невежливо хихикнул. Царь побледнел от гнева, жилы на его шее вздулись.
Казалось, еще мгновенье и он прикажет гетайрам взять храм приступом.
Однако Таис упредила подобный необдуманный поступок. Встав рядом с
Александром, она заговорила звонким чистым голосом, который, по слухам
ставил ей сам Демад [известный афинский оратор, сторонник македонской
партии], за что Таис расплачивалась с оратором любовью. Гетера произнесла
лишь одну фразу, как показалось македонянам на фарси. Через миг двери
распахнулись.
ответа, так как Таис уже вошла в храм. Царю не оставалось ничего иного,
как последовать за девушкой.
застывших у двери жрецов - их бесстрастные бритые лица и белоснежные
одежды наталкивали на мысль о полной отрешенности от мира - гетера
извлекла из-за пояса тонкий прозрачно-зеленоватый платок и обернула его
вокруг головы таким образом, что совершенно скрыла нос и свой изящный
ротик.
поисках необходимого куска материи. Так как ничего подходящего под руку не
попадалось, царь сбросил с плеч великолепный пурпурный плащ искусной
работы Геликона, оторвал часть его и обернул драгоценной материей шлем,
оставив свободными лишь глаза. Края ткани, небрежно завязанной на затылке
свисали до середины спины, придавая царскому одеянию шутовской вид, и
Александр почувствовал себя несколько неловко. Опасаясь, что гетайры
заметят его смущение, царь швырнул остатки плаща на землю и поспешно
шагнул вслед за Таис. Его примеру последовали Гефестион, Кратер и
Птолемей, также пожертвовавшие своими плащами. Остальные предпочли
остаться снаружи.
огороженный высокой стеной двор, было пустынно. Здесь не было ни статуй,
ни украшений, ни жертвенных чаш и посвящений, столь обычных для эллинских
святилищ, не было фресок и драгоценной посуды, а также изображений
чудовищ, как в храмах Вавилонии, не было изящных каменных барельефов,
обычных таинственным святилищам Кемта. Единственным культовым сооружением
был расположенный посреди храма алтарь, на котором пылало девственно
чистое пламя. Языки этого пламени были прозрачны настолько, что сквозь них
были видны руки жреца, стоящего за алтарем. Как уверяли Александра
переметнувшиеся на сторону македонян парсийские вельможи, силу этому огню
давало горячее дыхание земли, вырывающееся из бездонных глубин,
расположенных дальше бездн Тартара.
Александр подошел к ней. Вначале он, как и девушка, глядел на пламя,
протягивавшее скользкие языки вверх, словно пытаясь взвиться в манящее
небо, затем перевел взгляд на Таис. В ее опушенных выгнутыми ресницами
глазах плясал багровый вихрь. Мешаясь с аквамарином глазных яблок, он
окрашивал очи девушки багровым туманом, в котором мелькали алые вспышки,
подобные стремительным молниям. Эти молнии пронизывали глаза гетеры
насквозь и оттого казалось, что они наполнены колдовской силой.
головы. Рядом с ними стоял неслышно подошедший маг. Лицо его было
наполовину прикрыто повязкой, волосы блистали белизной. Парс отвесил
поклон и произнес короткую фразу.
- сказала Таис.
что эта вера признает его царскую власть.
груди руки. - Я много слышал о твоей вере, маг!
числе и светлому разумом Аристотелю.
но не захотел посвятить меня в его суть. Я так и не смог понять почему.
парс улыбается.
совершенно иные цели.
тебя Аристотель.
- Я просто ужас как хочу узнать, что собирается рассказать нам этот маг.
Говорят, они все великие волшебники!
скажу своим гетайрам, чтоб ждали меня у ворот храма.
негромко сказал им. Глаза воинов посуровели, они с подозрением посмотрели
на мага, однако перечить царю не осмелились. Придерживая мечи, македоняне
пересекли храм и скрылись за воротами.
это было похоже на каморку раба, не имевшую ко всему прочему крыши. Ее
заменяли небольшие, не шире фута карнизы, дававшие чисто символическую
защиту от солнца и еще меньшую от дождя. Посреди "дома" располагался
плоский камень, игравший роль стола, вокруг которого были разложены ветхие
куски ткани, предназначенные для сидения. Демонстрируя неприхотливость,
царь немедленно устроился на одном из них.
Домом ему служит винная бочка, одеждой - ветхое рубище, а питается он
оливками и черствым хлебом. Когда я однажды спросил мудреца, желает ли он,
чтобы я для него что-нибудь сделал, сей Диоген ответил: подвинься, ты
загораживаешь мне солнце. Признаюсь, подобный ответ восхитил меня. Так
вот, бочка, в которой живет сей мудрый старик, может показаться дворцом по
сравнению с твоим жилищем.
лицевой повязки, так что гости могли рассмотреть его лицо. То было лицо
аскета, познавшего сокровенный смысл жизни.
цинизме.
имя?
маг извлек из груды тряпья глиняный сосуд и показал его царю. - Вина?
сознаться. Вино предполагает долгий разговор, Александр же не думал
задерживаться в этом странном месте.
- Мой дом удобен мне. Здесь всегда веет свежий ветер, днем согревает
солнце, а ночью я любуюсь звездами. Я не могу предложить золотых кубков,
но смею заверить, мое вино куда лучше того, что хранится в дворцовых
подвалах.
глиняных чаши. Александр осторожно пригубил напиток и нашел его
превосходным.
меня найдется чистейшая родниковая вода.
слов царь осушил чашу до дна.
смешивать стихии. От этого они теряют свою первозданную силу.
тоже пришлось по вкусу.
маг поставил чашу на пол и произнес:
в тайны учения Заратустры. - Царь утвердительно кивнул и надел маску
задумчивости, словно желая показать, что он весь во внимании.
валу круг, разделив его последующим движением надвое.
ночь, огонь и вода, земля и воздух, живое и мертвое. И даже больше. Все
то, что я перечислил подразумевает наличие полутонов: утро, вечер, пар,
невесомая пыль, момент умирания, когда сердце не бьется, а мозг еще не
лишился последних желаний. Мир же подобен этому кругу, разделенному на две
половины, одна из которых черная, словно сажа, а другая - белее горного
снега. И грань между ними столь тонка, что не содержит полутонов. Это есть
грань! Мир есть противостояние двух враждебных сил, несовместимых друг с
другом, мир есть противостояние добра и зла. Черное и белое. Ахурамазда и
Ариман. Они вечно борются между собой и в этом заключена суть того мира, в
котором мы живем. Наш мир и существует лишь благодаря этой борьбе. Как
Доценко Виктор
Доставалов Александр
Шилова Юлия
Трубников Александр
Контровский Владимир
Корнев Павел