были ужасны. Обезлюдевшие города, покинутые деревни, невозделанные поля -
упавшие цены на крестьянские продукты повлекли за собой уход людей с
насиженных земель. По стране бродили преступные шайки нищих и разбойников,
цыганские таборы, итальянские "артисты" с верблюдами, медведями,
обезьянами или голодные бродяги, готовые на все. От военных обозов
остались, ища себе "работу", целые цехи "веселых женщин", набранных из
неудачниц разных национальностей и любых сословий (даже высших!),
потерявших близких и родной кров, забывших мораль и воспитание, повинуясь
на немецкий лад "фельдфебелицам", столь же властным, как и развратным.
обездоленных женщин, у которых не оставалось ничего, кроме самих себя. И
они перекочевали из армейских обозов в города.
торжества Фронды. Многие прелестницы (по словам историка), столь же
честолюбивые и отважные, как и не умеющие краснеть, стали занимать в
движении Фронды заметное место. Первой среди них считалась бывшая
приятельница королевы Анны герцогиня де Шеврез, устоявшая даже от гонений
Ришелье, вынужденного уничтожать ее хотя бы насмешками в своих комедиях. С
нею соперничали во влиянии "генерал-роза" Фронды, неистовая дочь Гастона
Орлеанского (бывшего до рождения Людовика XIV престолонаследником)
принцесса Монпансье и очаровательная мадам Лонгвиль, сестра молодого, но
прославленного в войну принца Конде, которого обожали солдаты, сравнивая
его с самим Густавом-Адольфом, шведским королем. Красота и обаяние сестры
героя покоряли даже противников Фронды.
радостей жизни, которые виделись ему в кутежах и буйстве, веселье и
наслаждении. Королева Анна пока еще находилась в Париже, была весьма
чувствительна к нарушениям этикета, чем принц Конде пренебрегал, и
мучительно страдала от этого так же, как и от приятелей принца, петимеров
(франтов), превращавших королевский дворец в посмешище. Конде распоряжался
там, как султан (по выражению современников), живя на более широкую ногу,
чем король. Основной заботой его было интриговать против соперника в
военной славе Тюрена, с которым ему пришлось впоследствии сразиться на
поле боя в пригороде св. Антония, когда Тюрен изменил Фронде.
наслаждались успехом, достигнутым народом на баррикадах, нимало не
заботясь о простолюдинах и крестьянах, не задумываясь о переустройстве
государства по примеру английской революции, приведшей к казни короля.
роскошь, пьянство и излишества, сколотив лишь "скоморошное ополчение" с
"извозчичьей конницей" и ополченцами в лентах, оравших по кабакам о своей
доблести.
против деспотизма, создавали памфлеты, разоблачающие кардинала Мазарини,
пополняя ими знаменитую "Мазаринаду".
народа своей жизнью и знатью, жаждущей большей власти и выгод, не сумела
ослабить влияния первого министра в провинциях, где губернаторы играли
вторую роль после поставленных там Мазарини "государственных секретарей",
не создала в Париже новых органов власти. Однако шумела.
маркиза де Шампань, своего неизменного, но несколько полысевшего и
потускневшего "чичисбея", как говорили когда-то в Италии*, запросто, без
засланного вперед для предупреждения о визите гонца, приехала к герцогу
д'Ашперону.
рыцарскими латами, оружием и портретами предков.
чувствовать себя в вашем замке не на скользком паркетном полу, а на
прочном каменном, как бы переносясь в славное рыцарское время, когда так
почитали дам!
раскланялся величественный герцог, тряхнув своей седой гривой волос.
дамы, которую маркиз согласился сопровождать.
в этом замке - закон.
словно принюхиваясь, своим крысиным носом. - При вас в поэтах, как
говорят, состоит наш старый знакомый господин Сирано де Бержерак. Графине
хотелось бы увидеть его.
бесшумно появившемуся слуге в ливрее пригласить в зал Сирано де Бержерака.
лучшему! Возможно ли! Уверяю вас, господин де Бержерак, вы будете
пользоваться необычайным успехом у дам, если согласитесь в знак нашего
давнего знакомства посетить меня. Мне так хотелось бы послушать вместе со
всеми, кто почтит меня своим присутствием, ваши изумительные по остроумию
памфлеты и трогающие душу сонеты!
в свое время ввести в парижскую моду поэтические дуэли, - вставил пожухлый
чичисбей.
незаметно сделал пальцами знак доброносцев.
ему трибуной для применения оружия, которое назвал более острым, чем
шпага.
гостей.
очередного вечера сюрприз! Я даже немного боюсь за вас!
прикрывшись веером, графиня грациозно подала руку своему спутнику, чтобы
тот проводил ее в карету.
винтовую с перилами, выкованными из одного куска железа, потом вернулся к
Сирано.
разить Зло острым словом.
Ноде в салон графини де Ла Морлиер.
Дом добра, надзирателем которого считался среди доброносцев герцог
д'Ашперон.
в гостиной графини де Ла Морлиер, свидетельницы того, как он когда-то
участвовал впервые в "поэтической дуэли" и тоже впервые был вызван на
поединок, графиня с родинкой встретила вошедших радостным возгласом.
примыкал к сторонникам Фронды.
предупреждала графиня де Ла Морлиер.
как называла она прелестных дам, приехавших к ней в сопровождении видных,
но молчаливых спутников.
обращаясь к гостье: - Ваша светлость, позвольте представить вам поэта
Сирано де Бержерака, о котором вы не могли не слышать!
Фронды, - царственно произнесла пожилая красавица, протягивая Сирано
надушенную руку для поцелуя.
у Сирано.
окажутся более действенными, чем неучтивые комедийные стрелы покойного
кардинала, которые он направлял в нашу сторону.
светлость, - поклонился Сирано. - Мои же стрелы направляются во мрак
невежества и коварства.
Монпансье.
она. - Не уверяйте, что не поднимете больше шпаги, которую обнажили даже