Само приземление прошло довольно мягко. Ракета рухнула в густой, плотный
лес, и толстые ветки смягчили удар.
Самым странным, самым невероятным во всей этой аварии было то, что она
вообще произошла.
Инструктора не уставали повторять о надежности Меконгов и практической
неуязвимости этого класса десантных торпед. И все же авария произошла.
Погасли контрольные индикаторы на подлокотниках пилотского кресла, не
срабатывали даже кнопки ручного управления.
Меконг молчал, и как только затих треск последних, смятых падением ракеты
веток, в кабину вползла лесная, звенящая, тишина.
Потрясенный всем происшедшим, Глеб неожиданно ощутил, как в самой
сердцевине этой тишины возник легкий, похожий на дуновение ветра шепот,
постепенно слагавшийся в слова:
- Не могу говорить долго. Нет энергии. Такое полное отключение всех моих
функциональных связей возможно только дистанционным контрольным ключом. Он
действует не дальше километра. Тот, кого ты искал, обладает таким ключом.
- Но нам не говорили...
- Конечно, вам не говорили - только высшие офицеры командования Федерации
имеют право им пользоваться. Дорога к юго-востоку, в двухстах метрах от
тебя. Кортеж уже близко... Прости, друг. Ты остаешься один.
И внутри лесной тишины он слышал теперь лишь свист ветра и шорох листьев -
Глеб действительно остался один...
Он откинул колпак, встал и осмотрелся, стараясь не упустить ни одной
мелочи. В кабине определенно не было ничего даже отдаленно напоминавшего
оружие - Меконг сам был оружием, и его конструкторы не предполагали, что
пилоту в боевой обстановке понадобится покидать десантную ракету...
Оставалось багажное отделение, в котором он спрятал сверток с одеждой,
готовясь к самоволке после того, как полковник лишил его увольнительной. Он
не знал, удастся ли осуществить возникший план побега с базы, и начал
готовиться к любым неожиданностям сразу, как получил грамотку.
В багажном отделении нашлись толстые поножи, рубаха с кожаными нашивками -
не боевой доспех и не повседневная, такие носили купцы, отправляясь в
далекий караванный путь. При случае она могла защитить от удара ножа.
Был там еще и меч... Без меча никакой русич из города не выйдет. Правда,
меч был дрянной, скорей бутафорский, из плохой стали, со следами ржавчины
на нечищеном лезвии.
Глеб вытащил его из ножен, взмахнул, проверяя центровку, как учил Хон на
показавшихся теперь такими короткими занятиях, и нахмурился.
Меч оказался хуже, чем он ожидал. Но другого все равно не было, а с
юго-востока уже доносился звук копыт приближавшегося кортежа - времени у
него почти не осталось, - лес в эту пору утопал в грязи, и кортеж, с
конными крытыми носилками посредине продвигался медленно. Занавески носилок
плотно задернуты - и это хорошо. Она не должна была видеть того, что сейчас
произойдет...
Глеб сразу узнал человека, руководившего этим кортежем. Рыцарь на вороном
коне, в украшенных золотым чеканом византийских доспехах, в плаще, подбитом
куньим мехом, смотрел на него с высоты своей огромной лошади. Бородища до
самых глаз, как у лесного зверя...
"Сиа диавольскаа начинаниа отгуляют на грязник". Ну, это мы еще
посмотрим... Рука сама собой потянулась к рукояти меча.
- Что вы тут делаете, курсант? - Голос на интерлекте, с мягкими
начальственными обертонами. Голос, привыкший повелевать, не повышаясь ни на
октаву, голос, не признававший возражений...
Глебу потребовалось ощутимое усилие, чтобы преодолеть магию этого голоса. В
руках великана игрушкой казалась боевая дубинка с тройными шарами, и Глеб
вздрогнул от предчувствия, представив, как их шипы легко пройдут сквозь
тонкий слой кожи его куртки.
Не было у него стальных доспехов, не было коня и было лишь сознание
собственной правоты. А потому он шагнул вперед, не обращая внимания на
расступившихся всадников конвоя, и ответил на древнерусском, понятном для
всех:
- Вы увозите девушку против ее воли.
- А вам что за дело до этого? Почему вы нарушили программу учебного полета?
- Снова интерлект. И Румет знал про полет. Меконг был прав - он старший
офицер Федерации. Но зачем ему Бронислава?
- Я хочу, чтобы вы ее освободили.
- Освободить чужую невесту? Мне кажется, вы сошли с ума. Возвращайтесь в
часть и доложите дежурному, что офицер Румет накладывает на вас взыскание.
Не усугубляйте свою вину!
Не ответив, Глеб обнажил свой жалкий короткий меч.
Румет усмехнулся, затем повернулся к Флорину - княжескому сотнику,
назначенному командиром конвоя русичей, первому человеку, с которым Глебу
довелось встретиться в этом новом для него мире и которого он спас от
печенежских стрел.
- Арестуйте его.
- Это ваше дело, господин. Он пришел один, и он изъясняется на вашем языке.
Мы не вмешиваемся в споры чужого дома. К тому же он говорит о вещах,
которые русичи решают один на один, в равном поединке. - Флорин выделил
слово "равном", и глаза Румета злобно сверкнули, обежав ряды воинов, молча
выражавших одобрение решению командира.
- Тогда я убью этого недотепу, и его кровь будет на вашей совести.
Румет спрыгнул с коня, отбросил дубину с шарами и обнажил свой тяжелый,
сверкнувший на солнце меч.
Атака началась настолько стремительно, что у Глеба не осталось времени для
подготовки, он едва успевал беспорядочно отражать удары меча, способного,
казалось, сокрушить скалу.
Уже после четвертого выпада его защита была пробита. Глеб едва успел
уклониться в сторону. Со свистом меч сверкнул рядом с его головой и
скользнул по левому плечу. Куртка все же ослабила этот удар, хотя
порядочный кусок рукава длинной полосой болтался теперь у его левой кисти.
Рука сразу же онемела, и он понял, что задета не только куртка - боли пока
не было, она придет значительно позже, но это не имело значения, поскольку
рука все равно не повиновалась ему. Меч противника ни на секунду не
замедлил свое вращательное движение и в конце следующего круга вновь был
направлен в голову Глеба.
Двойное превосходство Румета в силе и искусстве фехтования делало свое
дело. Глеб понял, что ни малейшего шанса выйти из этого поединка живым у
него не было, смерть оказалась совсем рядом.
"Перееди на ону сторону, коль сможешь. Солнышко без тебя светить не
станет", - вспомнилось ему. Что-то изменилось от этих слов. Может быть, это
называлось яростью, отчаянием или вторым дыханием. Наверно, мгновенное
помрачение, которое он пережил, было тем самым, что постоянно испытывают во
время боя сумасшедшие воины берсерки.
Сила и скорость ответных ударов Глеба неожиданно увеличились, он заметил
удивление, мелькнувшее во взгляде противника, когда его короткий меч,
впервые пробив двойную с хитрыми финтами защиту Румета, с силой ударил того
в грудь. Лезвие, скользнув по панцирю, вошло в щель между пластинами и
уперлось во что-то гораздо прочнее металла...
Металлопластовая рубаха! Ну еще бы! Равный поединок... Как же!
Пока Глеб пытался освободить свой застрявший в панцире меч, Румет наискось
ударил его слева по открытой груди.
Каргалов Вадим
Корнев Павел
Круз Андрей
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Березин Федор