Чтение 25–й страницы книги ~С тех пор, как уснула моя красавица~

привести в порядок лицо и руки.

Если бы только Керни не запрыгнула вчера в эту машину! Денни мог
поклясться, что она собиралась пойти домой пешком. А там бы он встретил ее в
парке...

Терпение Денни подкреплялось совершенной уверенностью, что оно будет
вознаграждено. Он сделает свое дело - не утром, так вечером, не сегодня, так
завтра. Он шел, стараясь не привлекать к себе внимания, и нес пакет так, как
будто тот вообще не имел к нему никакого отношения. На лицах тех нескольких
человек, что скользнули по нему взглядом, читались либо брезгливость, либо
жалость.

На углу 72-улица и Вест-Енд он столкнулся с какой-то старой каргой,
которая неслась, опустив голову, вцепившись обеими руками в свою сумочку и
зло сжав узкие губы. "Здорово было бы сейчас толкнуть ее и выхватить
сумочку," - подумал Денни, но ему пришлось расстаться с этой заманчивой
идеей. Он прошел мимо, свернув на 72-ую улицу и направляясь к станции метро.

Спустя несколько минут он появился, уже с чистыми руками и лицом, с
прилизанными волосами и в застегнутой наглухо куртке. Пальто, шапка,
полотенце, салфетка - все лежало в пакете, скрученное в тугой узел.

В половине одиннадцатого он уже доставил кофе в кабинет Нив.

"Привет, Денни, - сказала она, когда он вошел. - Я проспала сегодня и
теперь никак не могу включиться в работу. Чтобы они все ни говорили, но ваш
кофе не идет ни в какое сравнение с тем пойлом, которое они себе готовят в
кофеварке."

"С каждым может случиться проспать, мисс Керни," - произнес Денни,
вытаскивая из сумки пластиковую чашечку и предупредительно раскрывая ее для
Нив.

Проснувшись в пятницу утром, Нив была поражена увидев, что часы
показывают без четверти девять. "О, господи, - бормотала она, откидывая
одеяло и выпрыгивая из кровати. - Вот что значит полночи провозиться с
"детишками из Бронкса". Она накинула халат и выскочила в кухню. Майлс уже
варил кофе, налил сок, а английские булочки оставалось только засунуть в
тостер. "Ты почему не разбудил меня, Комиссар?" - возмутилась Нив.

"Ничего страшного не случится с мировой модой, если она подождет тебя
полчасика." Он был целиком погружен в изучение "Дейли Ньюс".

Нив заглянула ему через плечо. "Что-нибудь интересное?"

"Вся первая полоса целиком посвящена Никки Сепетти. Похороны завтра.
Сначала его будут отпевать в Соборе Св. Камиллы, а потом с эскортом
препроводят в Калвари."

"А ты ожидал, что они вышвырнут его еще до того, как он умрет?"

"Нет, но я надеялся, что его кремируют, и я буду иметь удовольствие
представлять, как его гроб уплывает в печь."

"Успокойся, Майлс, - Нив поспешила сменить тему. - Хорошо вчера было,
правда?"

"Было хорошо. - Майлс сделал ударение на прошедшем времени. -
Интересно, как рука Сала? Могу поспорить, что вчера ночью он не занимался
любовью со своей последней девицей. Кстати, ты слышала, он говорил, что
собирается женится снова?"

Нив поставила стакан с соком - "все витамины в одном стакане". "Ты
шутишь! Кто же эта счастливица?"

"Я бы не применял слово "счастье" в данном случае, - изрек Майлс. - У
него их было уже такое количество! Сначала он наделает шуму, а потом бегает
то от манекенщицы, то от балерины, то от какой-то помешанной на здоровом
образе жизни, то от какой-то общественной активистки. Так и кочует от
Вестчестера до Нью-Джерси, потом в Коннектикут, оттуда в Айленд. И каждой он
покупает роскошный дом. Один Бог знает, в какую копеечку ему все это
влетает."

"Хотелось бы думать, что он угомонится когда-нибудь?"

"Кто знает? Дело в том, что для него не имеет значения, сколько это
стоит, просто он так и остался неуверенным в себе ребенком, который все
пытается самоутвердиться."

Нив засунула булочку в тостер. "Что еще рассказывали, пока я крутилась
у духовки?"

"Дэва вызывали в Ватикан, но это - по секрету. Он сказал мне пока
никого не было, Сал вышел пописать - я извиняюсь, твоя мама запрещала мне
так выражаться, - Сал тогда вышел помыть руки."

"Я слышала, что он что-то говорил о Балтиморе. Это там ему сулят
епархию?"

"Он полагает, что, возможно, ему это предложат."

"Это означает, что он станет кардиналом?"

"Может быть, может быть."

"Вас всех нельзя назвать неудачниками, наверное, это витает в воздухе
Бронкса."

Булочка выскочила из тостера. Нив намазала ее маслом, положила толстый
слой повидла и надкусила. Несмотря на пасмурную погоду, на кухне было очень
светло благодаря мебели из светлого дуба и керамической плитке на полу в
голубых, белых и зеленых тонах; в тон к ней были и подставки для посуды и
клетчатые салфетки на столе. Чашки, блюдца, кувшин, молочник и тарелки с
классическим английским рисунком - изображением плакучей ивы - сохранились
еще со времен детства Майлса. Нив просто не могла себе представить утро без
этой привычной ей обстановки.

Она внимательно посмотрела на Майлса. Он выглядел сейчас, как когда-то
до болезни. Это не только из-за Никки Сепетти. Это было еще и предвкушение
работы, дела, в котором он так нуждался. Она знала, как Майлс был озабочен
притоком наркотиков в страну и теми кровавыми разборками, которые неизменно
сопровождали этот бизнес. И - кто знает? - может, в Вашингтоне он встретит
кого-нибудь. Он бы мог еще раз жениться. Он, действительно, еще
привлекательный мужчина. Последнее Нив произнесла вслух.

"Вчера вечером ты уже это говорила, - заметил Майлс. - Я стал
подумывать о том, не начать ли мне позировать для "Плэйгерл" на волонтерских
началах. Как ты считаешь, они меня возьмут?"

"Если возьмут, то все девицы выстроятся за тобой в очередь," - ответила
Нив, забирая кофе к себе в комнату. Пора уже было отправляться на работу.

Закончив бритье, Симус вышел из ванной и увидел, что Рут уже ушла. С
минуту он поколебался, потом тяжелой походкой прошел через коридор в
спальню, даже не завязав пояс от купального халата, который девочки подарили
ему на Рождество, и опустился на кровать. Он чувствовал такую дикую
усталость, что не мог как следует разлепить глаза. Единственное, чего ему
хотелось, это накрыться с головой одеялом и спать, спать, спать...

Все эти годы, несмотря на разные проблемы, Рут всегда спала с ним в
одной постели. Иногда они неделями, а то и месяцами не прикасались друг к
другу - все эти денежные проблемы вытягивали из них последние силы, но все
равно, не обсуждая это, они ложились вместе, следуя традиции - жена должна
спать вместе со своим мужем.

Симус огляделся в комнате, пытаясь увидеть все глазами Рут. Мебель в
спальне была куплена его матерью, когда самому Симусу было всего десять лет.
Еще не антиквариат - просто старая рухлядь: фанера под красное дерево,
идиотское подвижное зеркало над трюмо. Он помнил, как мать полировала
мебель, тряслась над ней и очень ею гордилась. Гарнитур - кровать, трюмо и
комод - удовлетворяли все ее представления о "красивом доме".

Рут вырезала и хранила картинки приглянувшихся ей интерьеров из журнала
"Хаус Бьютифул". Современная мебель. Пастельные тона. Много свободного
пространства, много воздуха. Постоянные заботы о деньгах стерли с ее лица
надежду и свет, сделали ее слишкой строгой к дочерям. Он вспомнил, как она
орала на Марси: "Ну, как ты могла порвать платье?! Я же столько копила на
него!"

И все из-за Этель.

Симус опустил голову на руки. Тот телефонный звонок камнем лег на его
совесть. Нет выхода. Пару лет назад он смотрел фильм, который так и
назывался - "Нет выхода".

Прошлым вечером он чуть не поднял руку на Рут. Воспоминание о тех
последних нескольких минутах с Этель, тот момент, когда он потерял над собой
контроль, когда он...

Симус зарылся головой в подушку. Какой смысл тащиться сейчас в бар,
делать вид, что все в порядке? Он до сих пор не может поверить в то, что
сделал. И менять что-либо поздно. Он это знал. То, что все это не принесет
ничего хорошего, он тоже знал. Симус закрыл глаза.

Он не заметил, как уснул. Откуда-то внезапно появилась Рут. Бледная от
гнева, она сидела на краю кровати, а в глазах была такая затравленность и
паника, как будто она выскочила из-под обстрела.

"Симус, - сказала она, - Ты должен мне все рассказать. Что ты с ней
сделал?"

"x x x"

В пятницу в десять часов утра Гордон Стюбер появился в своем офисе на
Западе 37-ой улицы. В лифте он поднимался вместе с тремя чопорными
мужчинами, в которых тут же узнал государственных ревизоров, вернувшихся,
чтобы вновь погрузиться в его бумаги. Подчиненным осталось лишь перехватить
сердитый взгляд Гордона из-под сведенных бровей и услышать брошенное на
ходу: "Поосторожней!"

Он пересек демонстрационный зал, не обращая внимания ни на клиентов, ни
на своих работников, быстро прошел мимо стола секретарши Мэй, не удостаивая
ответом ее робкое: "Доброе утро, сэр", и скрылся в своем кабинете, хлопнув
дверью.

Когда он сел за стол и откинулся в изысканном, вызывающим у всех
восхищение, кресле, обтянутом сафьяном, сердитое выражение на его лице
сменилось тревогой.

Он окинул взглядом кабинет, наслаждаясь тем комфортом, которым себя