а потом и я пойду - прогуляюсь по берегу Сены перед смертью, подышу
напоследок этим прекрасным, свежим, смертоносным воздухом! Последний
завтрак осужденного перед казнью. На закуску - пилюля.
руки к лицу: трагически-бессмысленный жест лагерника, которым он пытается
защитить себя от ударов и только больше разъяряет палачей. Лучше стоять
навытяжку, руки по швам, пока еще можешь стоять, а собьют с ног - старайся
опять подняться, и опять - по стойке "смирно"... Так скорей отстанут. Я
забыл их, почти забыл, эти бессмысленные и опасные жесты, эти запрещенные
защитные рефлексы полосатой армии лагерников, мне все это снилось лишь по
ночам, а теперь, в эти страшные дни, все всплыло наверх из подводных
глубин психики, и с каждым часом я становлюсь все более похожим на
заключенного N_19732, на тот скелет в полосатой одежде, который пять лет
прожил в аду, в двух шагах от мирного австрийского рая.
его мелькает нечто похожее на жалость. Однако он упрямо закусывает нижнюю
губу и говорит:
лагерника, на то полнейшее отупение, рожденное дистрофией, которое
вплотную подводит к грани между жизнью и смертью. Таких, ко всему
равнодушных, полумертвых, людей называли в лагере "мусульманами" - из-за
их покорности судьбе, из-за совершенной неспособности активно действовать.
Это был первоочередной материал для газовых камер; впрочем, мусульмане и
без газовых камер были обречены, они могли умереть в любую минуту, во сне,
на ходу, сидя на койке или стоя на аппеле: они жили, так сказать,
впритирку к смерти.
все-таки вернулся, чтоб умереть. Вместе со всеми близкими. Методы
массового убийства за это время усовершенствовались, полностью
автоматизировались: прогресс, как известно, не остановишь! Теперь не нужно
загонять людей силой или обманом в газовые каморы, не нужно экономить
жестянки с "Циклоном Б", не нужно сжигать трупы (а какая это была нелегкая
работа, сколько пришлось поломать голову умникам и в Берлине и на местах,
пою не придумали более или менее подходящие способы побыстрее и
поосновательней сжигать тысячи трупов!). Вообще ничего не нужно - нажал
кнопку, а дальше все происходит само собой. Правда, в этот безотказно
действующий механизм уничтожения попадает в конечном счете и тот, кто
нажал кнопку, но это уже несущественная деталь. А зато какой размах, какой
блеск, какая чистая работа! Жаль, что любоваться некому.
Понимаешь? Даже если мы останемся в живых - так зачем? Это и вообще было
противно - что мы не такие, как все... Ты, может, и не знаешь, но мне было
чертовски неприятно, ведь я понимал. А сейчас это выглядит... ну, как-то
даже некрасиво: все погибли, а мы живем. Почему мы, именно мы? Разве мы
лучше других? Мы не лучше, а даже, может быть, хуже.
кто хуже, кто лучше? Кто-то гибнет, кто-то остается в живых, вот и все.
это война, если сразу и воевать некому, и ни героев нет, ни трусов - всех
прикончили? А что мы уцелели - вот это как раз и получается плохо.
нормально, да? - говорю я. - Хотя мы не стали бы от этого ни хуже, ни
лучше.
мамой... ну, словом, эти штуки с телепатией - ты прости, но это,
понимаешь... Сначала-то мне было плевать, но уже после того, что ты сделал
с Натали!..
начистоту говорить, я хотел удрать из дому. И удрал бы, если б не это
все... Пошел бы работать, я уж договорился, в редакцию рассыльным. А жил
бы вместе с одним парнем, у него комнатенка неплохая, платили бы
пополам... Это не потому, что я к тебе и к маме плохо отношусь, нет! -
спохватывается он. - Но я больше не мог, когда вот так, прямо к тебе в
мозги лезут без спроса, да еще и командуют... Не мог, и все тут!
взрывом.
плечами и морщится. - Разве вам можно после этого доверять?
был тысячу раз не прав в истории с Натали, - не прав и жесток, от
невнимательности, от слепоты, от слабости духа... но Констанс? Разве можно
найти во всем мире такую изумительную мать... такую жену...
кричит Марк, и мне кажется вдруг, что я уже слышал где-то эти страшные
слова. - Она любит тебя и на все пойдет для тебя. Я ее не виню, но она не
защита ни мне, ни Тали! Лучше уйти подальше.
слова. Итак, Констанс не защита для них... от меня... Да ведь это сказала
Натали. Не защита! Печаль и гнев охватывают меня. А расстояние - ты
думаешь, это защита? Я справлялся с этими тупыми и злобными
тварями-эсэсовцами, так неужели я не смогу воздействовать на родного сына?
Да на каком угодно расстоянии...
загар. Он судорожно выпрямляется и сжимает кулаки. Конечно, он все это
видит - то, что я думаю. Но что же делать? Марк _видит_ - и уже сообразил,
что видит, но так потрясен этим, что не может себе поверить... Идеальный
брак... Идеальные дети... Светлый Круг... Боже, какая все это дикая чепуха
и как можно так нелепо заблуждаться в моем возрасте... А Констанс? Неужели
и она ничего не понимала? Или понимала, но молчала из любви ко мне, из
страха за меня?.. Тогда... тогда, вероятно, прав Марк, и она прежде всего
жена, моя жена, а остальное, даже дети...
напряженно вглядывается в меня. Он сбит с толку и напуган.
Это... это же нечестно! И вообще неужели ты мог бы... - он бледнеет все
больше.
боялся бы за тебя, и кто знает... Глаза Марка темнеют, я пугаюсь этих
расширенных неподвижных зрачков и поспешно заканчиваю: - А сейчас...
сейчас я вообще ничего не делаю и вовсе не пытаюсь тебя запугивать... Это
получается само собой и не зависит уже от моей воли...
по-прежнему сжаты в кулаки.
для него ощущениями. - Сейчас я хоть вижу, что ты говоришь правду. Но ты
же сам понимаешь, как это могло получиться. Ты желал бы мне добра, как
желал бедняжке Тали, а ведь ты мог убить меня, свести с ума... бр-р! - Он
зябко передергивает плечами. - Даже помимо воли... ты прости, но я слышал,
как ты объяснял маме, что с Тали все получилось помимо твоей воли...
опять одолевают меня.
почему мы остались живы?
силе любви и дружбы, о невидимых нитях, связывающих людей... о том, что
телепатия усиливает эту духовную связь... Марк слушает и качает головой.
слушай. Оставаться здесь я больше не могу. И никто не может, ты же видишь.
Один за другим уходят и уходят. Я тоже хочу пойти. Может быть, это вовсе и
не смерть, мы же ни черта не знаем, сидим, как рыбы в запыленном
аквариуме, а кругом, может быть, море, надо только решиться.
Ты видишь, что я не пытаюсь пускать в ход силу, чтоб удержать кого-либо из
вас. А ведь это стоило сделать - вы уходите, чтоб умереть. Только потому,
что не хватает терпения.
вопрос. Или мы одни остались во всем мире, тогда... ну, все равно, тогда
это не жизнь. Или же еще есть люди - вот я и пойду их искать.
сейчас не знаем, что там, за окнами. У нас даже счетчика Гейгера нет.
Почем ты знаешь, может, это была "чистая" бомба, нейтронная и никакой
радиации вовсе и нет?
быть?
стараясь сообразить, когда ушла Валери.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Жюль Верн
Белов Вольф
Шилова Юлия
Перумов Ник