Чтение 25–й страницы книги ~Умри или исчезни~

- Ты тоже...

Она сжала его так сильно, что снова заныло плечо, но он терпел, потому
что впервые за много лет не чувствовал себя одиноким и никому не нужным.
Неужели к этому состоянию приводил только ужас?..

С помощью девушки и масона он встал на ноги и доковылял до своего дивана,
даже не заглядывая в ванную. Он знал, что не обнаружит там ничего
необычного.

- Я найду мальчишку, - сказал он, принимая от Клейна рюмку водки, - Иначе
он сведет меня с ума... Что вы видели в парке?

- Место происшествия оцеплено. Жандармы не дают подойти близко...

- Милиционеры, - поправил Макс.

- Что?

- Теперь они называются милиционерами.

- Ладно, пусть будет так. Кстати, вашего авто нигде не видно. Он был
низким, окрашенным в темный цвет, грязным, с одной разбитой фарой впереди, я
правильно понял?

- Правильно, - хмуро подтвердил Максим. - Наверное, его утащили. Значит,
мои отпечатки у них уже есть...

Масон смотрел на него недоуменно, как будто Голиков бредил или болтал о
сущих пустяках.

- Надеюсь, до ночи они уберутся оттуда. Ира бросила на него тревожный
взгляд.

- Тебе нельзя появляться в парке.

- Мне нельзя даже спать, не то что выходить на улицу, - На самом деле
Макс не чувствовал легкости, с которой произнес это. Каждую секунду на него
давил тяжкий груз страха, - Не волнуйся. Просто я знаю, что должен туда
вернуться.

Она еле заметно пожала плечами, а на лице Клейна промелькнула улыбка. Он
незаметно извлек из кармана колоду и принялся раскладывать на столике
пасьянс.

Несколько минут Макс зачарованно следил за ним, словно что-то хоть в
малейшей степени зависело от того, как лягут картонные прямоугольники.
Красивые пальцы Клейна едва касались карт и переворачивали их очень
медленно. Все закончилось разочаровывающим образом. Масон бросил
незаконченный пасьянс, словно потерял к нему всякий интерес, и смешал карты.

Спать было невозможно. Во всяком случае, так казалось Максу. После ужина
все трое сели смотреть телевизор, будто обычная, благопристойная, но
неполная .семья. Голиков подумал об этом и ухмыльнулся, издеваясь над
собственной сентиментальностью.

Тем не менее, между тремя загнанными в угол людьми уже установилась связь
более сильная, чем какой-либо корыстный интерес. По телевизору передавали
вязкую, бесцветную мелодраму. Макс смотрел на мерцающий экран, почти не
слыша звуков, и получал кайф не от фильма, а оттого, что находился на зыбком
острове покоя, ненадолго застывшем посреди гибельной реки времени...

Глава двадцать восьмая

Зомби лежал, тяжело дыша, и ждал смерти. Тварь по имени Г-е-р-ц-о-г
нанесла ему раны, с которыми было бы наивно надеяться выжить. Его язык
вывалился из полуоткрытого рта и касался земли, несмотря на ночной холод.
Нежная кожица примерзала к влажным комьям. Один бок пса заледенел, другой
горел, как будто был опален пламенем. Здесь кожа и мясо были содраны до
ребер. Повернув голову. Зомби мог бы увидеть эту белую решетку на своем
боку, но он не хотел поворачивать голову.

У него не осталось на это сил.

Обрубок хвоста не шевелился. Прокушенная задняя лапа была покрыта
коростой засохшей крови. Хуже всего то, что пес был измазан чужой слюной и
его шкура впитала в себя смердящую жидкость из желез твари.

Победитель в его последней схватке был неизвестен. Он не знал, издох ли
Г-е-р-ц-о-г после того, как отполз от него с разорванным брюхом и десятком
менее серьезных повреждений. Когда Зомби услышал неживой вой, издаваемый
человеческими машинами, он понял, что теперь надо спасаться от двуногих...

Он уже не помнил, как нашел в себе силы доскакать на трех лапах до
какого-то ручья, протекавшего по дну неглубокой балки. Туда он и скатился,
оказавшись совсем близко к воде, что было бы неплохо, если бы бультерьер не
был ранен так тяжело. В случае чего, он мог сойти и за труп.

Вообще-то, с ним произошло нечто невероятное. Он намеревался помочь
человеку, которого мог загрызть Г-е-р-ц-о-г, и это намерение было явно
внушено ему извне. Зомби выжег в себе любые чувства к людям; до недавних пор
они казались ему самыми опасными из всех существ. Он был охотником и
бродягой, а значит, один сражался против всего мира. И вот что-то
подтолкнуло его к тому, чтобы помочь двуногому...

Нет, все было не так просто. До Зомби вдруг дошло, что только вдвоем они
могли одолеть ту тварь. Без его вмешательства человек не получил бы
возможности поднять свою стреляющую машинку, а без нее буль был бы обречен
гораздо раньше и к тому же не сумел бы напасть на врага неожиданно. Тогда
что же это было - взаимная помощь? Сплетение двух бед? Зов обоюдного
бессилия, обернувшегося отчаянным нападением?..

Зомби услышал отдаленный шорох и насторожился. Его ухо, касавшееся земли,
задрожало. Все равно поздно, кто бы это ни был... В мозгу у бультерьера
вдруг забрезжила странная, кощунственная мысль, даже не мысль, а желание:
как хорошо было бы, если бы тот двуногий пришел за ним! Когда-то, в свои
лучшие времена. Зомби видел сытых домашних псов, которых люди вытаскивали с
того света...

Он глухо зарычал - так он был противен самому себе. И снова услышал
шорох, теперь уже ближе. Наверное, шавки Г-е-р-ц-о-г-а возвращались,
привлеченные запахом крови... Зомби понял, что предстоит унижение, которого
он не сможет перенести. Сейчас он был опасен не более, чем освежеванная
кроличья тушка. Все его естество воспротивилось этому покорному бездействию.
Он попытался встать, но упал на раненый бок и завыл, страдая.

***

...Когда кровавый дождь перед глазами кончился, он увидел тех, что пришли
за ним. Это были не шавки Г-е-р-ц-о-г-а. Все обстояло намного хуже.
Появились псы-призраки из кошмаров. Те, которые заставили его напасть на
человеческую самку и пробудили не только его зверскую природу, но и ответную
человеческую жестокость. Те, которые изгнали его из жилища и сделали
грязным, голодным изгоем. Те, которые, казалось, оставили его в покое...
Теперь они снова обступали Зомби - мертвые псы, убитые им на арене ради
удовлетворения чужих низменных страстей.

Он, не чуял их запаха и знал, что не сможет впиться в них своими зубами.
А вот они медленно вползали в его мозг черными гниющими щупальцами,
торчавшими из глаз. Он ощутил накатывающую волну безумия и жутких
инстинктов. Он перерождался в иное существо, и это перерождение пугало его
сильнее, чем адская боль, терзавшая нервные окончания. Остаток разума,
ускользавшего, как красные фонари удаляющегося автомобиля, подсказывал ему,
что единственный выход - уснуть, забыться, превратиться в ничто.

Это казалось ему невозможным, невероятным подвигом - уснуть сейчас,
здесь, лежа в ледяной яме под сетью боли и страха. Отчаянный, скорее всего,
самоубийственный шаг. Но пес и так уже был почти мертвецом...

Зомби закрыл глаза и попытался получить удовольствие от своего медленного
умирания. Оказывается, инстинкт смерти тоже проник в его мозг. Его сознание,
облепленное липкими щупальцами галлюцинаций, превратилось в черный
бесформенный ком, который покатился куда-то в столь же беспросветную тьму...
***

Он катился несколько мгновений, а может быть, целую вечность, и упал в
светлеющую мглу.

Впервые в жизни Зомби удалось сделать это - самому ускользнуть от
кошмара. Он совершил неописуемый переход и открыл для себя вселенную снов и
способ перемещения в ней.

Это было очень похоже на то, как если бы слепой от рождения вдруг стал
зрячим. Новое состояние уравнивало Зомби с другими существами, блуждавшими в
иных измерениях. Здесь не было разницы в развитии, и ничего не значил
иллюзорный внешний облик. Разными были только видения.

Он инстинктивно выбрал течение, которое увлекло его туда, куда ему было
нужно, - к излечению, пище, сытости, теплу. Может быть, даже к суке.
Вкусной, сладкой суке, изнывающей от сезонного желания... У Зомби
закружилась голова, и он вдруг осознал, что у него снова появилась голова. И
еще тело, совсем не такое беспомощное, каким оно было там, в другом мире,
называемом "реальностью".

Он почуял пищу, а затем и увидел ее своими подслеповатыми глазками.
Свежее, розовое мясо с одуряющим запахом, лопающееся на зубах и щекочущее
вкусовые рецепторы... Мясо лежало на ковре из чистой зеленой травы, как
будто специально приготовленное для него. Было тепло, но не жарко. Пахло
юной зеленью, поблизости журчал ручей, где-то вверху пели птицы. Свежий
ветер перебирал шерсть на спине пса и ласкал шрамы на боку. Шрамы?!.. Кроме
них, ничто не напоминало о смертельных ранениях...

Он поискал того, кому был обязан этим раем. Он искал его внутри себя, но
не нашел. Пока. Незнакомец находился далеко, в недоступном месте.
Потревожить его было бы глупостью и чудовищной неблагодарностью. Поэтому
бультерьер просто принялся есть, наслаждаясь каждой секундой отсрочки,
подаренной неведомым благодетелем.

Наевшись, он отправился к ручью с прохладной, кристально чистой водой,
стекавшей с далеких сизых гор на горизонте, и долго лежал в нем, чувствуя,
как жидкость смывает грязь и слизь Г-е-р-ц-о-г-а не только с его шкуры, но
каким-то странным образом и с внутренностей.

Вдруг его будто ударило что-то. Он почуял человеческий запах. Запах того
самого человека. А еще запах суки. Именно такой, о которой он мечтал, -