Чтение 232–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

Он грустно покачал головой.

- Бедная Гайде, - сказал он, - она хотела меня видеть, хотела гово-
рить со мной, она догадывалась и боялась за меня... Я не могу уйти, не
простившись с ней, не могу умереть, не поручив ее кому-нибудь.

И он тихо вернулся на свое место и приписал внизу, под предыдущими
строчками:

"Я завещаю Максимилиану Моррелю, капитану спаги, сыну моего бывшего
хозяина, Пьера Морреля, судовладельца в Марселе, капитал в двадцать мил-
лионов, часть которых он должен отдать своей сестре Жюли и своему зятю
Эмманюелю, если он, впрочем, не думает, что такое обогащение может пов-
редить их счастью. Эти двадцать миллионов спрятаны в моей пещере на ост-
рове МонтеКристо, вход в которую известен Бертуччо.

Если его сердце свободно и он захочет жениться па Гайде, дочери Али,
янинского паши, которую я воспитал, как любящий отец, и которая любила
меня, как нежная дочь, то он исполнит не мою последнюю волю, но мое пос-
леднее желание.

По настоящему завещанию Гайде является наследницей всего остального
моего имущества, которое заключается в землях, государственных бумагах
Англии, Австрии и Голландии, а равно в обстановке моих дворцов и домов,
и которое, за вычетом этих двадцати миллионов, так же, как и сумм, заве-
щанных моим слугам, равняется приблизительно шестидесяти миллионам".

Когда он дописывал последнюю строчку, за его спиной раздался слабый
возглас, и он выронил перо.

- Гайде, - сказал он, - ты прочла?

Молодую невольницу разбудил луч рассвета, коснувшийся ее век; она
встала и подошла к графу своими неслышными легкими шагами по мягкому
ковру.

- Господин мой, - сказала она, с мольбой складывая руки, - почему ты
это пишешь в такой час? Почему завещаешь ты мне все свои богатства? Раз-
ве ты покидаешь меня?

- Я пускаюсь в дальний путь, друг мой, - сказал Монте-Кристо с выра-
жением бесконечной печали и нежности, - и если бы со мной что-нибудь
случилось...

Граф замолк.

- Что тогда?.. - спросила девушка так властно, как никогда не говори-
ла со своим господином.

- Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива, что бы со мной ни случилось,
- продолжал Монте-Кристо.

Гайде печально улыбнулась и медленно покачала головой.

- Ты думаешь о смерти, господин мой, - сказала она.

- Это спасительная мысль, дитя мое, сказал мудрец.

- Если ты умрешь, - отвечала она, - завещай свои богатства другим,
потому что, если ты умрешь... мне никаких богатств не нужно.

И, взяв в руки завещание, она разорвала его и бросила обрывки на пол.
После этой вспышки, столь необычайной для невольницы, она без чувств
упала на ковер.

Монте-Кристо нагнулся, поднял ее на руки, и, глядя на это прекрасное,
побледневшее лицо, на сомкнутые длинные ресницы, на недвижимое, беспо-
мощное тело, он впервые подумал, что, быть может, она любит его не толь-
ко как дочь.

- Быть может, - прошептал он с глубокой печалью, - я еще узнал бы
счастье!

Он отнес бесчувственную Гайде в ее комнаты и поручил ее заботам слу-
жанок. Вернувшись в свой кабинет, дверь которого он на этот раз быстро
запер за собой, он снова написал завещание.

Не успел он кончить, как послышался стук кабриолета, въезжающего во
двор. Монте-Кристо подошел к окну и увидел Максимилиана и Эмманюеля.

- Отлично, - сказал он, - я кончил как раз вовремя.

И он запечатал завещание тремя печатями.

Минуту спустя он услышал в гостиной шаги и пошел отпереть дверь.

Вошел Моррель.

Он приехал на двадцать минут раньше назначенного времени.

- Быть может, я приехал немного рано, граф, - сказал он, - но призна-
юсь вам откровенно, что не мог заснуть ни на минуту, как и мои домашние.
Я должен был увидеть вас, вашу спокойную уверенность, чтобы снова стать
самим собою.

Монте-Кристо был тронут этой сердечной привязанностью и, вместо того
чтобы протянуть Максимилиану руку, заключил его в свои объятия.

- Моррель, - сказал он ему, - сегодня для меня прекрасный день, пото-
му что я почувствовал, что такой человек, как вы, любит меня.
Здравствуйте, Эмманюель. Так вы едете со мной, Максимилиан?

- Конечно! Неужели вы могли в этом сомневаться?

- А если я неправ...

- Я видел всю вчерашнюю сцену, я всю ночь вспоминал ваше самооблада-
ние, и я сказал себе, что, если только можно верить человеческому лицу,
правда на вашей стороне.

- Но ведь Альбер ваш друг.

- Просто знакомый.

- Вы с ним познакомились в тот же день, что со мной?

- Да, это верно; но вы сами видите, если бы вы не сказали об этом
сейчас, я бы и не вспомнил.

- Благодарю вас, Моррель.

И граф позвонил.

- Вели отнести это к моему нотариусу, - сказал он тотчас же явившему-
ся Али. - Это мое завещание, Моррель. После моей смерти вы с ним ознако-
митесь.

- После вашей смерти? - воскликнул Моррель. - Что это значит?

- Надо все предусмотреть, мой друг. Но что вы делали вчера вечером,
когда мы расстались?

- Я отправился к Тортони и застал там, как и рассчитывал, Бошана и
Шато-Рено. Сознаюсь вам, что я их разыскивал.

- Зачем же, раз все уже было условлено?

- Послушайте, граф, дуэль серьезная и неизбежная.

- Разве вы в этом сомневались?

- Нет. Оскорбление было нанесено публично, и все уже говорят о нем.

- Так что же?

- Я надеялся уговорить их выбрать другое оружие, заменить пистолет
шпагой. Пуля слепа.

- Вам это удалось? - быстро спросил Монте-Кристо с едва уловимой иск-
рой надежды.

- Нет, потому что всем известно, как вы владеете шпагой.

- Вот как! Кто же меня выдал?

- Учителя фехтования, которых вы превзошли.

- И вы потерпели неудачу?

- Они наотрез отказались.

- Моррель, - сказал граф, - вы когда-нибудь видели, как я стреляю из
пистолета?

- Никогда.

- Так посмотрите, время у нас есть.

Монте-Кристо взял пистолеты, которые держал в руках, когда вошла Мер-
седес, и, приклеив туза треф к доске, он четырьмя выстрелами последова-
тельно пробил три листа и ножку трилистника.

При каждом выстреле Моррель все больше бледнел.

Он рассмотрел пули, которыми Монте-Кристо проделал это чудо, и уви-
дел, что они не больше крупных дробинок.

- Это страшно, - сказал он, - взгляните, Эмманюель!

Затем он повернулся к Монте-Кристо.

- Граф, - сказал он, - ради всего святого, не убивайте Альбера! Ведь
у несчастного юноши есть мать!

- Это верно, - сказал Монте-Кристо, - а у меня ее нет.

Эти слова он произнес таким тоном, что Моррель содрогнулся.

- Ведь оскорбленный - вы.

- Разумеется; но что вы этим хотите сказать?

- Это значит, что вы стреляете первый.

- Я стреляю первый?

- Да, я этого добился, или вернее, потребовал; мы уже достаточно сде-
лали им уступок, и им пришлось согласиться.

- А расстояние?

- Двадцать шагов.

На губах графа мелькнула страшная улыбка.

- Моррель, - сказал он, - не забудьте того, чему сейчас были свидете-
лем.

- Вот почему, - сказал Моррель, - я только и надеюсь на то, что ваше
волнение спасет Альбера.

- Мое волнение? - спросил Монте-Кристо.

- Или ваше великодушие, мой друг; зная, что вы стреляете без промаха,
я могу сказать вам то, что было бы смешно говорить другому.

- А именно?

- Попадите ему в руку, или еще куда-нибудь, но не убивайте его.

- Слушайте, Моррель, что я вам скажу, - отвечал граф, - вам незачем
уговаривать меня пощадить Морсера; Морсер будет пощажен, и даже так, что
спокойно отправится со своими друзьями домой, тогда как я...

- Тогда как вы?..

- А это дело другое, меня понесут на носилках.

- Что вы говорите, граф! - вне себя воскликнул Максимилиан.

- Да, дорогой Моррель, Морсер меня убьет.

Моррель смотрел на графа в полном недоумении.

- Что с вами произошло этой ночью, граф?

- То, что произошло с Брутом накануне сражения при Филиппах: я видел
призрак.