read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



когда в марте 1918 года Ленин перенес столицу России вновь в Москву...

[Бродский:]
Вы знаете -- и да, и нет. Мне кажется, что даже после перенесения
столицы в Москву понадобилась смерть еще нескольких поколений, чтобы
это ощущение центра действительно испарилось из Петербурга. Сегодняшний
Петербург -- это, разумеется, не Александрия. Но, я думаю, потребуется
вторжение новых, действительно uprooted, как здесь говорят,-- то есть
наглухо лишенных исторической памяти -- поколений, чтобы Петербург стал
полностью провинциальным. Хотя уже и сейчас он даже не "город-герой",
как Ленинград именовали после Второй мировой войны.

[Волков:]
Зато он, как мне кажется, приобрел новый статус --
"города-мученика". Это случилось в результате тех ужасных потрясений,
которые выпали на долю Петербурга в XX веке как следствие русской
истории.

[Бродский:]
Вы знаете, русская история XX века представляется мне на нынешний
момент ужасно невнятной. Относительно же Петербурга я могу сказать
одно: все мы, все на свете становится жертвой демографии. Ни одно место
на земле от влияния демографических обстоятельств не избавлено, в том
числе и родной город. И полагаю, что его демографическая физиономия
чрезвычайно сильно изменится в сторону широких скул и невысокого роста.
Что, по-видимому, неизбежно. Но, поскольку останутся площади, и
проспекты, и вода, и мосты над ней, и горизонт, и небо...

[Волков:]
То есть те декорации, которые диктуют актерам их поведение, их
реплики...

[Бродский:]
Может быть, вы и правы... Может быть, действительно декорации как
бы детерминируют репертуар актера. Вероятно, такой эффект должен иметь
место. Но для нас самое важное заключается в том, что это за актер. И
как он подготовлен к тому, чтобы появиться на фоне этой самой
декорации. И тут-то наступает полный ужас, потому что нынешняя эпоха, с
ее демографическим взрывом и тектоническими перемещениями народов,
подготавливает сознание к популистскому восприятию мира: что все
одинаковы, все равны. Что все более или менее движется на некоем
среднем уровне, что никаких высот нет. А соответственно, не нужно этих
высот и завоевывать. Для нас, для нашего поколения и город, и его
декорации были очень важны. Но еще более важным было то, на чем мы как
актеры этого спектакля воспитывались. Потому что мы воспитывались не
просто этой декорацией, но тем, что в этой декорации было создано,
когда она еще была реальной перспективой. И в этой перспективе мы
видели Ахматову, Мандельштама, затем Блока, Анненского. Но и даже эти
последние были, может быть, в меньшей степени насущны для сознания,
выросшего в Петербурге, нежели все что в этом городе произошло в первой
четверти XIX века. Когда там жили Пушкин, Крылов, Вяземский, Дельвиг.
Когда туда приезжал Баратынский. И я называю далеко не все значительные
имена. Я что хочу сказать? Что именно созерцание этой петербургской
перспективы дает определенные основания для какой-то надежды, да?
Поскольку ты видишь, что в этом городе примерно каждые
двадцать-тридцать лет происходит некий творческий всплеск и нет никакой
гарантии того, что этот всплеск не произойдет и в будущем --
разумеется, видоизмененным образом. И если даже мы доживем до этого
всплеска -- а я думаю, что почти наверняка не доживем -- то мы этого
всплеска, вполне вероятно, не признаем. Но он, я думаю, должен
повториться -- хотя бы потому, что петербургский пейзаж не изменился. И
экология не изменилась. И еще я бы сказал следующее. Думаю, что у
каждого такого всплеска есть и будет также и нечто общее. Поскольку
Петербург -- это город у моря. И, как следствие этого, в сознании
человека, там живущего, начинает возникать -- быть может,
фантасмагорическое, но чрезвычайно сильное -- представление о свободе.
Личность в этом городе всегда будет стремиться куда-то в сторону,
поскольку пространство, пред ней предстающее, не ограничено и не
разграничено землей. Отсюда -- мечта о неограниченной свободе. Вот
почему я думаю, что в этом городе естественнее сказать всему
существующему миропорядку -- "нет".

[Волков:]
То есть вы считаете, что петербургская декорация делает из человека
аутсайдера. Это, кстати, верно и по отношению к Шмакову, которого вы
признаете quintessential петербуржцем. Ведь Шмаков, в сущности, был
чужаком и в Ленинграде, и в Нью-Йорке. В Ленинграде он был чужаком как
переводчик с западных языков -- то есть как человек, пытающийся
контрабандой протащить западные ценности на советскую территорию.
Затем, он был подозрителен как гомосексуалист. И наконец, как
балетоман. Поскольку балет в России всегда существовал скорее для
экспортного употребления. А внутри страны балетом увлекались очень
немногие, составляя при этом изолированный, а для многих невероятно
эксцентричный островок. Вот вы, скажем,-- разве вы в Ленинграде ходили
на балет, скажите честно?

[Бродский:]
Вы знаете, нет. Странно как-то получилось, да? Я знаю колоссальное
количество балетных -- что балерин, что мужиков-солистов. Но, тем не
менее, меня балет никогда особенно не интересовал. И до сих пор не
интересует. Хотя, надо сказать, когда я вижу на сцене Барышникова, то
это ощущение совершенно потрясающее. Я даже думаю, что это вообще уже
даже и не балет -- то, чем он занимается.

[Волков:]
А что же это такое, если не балет?

[Бродский:]
На мой взгляд, это чистая метафизика тела. Нечто, сильно
вырывающееся за рамки балета.

[Волков:]
В годы вашей молодости в Ленинграде молодые поэты обсуждали балет
как нечто, заслуживающее уважения?

[Бродский:]
В моем кругу -- никогда. Мы все -- то есть сколько нас всего и
было? по пальцам можно пересчитать -- так вот, мы все к балету
относились, если так можно выразиться, по-офицерски. Балерины, цветы...

[Волков:]
Вы что, сопротивлялись официальной ауре балета?

[Бродский:]
Если уж говорить об официальной ауре, то она скорее относилось к
тому, к чему мы находились несколько ближе -- к кинематографу.
Поскольку главный источник более или менее внятного заработка для нас
был именно кинематограф -- научно-популярный или даже художественный.
Вот почему люди из кино были для нас важнее, чем балетные. Не говоря о
том, что кино просто интересней для нас было,-- как для всякого
русского человека. Ведь для русских всякое дидактическое искусство куда
интереснее просто чистого искусства. Так что к балету я никогда всерьез
не относился. Видел однажды "Спящую красавицу", видел "Щелкунчика" --
малышом, меня мать повела. И, конечно, бесчисленное количество
"Лебединых" по телевизору.

[Волков:]
Чайковского любили в России и по радио передавать...

[Бродский:]
Да, неслось из всех репродукторов, наравне с Краснознаменным
ансамблем песни и пляски Советской Армии и сюитами композитора
Будашкина в исполнении оркестра народных инструментов.

[Волков:]
Как же вы, при таком отношении к балету, все-таки познакомились и
подружились с Барышниковым?

[Бродский:]
А я и не помню, настолько это давно произошло. Дело в том, что в
Ленинграде у нас было несколько общих, довольно близких знакомых. Не
говоря о том, что мы просто ухаживали за девушками, жившими в одном
доме, на одной и той же лестнице. Я-то тогда этого не знал. Мне это
Мишель рассказал потом. Оказывается, его девушка ему меня показывала.
Моя-то Барышникова не знала. И меня, по-моему, не знала тоже. Все это
происходило в районе Мариинского театра. В конце концов, Ленинград --
это small town, поэтому там практически все всех знали. И в этом смысле
я, кстати, не думаю, что Шмаков в той среде как-то выделялся, что он
был на подозрении. Единственная причина, по которой он мог казаться
подозрительным,-- эта та, что он виделся со слишком большим количеством



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 [ 234 ] 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.