где могли найти кров и пищу последние люди, которых новая планета умчала с
собой в пространства околосолнечного мира.
Франции!
приняли, как вдруг лейтенант Прокофьев напомнил о том, что новые берега
Средиземного моря не обследованы полностью.
того места, где находился мыс Антиб, до входа в Гибралтарский пролив. А на
юге надо обследовать береговую линию от залива Габес до того же пролива;
до сих пор мы держались точной границы прежнего африканского побережья, но
не границы новой береговой полосы. Может статься, на юге все же есть
проход, и мы узнаем, не пощадила ли катастрофа какой-нибудь оазис
африканской пустыни? Кроме того, Италия и крупные острова Средиземного
моря, Сицилия, Балеарский архипелаг, могли уцелеть; вот туда-то и следует
вести "Добрыню".
необходимо иметь карту нового морского бассейна.
надо ли продолжать разведку сейчас, не заходя на Гурби.
"Добрыней", пока шкуна еще может служить.
движется по орбите, которая все дальше уводит ее от Солнца, и скоро здесь
настанут жестокие холода. Море замерзнет, тогда о навигации нечего и
думать. А вам известно, какие трудности представляет плаванье среди
ледяных торосов. Не лучше ли продолжать экспедицию, пока море свободно ото
льда?
чего-нибудь от старого материка, и если часть Европы уцелела, если
найдется горсточка живых людей, которым нужна наша помощь, необходимо
убедиться в этом до возвращения домой - на зимовку.
обстоятельствами, он продолжал думать о своих ближних. Кто знает, может
быть, заботиться о других и значит заботиться о себе? Сейчас между людьми,
которых Галлия уносила в бесконечность мирового пространства, не
существовало ни расовых, ни национальных различий. Они были сынами одного
народа, вернее, членами одной семьи, ибо вполне могло оказаться, что
обитателей старой земли не так уж много! Но если наперекор всему люди еще
существуют, они должны сплотиться, соединить свои усилия во имя общего
блага. Если же нет больше надежды вернуться на родную землю, - их долг
возродить новое человечество на новой планете!
временный приют. Пройдя вдоль северных берегов, она на всех парах неслась
на восток. Наступило сильное похолодание, особенно усилившееся, когда
задул резкий ветер. Термометр показывал в среднем два градуса ниже нуля. К
счастью, море замерзает при более низкой температуре, чем бассейны с
пресной водой, поэтому "Добрыня" беспрепятственно продолжал свое плавание.
Но следовало торопиться.
яркий свет. Если Прокофьев в качестве моряка иной раз и сожалел о том, что
луна навсегда исчезла с горизонта, то астроном, задавшийся целью
проникнуть в тайны звездного мира, должен был бы радоваться благосклонной
к его трудам темноте галлийских ночей.
градом сыпались звезды; такого множества падающих звезд никогда еще не
видели земные наблюдатели, занимающиеся их подсчетом и классификацией в
августе и ноябре. По данным Олмстеда, среднее количество таких астероидов,
промелькнувших в 1833 году на небосводе в Бостоне, исчислялось в тридцать
четыре тысячи; для того же, чтобы определить количество падавших звезд в
Галлии, можно бы смело удесятерить это число.
концентрической окружностью по отношению к орбите Земли. По-видимому,
источником этих метеоритов была звезда Алголь, входящая в созвездие
Персея; проносясь через атмосферу Галлии, метеориты раскалялись от трения
и вспыхивали ярчайшим светом, казавшимся при их головокружительной
скорости поистине волшебным. Даже шедевр знаменитого Руджиери - фонтан
фейерверков, горящий миллионами огней, - не выдержал бы сравнения с
великолепием сверкающего метеорного потока. Свет летящих звездных осколков
отражался на металлической поверхности прибрежных утесов, дробясь и
искрясь в их гранях, а море слепило глаза рябью от сыпавшихся в него
огненных градин.
велика была скорость, с которой Галлия удалялась от Солнца.
в виде длинного скалистого мыса, и шкуна спустилась до широты бесследно
исчезнувшей Корсики. На месте пролива Бонифачо шумело бескрайнее пустынное
море. Но двадцать седьмого числа на востоке, в нескольких милях с
подветренной стороны показался какой-то островок; судя по его
расположению, если только он не возник недавно, островок мог быть северной
частью Сардинии.
Тимашева и капитана Сервадака на маленькую зеленую лужайку, площадью не
больше гектара. Там росли кусты мирты, мастиковые деревья да несколько
старых олив! По-видимому, островок этот покинуло все живое.
скалы на скалу прыгала коза.
изогнутыми рожками, из тех, которых по справедливости прозвали "коровами
бедняков"; она без страха побежала навстречу людям и принялась скакать
вокруг и блеять, точно приглашая следовать за ней.
за ней!
мастиковых деревьев что-то вроде шалаша. Из листвы выглянуло детское
личико - личико девочки лет семи-восьми, с сияющими огромными глазами,
обрамленное длинными каштановыми локонами; прелестная, как те маленькие
натурщики Мурильо, с которых он писал своих ангелочков для "Успенья
богородицы". Девочка без всякой робости разглядывала наших
путешественников.
подбежала к ним, доверчиво протягивая руки.
как и ее итальянская речь. - Вы меня не обидите? Вас не надо бояться?
друзья, друзьями тебе и останемся.
стало совсем по-другому!
Сардинии, тоже исчезнувшей во время катастрофы.
девочка осталась одна на островке и что родителей у нее нет; она пасла
козу помещика, а во время катастрофы все кругом затопило море, кроме вот
этого клочка земли, и спаслись только Нина и ее любимица - козочка Марзи;
сначала Нина очень испугалась, но скоро успокоилась и, поблагодарив
господа бога за то, что земля под ногами больше не трясется, стала жить
здесь вместе с Марзи. К счастью, у них оставалась еда, которой хватило до
сегодня, и Нина все надеялась, что к островку подойдет корабль. А раз уж
корабль пришел, она только того и просит, чтобы ее взяли с собой, но
непременно вместе с козочкой, и чтобы их, когда можно будет, отвезли
домой, на ферму.
ждал самый теплый прием. "Найденное дитя к счастью", - говорили на борту
"Добрыни". Русские матросы, люди верующие, считали, что им ниспослан
ангел-хранитель, и кое-кто из них украдкой посматривал, нет ли у девочки
за спиной крылышек! С первых же дней они стали между собой называть ее
"благовестницей".
юго-востоку, взяла курс вдоль новой береговой полосы, отстоящей на
пятьдесят лье от прежних берегов Италии. Итак, на месте бесследно
исчезнувшего Апеннинского полуострова возник новый материк. На широте Рима
образовался огромный залив, и площадь его была значительно больше, чем
площадь Вечного города. Далее, новая береговая полоса опять перерезала
прежнее море на широте Калабрии и тянулась до самой оконечности
Апеннинского сапога. Не было уже ни Мессинского пролива, ни Сицилии, даже
вершина огромной Этны, и та не выступила из воды, хотя когда-то высота
вулкана достигала трех тысяч трехсот пятидесяти метров над уровнем моря.
пролив, который чудом открылся перед ними во время бури и который на
востоке вливался в море у Гибралтара.
обследованную часть Средиземноморского бассейна. Поэтому Прокофьев, дорожа
временем, повернул судно к параллели, проходившей через еще не