небольшом домике Яковлева и с нетерпением переспрашивал его сынишку, скоро
ли вернется отец.
он у нас? С ним по улице нельзя пройти: каждый встречный - знакомый, и у
всех к нему дела...
и тяжелый силуэт парохода. Его широченная труба курилась, словно кратер
Горелой сопки. Отплытие через час... Успеет ли Яковлев вернуться?
брезентовом плаще. Увидев Грибова, он поспешил навстречу, широко улыбаясь
и протягивая руку:
электричеством. Ты слыхал про эти опыты? Пропускаешь ток, и рыба плывет
неудержимо от отрицательного полюса к положительному. Вот он и предлагает
расставить по всем берегам электрические ловушки и уверяет, что рыба сама
пойдет в невод. Заманчиво!
отчаливает через час. Еду в Москву добиваться правды. Статья не прошла,
вокруг нее споры... Но мы написали уже новый доклад. У меня большая
просьба. Я оставлю вам копию, может, вы сумеете просмотреть на досуге...
использованию вулканического тепла".
мощную электростанцию, завод каменного литья и оранжерею. Предложения
нашлись. Вынужден признаться, в споре с вами я был неправ. Выражаю
восхищение: вы не специалист, но сразу ухватили самую суть.
этот электрорыбак, ко мне приходят сотни. Конечно, я не бог, не могу быть
судьей и в геологии и в рыболовстве. У меня свой подход. Помнишь, я
твердил тебе: думай о людях. Прежде всего я спрашиваю: какая польза людям
от нового предложения? Ты предлагал обезвредить вулкан. Для нас это не
самое срочное дело. От извержений вред невелик, своевременное
предупреждение нас устраивает полностью. Теперь ты заговорил об
электростанции - это выглядит иначе. Электричество нам необходимо. Если за
счет вулканов можно электрифицировать Камчатку, мы с тобой союзники.
Можешь рассчитывать на мою поддержку. Пиши, телеграфируй.
большие бои. Дмитриевский пишет, что против нас выступила целая коалиция:
профессор Климов, Глушенко из министерства, доцент Сыряев, инженер
Лесницкий, Тартаков из "Университетского вестника". Проект только
рождается, а противник уже налицо. Заранее готовлюсь к схватке...
сказал Яковлев. - Закон природы! Новое пробивает дорогу, старое
сопротивляется.
уже начинал спор за будущую электростанцию.
сражался с ними еще из-за моей теории. Профессор Климов - это шкаф со
старой энциклопедией. Он знает все, что было написано о вулканах за
последние двести лет. У него богатейшая память, но, кроме памяти, нет
ничего. Как справочник - незаменим, но он глубоко уверен, что великие
ученые сказали уже все. Каждую новую мысль он будет опровергать, потому
что она не сходится с такой-то и такой статьей такой-то знаменитости.
Глушенко - в своем роде. По его мнению, изобретателей надо воспитывать,
школить и закалять. "Правильное все равно пробьется", - говорит он и
мешает пробиться всем подряд. Так и высказывается откровенно: "Кто меня
обойдет, тот человек стоящий", Лесницкий - изобретатель и к тому же
неудачник. Он уже много лет предлагает строить подземную электростанцию
под Москвой, использовать глубинное тепло. Техника еще не может строить
такие шахты, но Лесницкий фанатик и не понимает возражений. Для него мы
соперники, мы отодвигаем его проект. Сыряев самый неприятный. У этого нет
своего мнения, он верит Климову на слово и повторяет каждое слово,
усиливая его. Климов доказывает, а этот бьет обухом. Верующий дурак в
десять раз хуже умного врага. С умным можно поспорить и если не
переубедить, то хотя бы договориться. Сыряев безнадежен: он верит, что нас
надо уничтожить... и уничтожает. Тартакова я не знаю... Дмитрий Васильевич
пишет, что это просто карьерист. А карьеристы всегда держатся за старое,
потому что старые дубы могучи на вид, кряжисты и получают много света, а
новое только народилось, оно тоненькое, слабое, возле него и поживиться
нечем.
за новое. Но ты не только словами воюй - дело делай. - Он еще раз тряхнул
руку Грибову, но, передумав, накинул плащ на плечи. - Пожалуй, я провожу
тебя до пристани.
поперек бухты легла сверкающая золотом дорожка.
тяжело вздохнул.
признали, профессора отказали - ты засучив рукава лезешь в бой, не
считаясь с авторитетами, не взирая на лица. Тут у тебя и смелость, и
дерзость, и упорство, и ум. А от девушки ты отступаешься сразу: "Насильно
мил не будешь". Где же твой боевой характер, где же твоя воля?
радиограмму, фототелеграмму...
убористым почерком.
бухту, и пароходы стояли вплотную возле улицы. Мачты были вровень с
крышами. Казалось, с разбега можно перепрыгнуть на палубу. Пароход, на
котором уезжал Грибов, выпустил струю белого пара, и басистый гудок
разнесся над водяной гладью. Грибов заторопился и прыгнул на трап.
Разнесся еще один гудок - прощальный. Заверещали блоки, поднимая трап,
заклокотала вода под пристанью, и маленький портовый катер, напрягая силы,
повел пароход в сторону. Судно отплывало, кренясь на один борт, потому что
пассажиры стояли на одной стороне. Все кричали и махали руками. Среди
брезентовых комбинезонов, ватных курток, плащей, мундиров Яковлев отыскал
черное пальто Грибова и крикнул:
хочет выплеснуться на набережную. Поспешно бегут старые льдины. Немногие
сохранили незапятнанную белизну; чаще встречаются грязные, засыпанные
сором. Льдины толкаются, как испуганные овцы, тычутся в гранит, лезут друг
на друга, ломают и топят одна другую. Они торопятся, но все равно от весны
им не уйти.
улепетывает надоевшая зима. Останавливаются у перил дети, старики и
молодые.
перемещении геологических плит и платформ. Если бы люди жили миллионы лет,
им казалось бы, что куски земной коры колыхаются, словно льдины. Они могли
бы заметить, как погружаются Англия и Голландия, как, перекосившись,
всплывает Скандинавия, приподняв западное плечо, как проваливается длинная
цепь африканских озер, как Пакистан твердым углом толкает Памир... Мы
слишком малы и недолговечны, чтобы замечать эти движения, могучие и
неотвратимые, как время. Но и не видя, мы знаем о них, изучаем, даже
измеряем.
типографский черновик будущей книги "Движения земной коры". На столе лежит
толстая пачка продолговатых листов, еще сыроватых на ощупь. Дмитриевский с
нежностью гладит шероховатую бумагу, слегка выпуклые колонки текста.
Двадцать лет размышлений превратились в эти четкие строчки. У профессора
светло на душе и чуть-чуть грустно - не подводит ли он итог своей научной
жизни?
в науке о земной коре изменилось многое, многое пришлось переписывать
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Быков Василий
Володихин Дмитрий
Перумов Ник
Андреев Николай