тверже.
повернул голову, стараясь, чтобы преследователи не увидели меня.
щупальцами. Одна ее конечность - плоская, футов шесть длиной и дюйма четы-
ре шириной - крепко держала меня за ногу, пока остальные подбирались
поближе. Растение наклонилось ко мне; я мог заглянуть в слепую зияющую
пасть на верхушке, которая колыхалась от движения щупальцев вокруг нее. У
меня возникло жуткое, безумное ощущение, что эта гигантская сухопутная
актиния облизывается в предвкушении.
жадно заскользило по телу и пробралось вверх, сжав мое бедро в
омерзительном, осторожном объятии.
конечно, могли услышать...
выхватил нож и принялся лихорадочно обрубать мерзостные ростки. Даже
отсеченные, они еще извивались, как змеи, у меня под одеждой. Я сорвал с
себя брюки и счистил эту гадость с кожи. Потом повалился на землю, и меня
вырвало. Потом еще раз...
Никакого плана у меня не было. Я предположил только, что толпе понадобится
не меньше часа, чтобы добраться до Мыса, обнаружить, что меня там нет,
вернуться к мосту и решить, что делать дальше.
стоило взять "Карусель" и некоторое время подрейфовать вдали от берега,
при этом, чтобы не спадало напряжение, время от времени показываясь в
Дельте.
рычащих дизелей со своими пятью с половиной лошадиными силами. В тот
момент мне не пришло в голову, что я могу угнать один из траулеров.
следующий шаг.
поселок казался брошенным. Через несколько минут появились люди. Они
двигались устало и замедленно, словно в шоке.
какой неизвестный блок им удалось установить в своем сознании. Возможно,
они рассуждали в том же духе, что и миссис Эрншоу, или, возможно, им
удалось загипнотизировать себя до состояния эйфории, сквозь которую волны
излучений не проникали. Я жалел, что не знал этого. У любого из них могло
оказаться решение проблемы, угрожавшей Аркадии...
взрывам донесшегося до меня беспричинного смеха я узнал Минти и его банду.
меня преследовали, он отчасти принимал мою сторону. По-видимому, вопреки
моему первоначальному мнению, он с друзьями оставался сторонним
наблюдателем - нейтралом. Они проявляли интерес к происходящему, их
забавляла его нелепость, но сами они ни в чем не участвовали. Я им не
доверял.
меня, но не бросились сломя голову к Мысу, как остальные.
тянувшийся параллельно Дельте до самого Мыса. Хребет покрывала лишь редкая
трава, почти выеденная аркоровами. Кромка хребта была сглажена гуляющими
здесь ветрами, немногие низкорослые деревья приобрели летящие, обтекаемые
аэродинамические очертания.
поселка, побежал по склону, спускаясь к морю. Слева склон переходил в
широкую равнину с пятнышками куполов сельскохозяйственных лабораторий и
независимых ферм.
дорога вела под уклон и заканчивалась у подножия склона в полумиле
впереди. Там виднелась кучка запущенных строений - резиденция покойного
Блэкстоуна - и длинный шрам гранитной каменоломни.
находилась в тени. Вскоре я уже карабкался по крутому склону над
каменоломней, обходя ржавую проволочную сетку, воздвигнутую фермером в
тщетной попытке оградить аркоров от самоубийственных попыток попастись над
тридцатифутовым обрывом.
полез наверх, добрался до гребня хребта и осторожно высунул голову.
берега сталкивают шлюпку. В ней сидело четыре человека. За ними в лучах
низкого солнца отливало вороненой сталью море, и на гладкой поверхности
воды резко выделялись темные тени траулеров, одинокие и брошенные, словно
после кораблекрушения. Вскоре люди уже забирались на борт моей "Карусели".
Смешно, но это меня разозлило.
Оставшиеся возле утеса сердито кричали; они хотели, чтобы люди в ялике
поднялись на каждый траулер и тщательно его обыскали. Со шлюпки слабо
слышались голоса.
меня у Мыса, они поплыли на шлюпке, не обдумав ситуацию. Поднявшись на
борт "Карусели", они наконец сообразили, что меня там не может быть,
потому что у Мыса всегда находилась только одна шлюпка. Если бы я оказался
на любом из кораблей, то ее бы не было на берегу. Эти люди знали все о
море и обо мне; они должны были догадаться, что я ни за что не стал бы
добираться до лодок вплавь, тем более что вода кишит чернугами, а ялик под
рукой. Они напрасно теряли время. Толпа на берегу этого не поняла и
разъярилась от того, что остальные так скоро сдались.
ожесточенная перебранка. Женщины размахивали кулаками и пронзительно
ругали мужчин; мужчины у маленького крана угрожающе наступали на
возвратившуюся абордажную команду. Дело принимало скверный оборот.
прозвучал в моих ушах похоронным колоколом.
Потом их взгляды обратились к вершине утеса в сотне ярдов от нас.
хорошенько, мальчики, ладно? Людям нужен только вот этот профессор. И
лучше бы им получить его поскорее, пока никто не пострадал. Так?
Юноши стояли надо мной и наблюдали с абсолютным спокойствием.
бесконечно долго шаталась на краю, пока не упала и не исчезла из виду. Мне
стало дурно. Эта смерть была на моей совести.
больше не убили. Увы, ничего не попишешь. Надо защищать человеческие
жизни.
ослабев от отчаяния. Внимание толпы мгновенно переключилось. Головы
повернулись, участники сражения прервали драку. Минти и его друзья
пробились в центр; я услышал взволнованный голос Тома, но не мог разобрать
слов. Мне оставалось только ждать. Теперь я не надеялся убежать.
остальные задержались, чтобы дослушать Минти, и затем последовали за
первыми. Вскоре человеческий поток унесся назад, к поселку.
Недоумевая и радуясь одновременно, я встал и направился к каменоломне.
в длину и ширину и тридцать футов в высоту, прорубленное в склоне холма.
вздрагивал. На дне каменоломни валялись разрозненные детали заржавевшего
оборудования - давно заброшенное наследство тех времен, когда строилась
дорога на материк и спрос на щебенку обогатил предшественника Блэкстоуна.
строения стояли тылом к каменоломне. Почерневшие доски отставали от стен,
и щели были заделаны где кусками брезента, прибитыми гвоздями, а где -
вызывающе белыми листами фанеры. Аналогичные заплаты украшали единственный
маленький купол амбара.
честности, которое внушила мне миссис Эрншоу, я не чувствовал вины за то,
что устрою себе здесь временное убежище.
вечерний воздух, как летучие мыши в поисках мелкой добычи, кружили и
взмывали вверх маленькие треугольные паутинки "воздушных змеев".
Многие колонисты невероятно суеверны, и я не сомневался, что никто не
станет рыскать здесь ночью после смерти фермера.
едой. Большая объединенная кухня-гостиная полностью соответствовала моим
представлениям о хозяйстве человека, не пожелавшего или не сумевшего