примеру, причем канадец иронически пожелал нам "удачной охоты". Ворот
куртки был снабжен медным кольцом с винтовой нарезкой, на которую
навинчивался шарообразный металлический шлем. Сквозь три толстых смотровых
стекла в шлеме можно было, поворачивая голову, глядеть во все стороны.
Открыв кран аппарата Рукейроля, висевшего на спине, я прицепил к поясу
лампу Румкорфа и взял в руки ружье.
пригвождали меня к полу: казалось, я не смогу сделать ни шагу.
смежную с гардеробной. Мои спутники последовали за мной таким же способом.
Я слышал, как за нами захлопнулась дверь, и нас объяла глубокая тьма.
почувствовал пронизывающий холод снизу. Видимо, в машинном отделении
открыли кран и в кабину впустили воду. Как только вода заполнила все
помещение, отворилась вторая дверь в самом борту "Наутилуса". Снаружи
стоял полумрак. Минуту спустя мы нащупали ногами морское дно.
воссоздать чудеса океанических глубин. Если кисть живописца не в состоянии
передать всю прелесть водной стихии, как же изобразить это пером?
нескольких шагов. Я и Консель держались рядом, как будто можно было
перекинуться словом в наших металлических шлемах! Я уже не чувствовал
тяжести скафандра, сапог, резервуара со сжатым воздухом, металлического
шлема, в котором моя голова болталась, как миндаль в скорлупе! Все эти
предметы, погруженные в воду, теряли в весе ровно столько, сколько и
вытесненная ими вода. Я готов был благословлять этот физический закон,
открытый Архимедом. Благодаря ему я не был более инертной массой: я обрел
относительную подвижность.
поразительной яркостью. Ясно были видны все предметы на расстоянии ста
метров. А дальше ультрамариновые краски морских глубин постепенно угасали,
сгущались и, наконец, растворялись в туманной беспредельности. Среда,
окружавшая меня, казалась тем же воздухом, только более плотным, чем
земная атмосфера, но не менее прозрачным. Надо мной была спокойная
поверхность моря.
отливы, избороздившие приморские пляжи, не оставили и следа. Ослепительный
песчаный ковер служил благодатным рефлектором для солнечных лучей. Вот
откуда исходит сила этого отраженного сияния, которым пронизана каждая
частица воды! Поверят ли мне, что на глубине тридцати футов под
поверхностью океана так же светло, как на земле в ясный день?
неосязаемой пылью ракушек. Контуры корпуса "Наутилуса", рисовавшегося
каким-то подводным рифом, постепенно стушевывались, но яркий свет его
прожектора, с наступлением темноты в глубине вод, укажет нам путь на борт
судна. Трудно представить себе силу отражения солнечных лучей в морских
водоемах тому, кто привык к рассеянному, холодному электрическому свету
земных городов. Там электрический свет, пронизывая воздух, насыщенный
пылью, создает впечатление светящегося тумана; но на море, равно и в
морских глубинах, электрические лучи обретают большую мощность.
водную завесу, смыкавшуюся за моей спиной, и давление воды мгновенно
стирало следы моих ног на песке.
различил величественные силуэты подводных утесов, густо унизанных
прелестнейшими зоофитами; и тут я был ослеплен световым эффектом,
свойственным только жидкой среде.
призме, и окрашивали ребра утесов, водоросли, раковины, полипы всеми семью
цветами солнечного спектра. Какой праздник для глаз был в этом причудливом
сочетании красок, в этой непрестанной смене зеленого, желтого, оранжевого,
фиолетового, синего, голубого, красного, как на палитре вдохновенного
живописца! Зачем я не мог поделиться с Конселем впечатлениями,
взволновавшими мое воображение, восторгаться и радоваться вместе с ним!
Зачем я не знал языка знаков, подобно капитану Немо и его спутнику, чтобы
обмениваться мыслями! Не находя иного выхода, я говорил сам с собою, я
выкрикивал какие-то слова, расточительно и попусту расходуя драгоценный
запас воздуха.
кораллы - корнулярии, живущие особняком, гроздья первобытных глазчат,
прежде именуемых "белыми кораллами", грибовидные фунгии, ветряницы,
приросшие к почве своей мускулистой подошвой, представляли собою настоящий
цветник, разукрашенный сифонофорами - порпитами в венчике лазоревых
щупальцев, целыми созвездиями морских звезд; и, словно тонкие кружева,
сплетенные руками наяд, трепетали при каждом нашем шаге гирлянды
бугорчатых астерофитонов. Как жаль было ступать ногами по этим блистающим
моллюскам, устилавшим землю тысячами морских гребешков, морских молотков,
донаксов, настоящих прыгающих ракушек, трохусов, красных шлемов,
крылатиков, петушков, сердцевидок и множеством других созданий
неисчерпаемого в своей фантазии океана. Но надо было идти, и мы шли
дальше. Над нашими головами плыли отряды физалий с колыхающимися
бирюзовыми щупальцами, медузы своими опаловыми или нежно-розовыми
зонтиками с лазоревой окраиной защищали нас от солнечных лучей, а
фосфоресцирующие медузы - пелагии освещали б дорогу, если бы нас настигла
ночь!
четверти мили, и всякий раз, как я останавливался, капитан Немо жестом
приглашал меня следовать за ним. Вскоре характер почвы изменился. Песчаное
плато сменилось вязким илом, который американцы называют _ооз_ и который
состоит из множества кремнеземовых или известковых раковинок. Затем мы
прошли луга водорослей, поражавших своей мощностью. Подводные лужайки по
мягкости могли соперничать с самыми пушистыми коврами, вытканными руками
искуснейших мастеров. Водоросли не только стлались под ногами, но и
раскидывались над головой. Морские растения, сплетаясь своими стеблями,
воздвигали зеленые своды на поверхности вод. Над нами развевались длинные
космы фукусов, то шарообразные, то трубчатые, лауренсии, тонколистые
кладостефы, лапчатые родимении, похожие на кактусы. Я заметил, что зеленые
водоросли тянулись к поверхности вод, а красные предпочитали срединные
слои, предоставляя черным и бурым водорослям создавать сады и цветники в
океанических глубинах.
ним относятся и самые мелкие и самые крупные растительные организмы земли.
И наряду с крохотными растеньицами, сорок тысяч которых могут уместиться
на площади в пять квадратных миллиметров, встречаются бурые водоросли
длиною до сотни метров.
заметил это по солнечным лучам, которые, падая отвесно, уже не
преломлялись в воде. Волшебство красок пропало, изумрудные и сапфировые
цвета потускнели и вовсе исчезли с нашего небосвода. Мы шли, и каждый наш
шаг гулко отдавался в жидкой среде. Малейший шум распространялся со
скоростью, непривычной для нашего слуха. И действительно, вода лучший
проводник звука, нежели воздух: звук распространяется в жидкой среде в
четыре раза быстрее.
Мы находились на глубине ста метров, выдерживая давление в десять
атмосфер. Но скафандр был, видимо, так хорошо приспособлен к этим
условиям, что я не страдал от повышенного давления. Все же в суставах
пальцев я испытывал несколько болезненное ощущение, которое, впрочем,
вскоре прошло. Усталости от двухчасовой ходьбы в непривычном для меня
снаряжении я не чувствовал. При поддержке воды я двигался с поразительной
легкостью.
солнца. Дневное светило уступало место предвечерним сумеркам. Но мы все
еще обходились без аппарата Румкорфа.
на какую-то темную массу, выступавшую из полутьмы, невдалеке от нас.
17. ПОДВОДНЫЙ ЛЕС
мест в обширных владениях капитана Немо. Он считал их своей собственностью
и имел на это такое же право, какое присвоил себе первый человек в первые
дни существования мира. И кто мог оспаривать у него права на подводные
владения? Какой смельчак дерзнул бы проникнуть в эти глубины и с топором в
руках расчищать себе путь сквозь дремучие заросли?
вступили под его мощные своды, как мое внимание было привлечено
своеобразным явлением природы, еще не встречавшимся в моей научной
практике.
росла в горизонтальном направлении. Все устремлялось вверх, к поверхности
океана. Ни единое волоконце, ни один стебелек, как бы тонки они ни были,
не клонились к земле, а вытягивались в струнку, как железные прутья,
фукусы и ламинарии, уступая плотности окружающей среды, тянулись вверх по
прямой линии, строго перпендикулярной к поверхности океана. Водоросли,
казалось, застыли в своей неподвижности, и, чтобы пройти, приходилось
Афанасьев Роман
Якубенко Николай
Посняков Андрей
Бажанов Олег
Орлов Алекс
Роллинс Джеймс