пять световых лет Квинта находится в расцвете технологической эры, и после
такого диагноза установить подходящее время для ее посещения. После
определения этого времени "Эвридика" должна была создать себе темпоральную
пристань внутри Гадеса, приведенного в дрожь грасерным излучением "Орфея".
Поскольку его хватало лишь на один гравитационный выстрел и этим выстрелом
он уничтожал себя, операцию нельзя было повторить. Если бы она не удалась
с первого раза из-за навигационной ошибки внутри темпоральных бурь, из-за
неверной оценки темпов развития квинтянской цивилизации или из-за любого
фактора, не принятого во внимание, экспедиции угрожало бы фиаско,
означающее в лучшем случае возвращение на Землю ни с чем. План осложнялся
к тому же намерением прибегнуть в Гадесовом аду к ретрохрону, то есть ко
времени, идущему вспять по отношению ко времени всей галактики, чтобы
экспедиция могла вернуться в окрестности Солнца меньше чем через двадцать
лет после старта, хотя Гарпию от Земли отделяет тысяча парсеков. Правда,
точная дата возвращения лежала в границах неопределенности: доли секунды
полета по ретрохронам и брадихронам оборачивались годами вдали от
гравитационных прессов и жерновов.
Основным было следующее.
отличающемся от обычного. Разведчики полетят к Квинте и вернутся. Это
займет более семидесяти тысяч часов, или около восьми лет. Коллапсар под
ударами грасера должен вибрировать, превращаясь то в уплощенный диск, то в
длинное веретено, всего несколько минут - для всех отдаленных
наблюдателей. Значит, когда отряд вернется, он уже не застанет корабль в
коллапсической гавани. Черная дыра задолго до этого вновь обратится в
пульсирующий шар. Тем не менее "Гермес", покинув Квинту, должен найти
родной корабль в темпоральной гавани. Но ведь он не застанет этой гавани,
возникшей, чтобы тут же исчезнуть; она не может просуществовать до
возвращения "Гермеса". Как согласовать одно с другим?
это так же легко, как понимают, что такое камень или шкаф. В
действительности они понимают лишь соответствие теории и результатов
измерений. Физика, дорогой мой, - это узкая тропинка над пропастями,
недоступными человеческому воображению. Это собрание ответов на некоторые
вопросы, которые мы задаем миру, а мир отвечает нам - с условием, что мы
не будем задавать ему иных вопросов, о которых вопиет здравый смысл. Что
такое здравый смысл? То, что содержит интеллект, основанный на тех же
чувствах, что у обезьян. Интеллект, познающий мир в соответствии с
законами, сформированными в его земной биологической нише. Но мир за
пределами этой ниши, этого рассадника умных человекообезьян, имеет
особенности, которые нельзя взять в руку, увидеть, укусить, услышать,
ощупать и, таким образом, освоить. Полет "Гермеса" будет длиться для
"Эвридики", стоящей в коллапсической гавани, несколько недель. Для экипажа
"Гермеса" он продлится около полутора лет. Из них три месяца - путь до
Квинты, год на Квинте и квартал на обратный путь. Для наблюдателей, не
находящихся ни на "Гермесе", ни на "Эвридике", "Гермес" выполнит свое
задание за девять лет, и "Эвридика" скроется с их глаз на такое же время.
По времени, измеряемому на ее борту, она перейдет из пятницы в субботу,
вернется в пятницу, и тогда коллапсар извергнет ее в пространство. На
"Гермесе" время будет идти медленнее, чем на Земле, из-за его световой
скорости. Время на "Эвридике" будет идти еще медленнее, а потом пойдет
вспять из-за ее маневров: она перейдет с брадихрона на ретрохрон, а с него
перескочит на галактохрон. То есть из времени, гравитационно растянутого,
в обратное время, а из него вынырнет и встретится с "Гермесом" в
неискаженном пространстве-времени. Если "Эвридика" ошибется в своих
маневрах на секунды, перемещаясь по вариохронам, она не встретит
"Гермеса". В этом нет никаких противоречий, если можно так выразиться, со
стороны мира. Противоречия возникают, когда разум, выношенный при
ничтожном земном тяготении, сталкивается с существованием тяготений в
биллион раз больших - вот и все. Мир устроен по универсальным законам,
именуемым законами Природы, но один и тот же закон может действовать с
разной интенсивностью. Вот пример: для того, кто очутится в черной дыре,
пространство приобретет вид времени, поскольку он не сможет двигаться в
пространстве назад, так же как нельзя в земном времени идти вспять, то
есть в прошлое. Впечатлений этого путешественника невозможно вообразить,
даже приняв, что он не погибнет тут же за горизонтом событий. Несмотря на
это, я считаю, что мир к нам расположен, поскольку мы можем овладеть тем,
что противоречит нашим ощущениям. Ну вот подумай: ребенок может овладеть
речью, не понимая ни принципов грамматики, ни синтаксиса, ни внутренних
противоречий языка - они скрыты от говорящего. Видишь, я из-за тебя стал
философствовать. Человек жаждет окончательных истин. Он полагает, что к
этому стремится любой смертный разум. Что такое конечная истина? Это
конечная точка пути, где больше нет ни тайн, ни надежд. Когда ни о чем не
надо спрашивать, поскольку все ответы уже даны. Такого места не
существует. Космос - лабиринт, созданный из лабиринтов. В каждом
обнаруживается следующий. До тех мест, куда нельзя войти нам самим, мы
добираемся с помощью математики. Мы создаем из нее средства передвижения
по нечеловеческим областям мира. И еще - из математики можно
конструировать внекосмические миры независимо от того, существуют ли они.
Кроме того, можно оставить математику и ее миры ради веры в потусторонний
мир. Этим занимаются люди типа отца Араго. Различие между мною и им - это
различие между доступностью осуществления определенных событий и надеждой
на осуществление определенных событий. Моя профессия занимается тем, что
доступно, а его - тем, что только ожидаемо и доступным для лицезрения
станет лишь после смерти. Чего ты удостоился после смерти? Что ты увидал?
знанием и верой. Насколько мне известно, то, что воскрешенные ничего не
видели, не нарушило догматов веры. Новая эсхатология христианства
утверждает, что воскрешенный забывает о жизни на том свете. И что это - в
моей трактовке - акт божьей цензуры, запрещающей людям прыгать туда и
обратно с этого на тот свет. Credenti non fit injuria [верующему не
повредит (лат.)]. Раз стоит жить для такой эластичной веры - Араго тому
доказательство, - то несколько легче принять за чистую монету
противоречия, которые приведут тебя к квинтянам. Доверься физике так, как
Араго - своей вере. Физика в отличие от веры совершает ошибки. Ты волен
выбирать. Подумай. А теперь иди. Я должен работать.
Лоджере, то о монахе. Физик был на своем месте, а тот, другой? Чего он
ждал? На что рассчитывал? Не на миссионерство же? Не образовалась ли уже
теологическая пристройка к нечеловеческим дарам и творениям Бога и не
считает ли себя Араго ее глашатаем? Почему он обмолвился, что там может
господствовать зло? Теперь только до него дошел ужас, в котором, очевидно,
жил этот человек. Он боялся не за себя - за свою веру. Он мог считать
Искупление милостью, посланной человечеству, участвуя в экспедиции к
нелюдским существам - то есть в области, которых не достигает его
Евангелие. Он мог так считать. А поскольку он верил в вездесущность Бога,
то верил и в вездесущность зла, ибо дьявол, вводивший Христа во искушение,
существовал до Благовещения и Зачатия. Значит, Араго вез с собой догматы,
которыми жил, чтобы причинить им ущерб? Он покачал головой. Лоджера можно
было спрашивать обо всем, а этого - нет. В Евангелии нет ни слова о том,
что рассказал Лазарь после воскрешения. И сам он не может помочь отцу
Араго, хотя и восстал из мертвых. Вера, охраняя себя, дала таким
воскрешениям иное - светское, земное название и благодаря этому не была
нарушена. Впрочем, он в таких вещах не разбирался, он лишь почувствовал
мучительное одиночество монаха, потому что сам уже не был одиноким,
беспомощным и безучастным, случайно взятым на борт найденышем. Он
укладывался спать, вслушиваясь в абсолютную тишину "Эвридики". Скорость -
у границы световой. Предстоял поворот тяги. Часы во всех помещениях
покажут критическое время: экипаж должен лечь на койки навзничь и
пристегнуться ремнями. Шары корпуса внутри бронированных сегментов
повернутся на сто восемьдесят градусов. Все вокруг завертится. Хаос,
головокружение продлятся минуту. Потом все снова застынет в спокойной
тишине. Пламя тяги уже не будет омывать корму, оно рванется вдоль носа
вперед. Благодаря этому несколько улучшится связь с Землей. С многолетним
опозданием будут догонять "Эвридику" вести от тех, кого экипаж оставил на
Земле. Ему не придет лазерное письмо, так как он никого не оставил на
Земле. Но вместо прошлого у него было будущее, ради которого стоило жить.
выполнимая, имела множество противников. Шансы на успех высчитывали на
разные лады - они не могли быть велики. Список происшествий, способных так
или иначе погубить экспедицию, не уложился в тысячу пунктов. Может быть,
поэтому экспедиция все-таки состоялась. Ее почти-бесполезность, ее
опасность были великолепным вызовом, достойным того, чтобы нашлись люди,
готовые его принять. Но, прежде чем "Эвридика" помчалась, набирая
скорость, стоимость предприятия возросла на целый порядок, что, впрочем,
резонно предвидели оппоненты и критики. Однако вложенные средства по
инерции потянули за собой дальнейшие. Экономическая сторона проекта ходила
ходуном не хуже, чем Титан после старта "Эвридики". Путешественник,
погруженный в чтение, пропустил эти кризисы подготовительных работ и
строительства корабля - и их отзвуки на Земле: производственные срывы и
связанные с ними политические аферы и коррупцию. Что за дело ему до них,
раз он уже летит? Зато он погрузился в историю астронавтики, в
документацию транссолярных путешествий, полетов к альфе Центавра
автоматических зондов, в отчеты, полные имен работников Грааля и Рембдена,
- может быть, в надежде, что вспомнит среди них тех, кого хорошо знал. И
может быть даже, как по нитке до клубка, таким образом дойдет до себя.
Перумов Ник
Мороз Александра
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Володихин Дмитрий