Чтение 25–й страницы книги ~Черный свет~

скорости, время на корабле течет по обычным законам, но на той планете,
которую мы оставили, оно как бы ускоряется в два, а то и в несколько раз.
Это значит, что мы, пролетав год и постарев на год, на своей планете
встретимся с лкуьми, которые в это время постарели на два года, на три и так
далее - чем ближе скорость корабля к световым скоростям, тем больше разрыв
во времени с оставленной планетой. А как пойдет время, когда мы двинемся со
сверхсветовыми скоростями?

- Не знаю... Каждый день нашего полета должен стоить, может быть,
несколько десятков лет жизни на обыкновенной планете.

- А может быть, наоборот? Может быть, время пошло вспять? Может быть,
его нужно теперь отсчитывать в обратном направлении?

- Этого не может быть! - запротестовал я. - Это уже даже не фантастика,
а просто какая-то нелепость!

- А разность времени возможна? - сурово спросил Оор. - А путешествие на
сверхсветовой скорости возможно? А черный свет возможен? Нет, малыш. Вопрос
этот не праздный, и, уж конечно, это не нелепость. В том состоянии, в
которое мы попали, возможно всякое - мы просто еще ничего не знаем. И нужно
думать... думать прежде всего о тех, кто остался на наших планетах и живет
сейчас по старому, доброму времени, не ощущая никаких временных парадоксов.

Я молчал, не понимая, куда он клонит. - Пойми, малыш, если временной
парадокс в сверхсветовой скорости положителен, то есть если он обгоняет
время планет, мы рискуем, что наши сигналы попадут к ним только через сотни
лет. Но если он отрицателен? Тогда они просто не сумеют его принять. И еще:
а по каким законам, по какому времени развиваются явления в этом самом
Черном мешке? И наконец, самое главное: с какой скоростью мы летим? Может
случиться так, что мы вырвемся из Черного мешка и не будем знать, что это
нам удалось, и будем идти со сверхсветовой скоростью.

Все, что он говорил, было действительно важно, но я ничего не мог
придумать. Я все-таки многого не понимал.

И командир оценил мое состояние. Он усмехнулся:

- Ладно, малыш, не ломай голову. Во всяком случае, мы летим не вспять,
иначе наверняка встретили бы на своем пути уже не черный, а какой-нибудь
другой свет. А раз так, то нам нужно просто поручить роботам подсчитать,
сколько мы пролетели от границ Черного мешка, а потом уж дать им задание на
подсчет горючего. Сможем ли мы выбраться из этого невеселого местечка? Мне
кажется, что на это нам потребуется около двух месяцев. Потом мы начнем
тормозить и вновь пробивать световой барьер, но уже в обратном направлении.
А это время мы затратим с тобой на подсчет временного парадокса. Попробуем
математически решить проблему времени, пока летим в Черном мешке.

Работали мы с командиром до изнеможения, спали по три-четыре часа в
сутки и считали, считали, считали. Вычислительные машины гудели не
переставая. Миллиарды уравнений, миллионы программ. И все напрасно. Закон
поведения времени в сверхсветовых скоростяу мы не открыли. Это предстоит,
очевидно, сделать тем, кто меня слышит сейчас.

В сущности, пока еще никто не знает, что такое время, не знает его
закономерностей, его поведения и его влияния на Вселенную.

Оор считал и думал, я помогал и одновременно учился. Наших товарищей,
застывших в камерах абсолютной защиты, мы не трогали - им нужно было
экономить время жизни.

Кто знает, если бы мы ускорили события, если бы вернули их к жизни и
воспользовались не только нашими двумя, а коллективным умом всех, того, что
произошло, могло бы и не случиться. Но мы не сделали этого. Мы были увлечены
работой, убаюканы относительным покоем этого странного и страшного уголка
Вселенной и не предполагали, что катастрофа наступит так скоро и так
беспощадно. Мы опять не учли скоростей и связанного с этим парадокса
времени. Нас можно было бы и не обвинять в этом - мы еще не знали этих
законов, мы только стремились их открыть и, кажется, кое-что нащупали...

Когда наши организмы относительно освоились со странным ощущением
сверхсветовой раздвоенности, командир необычно грустно сказал мне:

- Ну вот, малыш, пришла пора рисковать в обратном порядке.

Я не стал его расспрашивать, в чем дело, и так было понятно, что Оор
решил преодолеть световой барьер в обратном направлении. Как это делается и
можно ли это совершить в наших условиях, я решительно не представлял и, что
хуже всего, все это время спокойного полета даже не думал об этом. А
командир, видимо, думал, и ему, кажется, не понравилось, что я не спросил у
него ни о чем и ничего ему не сказал.

- У тебя нет ни предложений, ни вопросов?

- Вопросов бездна, но на них и вы не ответите - нет опыта. А какие же
предложения?.. Пожалуй, лишь одно - прорываться.

- И снова рисковать?

- Да. Иного выхода я не вижу. Оор долго с улыбкой наблюдал за мной и
мечтательно, но с грустью в голосе сказал:

- Хорошо быть молодым - даже опасности не кажутся такими уж страшными.

Я промолчал. Дело не в том, что опасности не кажутся страшными, а в
том, что другого выхода, в обход опасностям, я не видел. Да и Оор тоже.

- Тогда начнем торможение, - сказал Оор. И мы начали его. Двигатели
постепенно меняли режим работы, пока наконец не прекратили многолетнюю
деятельность.

За линзами внешнего обзора медленно и постепенно менялись цвета - они
как бы стушевывались, растекались и сливались в один густой черный цвет. Но
вовсе не тот, который озарял все вокруг своим мрачным и фантастическим
светом, а именно в непроницаемую, знакомую каждому нормальному человеку
черноту.

Первые часы мы прямо-таки упивались полной тишиной и покоем, но, когда
за смотровыми линзами черный свет стал почти черной мглой, корабль вдруг
стал едва заметно вздрагивать, словно натыкаясь на невидимые препятствия.
Приборы начали отклоняться от нормального режима работы, что-то разлаживало
их обычную деятельность, и командир не отлучался от пульта управления,
беспрерывно корректируя их. Он давал все новые и новые задания
математическим машинам и машинам логического мышления. Он пытался решить
возникающие перед ним задачи и, по-видимому, решил их.

- Положение у нас такое - силы тяготения так и не увиденной нами
кварковой звезды явно ослабели. Но нас все еще несет как бы вихрь
выбрасываемых ею частиц. Мы как лодка в море - куда ее гонит ветер, туда она
и плывет. А вот эта вибрация корабля - провалы в волновой системе
необыкновенного галактического ветра. Я думаю, что нас может нести довольно
долго - сила кварковых излучений все еще огромна. Попробуем затормозиться
фотонной бомбой-ускорителем.

Вначале я только кивнул. Мне не следовало объяснять, что для этого
требовалось взорвать" ее не позади корабля, как это мы делали обычно, а
впереди него. Это решение казалось примитивно простым, но... если бы я знал,
как его выполнить.

Я задумался. Во-первых, у нас не было приспособлений для выстреливания
бомб-ускорителей вперед, по курсу корабля. А во-вторых, фотоны-то движутся с
меньшей скоростью, чем двигался корабль. Следовательно, если бы даже мы
придумали и установили такое приспособление, фотонная бомба в конечном счете
разорвалась бы в самом корабле - она была бы загнана туда скоростью.

- Не понимаю, - решился произнести я, - как это мы можем затормозиться
именно ускорителями?

- Вначале не понимал и я, но ты подумай. Когда мы выстрелим
бомбу-ускоритель, на какую-то долю мгновения позади нас образуется как бы
плотина из фотонов. О них ударится галактический ветер кварковых частиц, и
корабль как бы прикроется этой плотинкой. А так как он движется только под
влиянием галактического ветра, то на это мгновение позади него создастся
пустота, энергетический вакуум. А с боков и впереди неминуемо образуются
вихри - природа не терпит пустоты. Все эти вихри, обрушиваясь на наш
корабль, будут тормозить его.

- Сколько же потребуется создать таких...фотонных плотинок?

- Если считать, что мы уже находимся где-то перед световым барьером,
то, думается, немного. Расчеты показывают - три-четыре. Приготовь на всякий
случай шесть. И вот что, давай наденем предохранительные скафандры и
приготовим вакуумные подушки-тормоза. Мне больше не хочется биться седой
головой об уплотненную обшивку. Это не слишком приятно.

Я выполнил приказ, подготовил огромные эластичные подушки и прикрыл ими
стены рубки, а потом уж сам, без приказа, привел в полную боевую готовность
все средства связи и поставил ее на автоматическое повторение. Теперь
сколько бы ни летел корабль, пока на нем будет хоть капля энергии, он
беспрерывно будет излучать в космос отчет о наших путешествиях, нашу научную
информацию и самое главное - предупреждение о коварной сущности Черного
мешка, о том, какую опасность он представляет для окружающих галактик, в том
числе и для нашей.

- Ну что ж, начнем! - сказал командир.

Не без опаски я нажал кнопку.

Корабль тряхнуло, гул прокатился по всем отсекам, и черный свет за
смотровыми линзами резко сгустился.

Оор крикнул:

- Рви вторую!

Все повторилось, хотя на этот раз корабль тряхнуло еще сильнее, и
встряска уже не прекращалась - по-видимому, мы находились у самого порога
светового барьера, и командир уже молча махнул мне рукой: "Рви дальше".

Мы очнулись в тишине. За смотровыми линзами расстилался привычный и
такой милый фиолетово-черно-зеленоватый мрак обыкновенного космоса, кое-где
прочерченный черными языками вихрей - это было последнее дыхание Черного
мешка. Необыкновенно тепло светились неизвестные планеты, и где-то совсем
недалеко багрово и недобро сверкала огромная, как будто вспухшая звезда.

Едва увидев эту недобрую соседку, которая могла притянуть корабль к
себе, командир ползком подобрался к пульту управления и включил двигатели.