринов, я их умножил, и вот теперь она
получает десять тысяч.

- Браво, Планше!

- Она свободна, богата, у нее есть корова, она командует служанкой и
папашей Селестеном. Все мои рубашки вытканы ею, зимой она вяжет мне чул-
ки, видится со мной каждые две недели и так мила, что считает себя
счастливой.

- Я действительно счастлива... - кивнула Трюшен.

Портос стал крутить ус.

"Ах, черт, - подумал даАртаньян, - что это затевает Портос?.."

Между тем Трюшен, сообразив, в чем дело, пошла торопить кухарку, при-
несла еще два прибора и уставила стол изысканными кушаньями, превратив-
шими ужин в пир. Сливочное масло, солонина, анчоусы, тунец, затем все
товары из лавки Планше. Цыплята, овощи, речная рыба, лесная дичь - сло-
вом, все, что может дать деревня. Вдобавок Планше вернулся из погреба с
десятью бутылками, покрытыми густым слоем пыли.

Их вид обрадовал сердце Портоса.

- Я голоден, - воскликнул он.

И уселся подле г-жи Трюшен, бросая на нее убийственные взгляды. ДаАр-
таньян сел по другую сторону от нее. Осчастливленный Планше скромно по-
местился напротив.

- Не досадуйте, - сказал он, - если во время ужина Трюшен часто будет
вставать из-за стола: она желает, чтобы вам как следует были приготовле-
ны постели.

Действительно, хозяйка много раз поднималась наверх, и со второго
этажа доносился скрип передвигаемых кроватей. А трое мужчин ели и пили;
особенно усердствовал Портос. Было любо смотреть на них. От десяти буты-
лок осталось лишь одно воспоминание, когда Трюшен вернулась с сыром.

Несмотря на выпитое вино, даАртаньян сохранил все свое самообладание.
Портос же, напротив, в значительной степени утратил его. Гости затянули
песню, вспоминали бои и сражения. ДаАртаньян посоветовал Планше снова
совершить путешествие в погреб. И так как лавочник потерял способность
маршировать, как пехотинец, то капитан мушкетеров предложил проводить
его.

Итак, они ушли, напевая песенки такими голосами, что испугался бы сам
дьявол Трюшен осталась за столом с Портосом. Когда двое любителей вин
возились в темном погребе, выбирая лучшие бутылки, до них вдруг донес-
лось звонкое чмоканье.

"Портос вообразил, что он в Ла-Рошели", - подумал даАртаньян.

Они поднялись, нагруженные бутылками. Планше так увлекся пением, что
ничего не видел и не слышал. Д'Артаньян же сохранил остроту зрения и яс-
но заметил, что левая щека Трюшен была гораздо краснее, чем правая. А
Портос молодцевато улыбался и обеими руками крутил усы Трюшен тоже улы-
балась великолепному сеньору.

Пенистое анжуйское вино превратило трех собутыльников сначала в трех
чертей, а потом в три бревна. У даАртаньяна едва хватило силы взять све-
чу и осветить Планше его собственную лестницу. Планше тащил Портоса, ко-
торого подталкивала также развеселившаяся Трюшен.

ДаАртаньяну принадлежала честь нахождения комнаты и кроватей Портос
довалился в постель, и его друг с трудом раздел его Лежала постели, да-
Артаньян говорил себе:

"Ах, черт, ведь я клялся никогда больше не пить желтого вина, которое
пахнем ружейным кремнем. Фи! Что, если бы мои мушкетеры увидели своего
капитана в таком состоянии? - И, задвигая полог, прибавил: - К счастью,
они ничего не увидят".

Трюшен унесла на руках Планше, раздела его, задернула полог и закрыла
двери спальни.

- Веселая вещь деревня, - говорил Портос, вытягивая ноги так, что с
треском отвалилась спинка кровати, но на этот шум никто не обратил вни-
мания, так весело было в поместье Планше.

В два часа ночи все в доме храпели.

XIII

ЧТО ВИДНО ИЗ ДОМА ПЛАНШЕ

На следующее утро трое героев спали крепким сном.

Трюшен предусмотрительно закрыла ставни, боясь, как бы первые солнеч-
ные лучи не повредили уставшим глазам.

Поэтому под пологом Портоса и балдахином Планше было темно, как в
погребе, когда даАртаньяна разбудил нескромный луч, проникший через
ставни; он мигом соскочил с кровати, точно собираясь идти первым на при-
ступ. И он приступом взял комнату Портоса, которая была рядом с его
спальней. Портос крепко спал и храпел так, что стены дрожали. Он пышно
раскинулся всем своим исполинским телом, свесив сжатую в кулак руку на
ковер подле кровати. ДаАртаньян разбудил Портоса, который с трудом стал
протирать глаза.

Тем временем Планше оделся и пришел приветствовать своих гостей, ко-
торые после вчерашнего вечера еще нетвердо держались на ногах.

Несмотря на раннее утро, весь дом был уже полон суеты, кухарка устро-
ила безжалостную резню в птичнике, а папаша Селестен рвал в саду вишни.

Портос в игривом настроении протянул руку Планше, а ДаАртаньян попро-
сил позволения поцеловать мадам Трюшен, которая не сочла возможным отка-
зать в этой просьбе. Фламандка подошла к Портосу и так же благосклонно
разрешила поцеловать себя. Портос поцеловал мадам Трюшен с глубоким
вздохом.

После этого Планше взял друзей за руки:

- Я покажу вам свой дом, вчера вечером было темно, как в печи, и мы
ничего не могли рассмотреть. При свете дня все меняется, и вы останетесь
довольны.

- Начнем с перспективы, - предложил ДаАртаньян, - вид из окна
прельщает меня больше всего. Я всегда жил в королевских домах, а короли
недурно выбирают пейзажи.

- Я тоже всегда любил виды, - подхватил Портос. - В моем пьерфонском
поместье я велел прорубить четыре аллеи, с которых открывается велико-
лепная перспектива.

- Вот вы сейчас увидите мою перспективу, - сказал Планше.

И он подвел гостей к окну.

- Да это Лионская улица, - удивился д'Артаньян.

- На нее выходит два окна, вид неказистый: одна только харчевня, веч-
но оживленная и шумная, соседство не из приятных. У меня выходило на
улицу четыре окна, два я заделал.

- Пойдем дальше, - сказал ДаАртаньян.

Они вернулись в коридор, который вел в комнаты, и Планше открыл став-
ни.

- Э, да что же это? - спросил Портос.

- Лес, - отвечал Планше. - На горизонте вечно меняющая цвет полоса,
желтоватая весной, зеленая летом, красная осенью и белая зимой.

- Отлично, но эта завеса мешает смотреть дальше.

- Да, - сказал Планше, - но отсюда видно...

- Ах, это широкое поле... - протянул Портос. - Что это там? Кресты,
камни...

- Да это кладбище! - воскликнул ДаАртаньян.

- Именно, - подтвердил Планше. - Уверяю вас, что смотреть на него
очень интересно. Не проходит дня, чтобы здесь не зарыли кого-нибудь.
Фонтенбло довольно густо населен. Иногда приходят девушки, одетые в бе-
лое, с хоругвями, иногда богатые горожане с певчими, иногда придворные
офицеры.

- Мне это не по вкусу, - поморщился Портос.

- Да, это не очень весело, - согласился ДаАртаньян.

- Уверяю вас, что кладбище навевает святые мысли, - возразил Планше.

- О, не спорю!

- Ведь всем нам придется помереть, - продолжал Планше, - и где-то я
прочел изречение, которое мне запомнилось: "Мысль о смерти - благотвор-
ная мысль".

- Да, это так, - вздохнул Портос.

- Однако, - заметил ДаАртаньян, - мысль о зелени, цветах, реках, го-
лубом небе и широких долинах тоже благотворная мысль...

- Если бы у меня все это было, я ни от чего бы не отказался, - сказал
Планше, - но так как в моем распоряжении только это маленькое кладбище,
тоже цветущее, мшистое, тенистое и тихое, то я им довольствуюсь и раз-
мышляю, например, о горожанах, живущих на Ломбардской улице, которые
слышат ежедневно только грохот двух тысяч телег да шлепанье по грязи пя-
тидесяти тысяч прохожих.

- Не буду вам возражать, - кивнул Портос.

- Именно поэтому, - скромно улыбнулся Планше, - я и отдыхаю немного
при виде мертвых.

- Экий молодчина этот Планше, - воскликнул д'Артаньян, - он положи-
тельно рожден поэтом и лавочником!

- Сударь, - сказал Планше, - я из тех людей, которые созданы, чтобы
радоваться всему, что они встречают на своем земном пути.

ДаАртаньян уселся на подоконник и стал размышлять по поводу философии
Планше.

- Да, никак, нам сейчас покажут комедию! - закричал Портос. - Я как
будто бы слышу пение.

- Да, да, поют, - подтвердил ДаАртаньян.

- Это похороны по последнему разряду, - пренебрежительно взглянул
Планше. - На кладбище только священник, причетник и один певчий. Бы ви-