read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Боевик сделал вид, что удрученно повесил голову. Парни тихонько переговаривались, один пошел к выходу, на ходу посматривая на свод. Лютовой прикрикнул, смельчак послушно остановился, сел на лавку.
- Рано, - сказал Лютовой строго. - Дождемся отбоя.
- Про нас не забудут?
- Не забудут, - ответил Лютовой зловещим голосом. - Ни наши... ни юсовцы.
- Больше всего колабы, - сказал Бродяга насмешливо. - Сейчас и новые поутихнут, и старые начнут юлить. Страшно им уже с юсовцами.
- Страшно, - хохотнул кто-то из полутьмы, - аж жуть!


ГЛАВА 3

Утро было туманное, самое время для клева, как мне объяснили. Бродяга все рвался в самом деле хотя бы раз закинуть удочку, чтобы потом хвастаться таким варварским занятием, это ж почти то же самое, что рубить дерево каменным топором!
Лютовой разрешил немного позагорать, все мы белые, как молоко, а солнце уже как раз самое то: в городе модницы выползают на балконы и подставляют мордочки под косые солнечные лучи. Когда в полдень мы отправились обратно в город на старом потрепанном "газике", нас было четверо: Лютовой, Бродяга, я и веселая девушка Катэрына,что растрепала волосы, слегка размазала помаду и расстегнула блузку так, что сиськи бесстыдно смотрели на солнце.
Патрули попались трижды, все смотрели понимающе на трех усталых мужиков с помятой девкой. Мы миновали Окружную, проехали половину Ленинградского проспекта, здесь Катэрына посерьезнела, застегнула блузку, а волосы убрала в пучок и туго заколола шпильками.
Бродяга вздохнул:
- Лютовой, теперь ты понимаешь, из-за чего я с вами таскаюсь?
- Еще бы, - ответил Лютовой, - я сам чуть шею не вывернул. Другой возможности посмотреть ни у кого еще не бывало...
Катэрына посмотрела на них без улыбки, сказала негромко:
- Вот у этой остановки, пожалуйста.
Лютовой послушно свернул к бровке. Катэрына, уже не Катэрына, а Екатерина Владимировна, выскочила легко, красиво, но это была красота тургеневской девушки, а не всесторонней и всех обслуживающей современной подружки.
Дома я сразу же врубил новостной канал. Кадры с двумя искореженными автомобилями показывали долго, во всех ракурсах. Особенно охотно демонстрировали, как корчатся в предсмертных судорогах горящие тела. Два из них, я только теперь рассмотрел, взрывом выбросило почти на тротуар, один почти всполз и остался там в луже крови, с оторванной ногой и к тому же прошитый автоматной очередью.
Власти заверяли, что словесные портреты преступников уже составлены, и хотя все они были в масках, однако современная криминалистическая наука позволяет... Я выслушал с огромным интересом и напряженным вниманием, что же она позволяет, ибо та же самая наука одновременно придумывала тысячу средств, чтобы изменить запах, сбить со следа, пустить по ложному, изменить внешность, мимикрировать, словом, все то же бесконечное соревнование меча и щита, снаряда и брони, разведки и контрразведки.
Остаток дня у меня прошел практически перед телевизором. Снова и снова смотрел новости, следил за розыском. Высшие милицейские чины обещали, что преступление не останется безнаказанным, по террористам будет нанесен мощный ответный удар. Возмездие будет скорым и жестоким. Враг будет найден и строго наказан. Мирные и ни в чем не повинные жители должны чувствовать себя в безопасности... и так далее, словно крутилась старая заезженная пластинка. Вроде бы даже прищелкивает в одном и том же месте.
К вечеру заглянул Лютовой. Теперь, когда мы плечо к плечу побывали в бою, он окончательно отбросил все церемонии, обращался только на "ты", держался как с однокашником.
Оглядевшись, сказал таинственным шепотом:
- Мы распечатали Кодекс Нового Человека! Принтер целую пачку сожрал, гад, бумага теперь дорогая. Распространим по нашим организациям!
Я пробормотал:
- Сам Кодекс не готов... А зачем такая секретность? Проще по Интернету. Сейчас нет таких, кто не подключен...
Он вкусно расхохотался.
- Ты гений, но не понимаешь секреты техники распространения. Пущен слушок, что Тезисы настолько опасны для Юсы, что за твою голову объявлена награда в миллиард долларов. А эти Тезисы надлежит изымать и уничтожать! Вместе с теми, кто успел прочесть... Представляешь, как читать будут?
- Ого, - сказал я невольно. По телу прокатилась холодная волна. - Что-то страшновато...
- Ничо, - ободрил он кровожадно. - Иисуса вообще распяли!
- Ну, спасибо, - пробормотал я. - Но я вообще-то человек, уже вкусивший удобств и всяких излишеств. Мне даже палец прищемить в ужас, гм... а ты - распять!
- Не трусь, - ободрил он снова. - На самом деле эти Тезисы одинаково смертельны как для Юсы, так и для России. И вообще для всего Старого Мира, пошел он к такой матери... мы - люди Новой Эры!... Кстати, там у тебя есть про алкоголь, но ни слова о наркотиках...
Я пожал плечами.
- А что наркотики? Человек, который потребляет наркотики, добровольно отказывается от высшего дара - разума. Этим он оскорбляет природу и, следовательно, подлежит изъятию... из круговорота в природе.
Он посмотрел пристально, кивнул.
- Да, у пророка должна быть другая нервная система. Ты вот даже не дрогнул, когда такое... вслух. Это же не одного человека, а сотни тысяч! Даже миллионы. Я бы, честно, юлил бы, искал оправдания или веские обоснования. Или, скажем, распространителей - в расход, а потребителей...
- Тоже в расход, - сказал я жестко. - Никто не заставляет колоться. Вид гомо сапиенс нуждается в серьезной чистке!
Вечером я заглянул на веранду; за празднично белым столом, таким торжественным и нарядным, сидели только Бабурин и Майданов. Майданов радостно вскричал:
- Бравлин, что же вы пропадаете!... Нам без вас невесело!
- Щас на уши встану, - пообещал я. - И погремушкой погремлю.
- Это не обязательно, - сказал Майданов конфузливо, а Бабурин уже изготовился смотреть, как я буду стоять на ушах и откуда вытащу погремушку, - Приходите пороскошничать в человеческом общении!
- Приду, - пообещал я. - Это я так, на разведку. Схожу только закрою все проги и выключу комп. А то он начал без меня подключаться к Интернету и скачивает массу всякой дряни вместе с апгрейдами.
- Пороть его надо, - сказал Бабурин.
- Я его поставлю в угол, - сказал я.
- Монитором!
В самом деле, какие-то хакеры снова нашли дырку в операционке, и хотя я кредиткой в Интернете не пользуюсь, но за мой счет кто-то время от времени перетаскивает солидные массивы информации.
Когда я, разделавшись, наконец, со всеми прогами и поудаляв подозрительные файлы, вышел на веранду, там уже прибавился Шершень. Все пили чай, шумно разговаривали, но едва я показался в дверях, умолкли и уставились очень заинтересованно. Анна Павловна захлопотала, вот чаек, вот варенье, а вот эти сухарики купил Андрей Палиевич, удивительно вкусные, сама бы все их... да нельзя, полнею...
Я с удовольствием отхлебнул, прислушался к теплу, что пошло по гортани, взвеселяя по дороге все нервные центры. Все-таки трудно будет наступать на горло такой песне. Уж и не знаю, какой должен быть стимул, чтобы поприжать вкусовые рецепторы, не давать им воли. Над собой, надо мной, что есть душа и ничего более. В смысле, ничего более важного.
В дверном проеме показалась фигура Лютового. Его брови приподнялись, когда увидел меня с раскрасневшейся рожей и с чашкой чая. Не говоря ни слова, вскинул длани, приветствуя всех разом, прошел на веранду и опустился на свободное место. Анна Павловна поставила перед ним чашку. Лютовой сказал Бабурину доброжелательным тоном:
- Ты чего такой смурной?... Ты существуешь, существуешь!
Бабурин встрепенулся.
- Ты о чем?
- Да больно вид у тебя... опущенный. Ты тоже существуешь, Бабурин!... А не только твой прадед... и твои будущие правнуки!
- Да? - огрызнулся Бабурин. - Спасибо, что утешил!... А то уж я в самом деле думал, что я - только пунктир между теми пунктами А и Б.
Говорил он задиристо, зло, но я посмотрел в его лицо, холодок коснулся моего лба. А ведь Бабурин в самом деле теперь ощущает себя пунктиром. Ставят же пунктир между первым героем, что с мечом в руке вторгся, основал, удержал, создал, расширил - и каким-нибудь современным героем, как, к примеру, Александр Македонский гордился тем, что ведет свой род от Геракла, а всех остальных, что между ним и Гераклом, помечал пунктиром? Да и мы все помечаем их пунктиром, простых переносчиков жизни от Геракла до Македонского...
Майданов посмотрел на меня благожелательно.
- Как жисть? - поинтересовался теплым бархатным голосом и тут же, не дожидаясь дежурного ответа на дежурный вопрос, сказал с заинтересованностью: - Прошел слух, что вы свою экстравагантную идею выставили в Интернет.
Я взял чашку, все не отрывают от меня взглядов, и я сказал:
- А-а...
Майданов приятно удивился:
- Что вы сказали? Я не совсем понял...
- Я сказал "а-а", - объяснил я.
- Но, простите, что это?
- Междометие.
Он явно растерялся:
- А что оно, простите еще раз, означает?
Я сдвинул плечами.
- А ни фига не значит. Вы сообщили мне слух или некую новость. И вроде бы ждали, что я как-то отреагирую. Ну, я человек до крайности вежливый, молчать показалось не совсем прилично, вот и отреагировал. "А-а", это моя реакция, так сказать. А чай в самом деле великолепный!... Что-то добавляли?
- Только малиновые листья, - ответила Анна Павловна, она сразу зарделась, распунцовелась. - Но сперва истолкла, чтобы соку дали...
Майданов вроде бы чуть смутился, но развел ручками, засмеялся:
- Сдаюсь! Тогда прямой вопрос: так что же за такая идея, что о ней начинаются разговоры?
Лютовой сказал предостерегающе:
- Бравлин, осторожнее! Еще Достоевский сказал, что в мире нет такой идеи, такого факта, которого бы нельзя было опошлить и представить в смешном виде.
Шершень добавил:
- Особенно в России. Здесь такая патологическая боязнь всего высокого, что зубоскалить начинают сразу же, еще даже не поняв, о чем речь!
- Ага, чтоб другие не опередили, - сказал Лютовой. - Это зовется стебом.
- Потому что первый хихикающий, - сказал Шершень, - вроде бы самый умный!
Майданов бросал укоризненные взгляды на одного, на другого, наконец громко запротестовал:
- Ну вы уж скажете, Алексей Викторович!... Вы такие ужасные вещи говорите, что уж просто я даже не знаю, не знаю...
Лютовой оглядел всех исподлобья, почти враждебно. Шершень усмехнулся уголком рта, но глаза отвел в сторону. Неловко, что в самом деле с ходу мог оказаться в компании с Бабуриным, этот прицепится с первой же фразы, свернет на пиво и толстых баб с во-о-от такими жопами!
Они все смотрели выжидающе, даже Лютовой делает вид, гад, что это для него вот такая удивительная новость.
- Рассматривайте это как хобби, - ответил я вяло. - Просто хобби.
Они выглядели разочарованными, а Майданов приятно улыбнулся, сказал своим чарующим приятным голосом:
- Да-да, как хобби... Будем рассматривать как хобби. Ну, как самолет, который конструировал морской офицер Можайский, или опыты с горохом, что проводил монах Мендель... Можно даже как другое хобби другого монаха... я имею в виду чудака, что все возился с астрономическими таблицами...
- Коперник? - предположил Шершень.
- Он самый, - приятно сказал Майданов. - Так что удовлетворите наше любопытство, Бравлин.
Я развел руками, стараясь не выронить рассыпающееся в пальцах сдобное печенье.
- Я как-то уже рассказывал о попытках найти внеэкономический выход из кризиса... Собственно, в Интернете лишь развитие тех идей. Систематизация... насколько она возможна, конечно. Трудно систематизировать то, что рождается на ходу из ничего...
Шершень сказал живо:
- Просим, просим!... Музыка, туш, макияж и все такое. В прошлый раз вы рассказали нам по-соседски, так сказать. Точно так же наш дорогой Бабурин мог благородно поведать о великом "Спартаке". А теперь, по непроверенным и потому самым достоверным данным, в философских... и не только в философских кругах Интернета разом заговорили об... иммортизме. Верно я называю?
Я кивнул.
- Иммортизм? - переспросил Шершень.
- Он самый.
- А почему не иммортализм? Ведь, как догадываюсь, это иммортализм?
- Все равно сократят, - объяснил я. - Так что купируем хвост раньше, пока щенок. Меньше крови.
Лютовой все порывался что-то сказать, но усилием воли сдерживался. Это стоило ему немалых трудов, даже скулы покраснели. Он знает больше об этом и не терпится сказануть во всю ивановскую, но эрэневцы следят не только за своей осанкой, но и за языками.
Шершень полез в карман, на свет появился сложенный ввосьмеро листок. Пока он разворачивал, Майданов спросил с живейшим интересом:
- А на кого, простите, рассчитан иммортизм? Ведь одним надо одно, другим - другое...
- И пусть они катятся, - ответил я равнодушно. - Я не собираюсь угождать всяким общечеловекам...
Шершень развернул, наконец, листок, его ладони разглаживали его по всем сгибам, глаза не отрывались от крупных букв.
- Простите, - сказал он, - но... насколько я вот тут успел заметить, вы стараетесь не обижать своих сторонников... даже если они не совсем, так сказать, вашей ориентации.
Бабурин гоготнул:
- Эт гомосеков? Или скотоложников?
- Кого вы имеете в виду? - спросил я. - А то вот народ истолковывает ваши слова... как вы и хотели, вероятно?
- Нет, - ответил Шершень поспешно. - Без всяких шуточек. Вот вчера прочел, могу цитировать, не глядя в шпаргалку, что значит: хорошо написано. Позвольте, вот эти строки... Нет, я все помню, просто Священное Писание надлежит с наибольшей почтительностью, вот: "Во всем, что делал Господь, был великий смысл. И человека он создал не просто так, от не хрена делать, а с Великой Целью. Он готовил себе преемника!"
Он остановился, поднял на меня взгляд. В карих глазах был немой вопрос.
- Ну и что? - спросил я.
- Хорошо, - ответил он. - Тогда вот еще цитата: "Еще во младенчестве Господь создал для человека мир и населил его животными, как мы создаем для ребенка манеж с игрушками, где полный хозяин сам ребенок. Во взрослости человек же обязан управлять Вселенной".
- Ну и что не так? - сказал я. - Что вам кажется ложным?
- Нет, мне как раз! Мне идея Бога даже нравится. Для той части воинствующей интеллигенции, что не готова расстаться с Богом... из моды или прихоти - ваши тезисы в самый раз. По самые, так сказать, помидоры. Позвольте, я тут процитирую дальше по списку... Ага, вот:
Пункт третий: "Сейчас Бог терпеливо ждет. Повзрослевший человек должен прийти и взять с Его плеч тяжкую ношу".
Пункт четвертый: "Человек обязан прийти к Богу как можно скорее. Сейчас ему стыдно заставить ждать себя даже женщину, но как осмеливается заставлять ждать Бога?"
Пункт пятый: "Бог создал человека здоровым, и потому человек обязан прийти к Нему здоровым".
Пункт шестой: "Бог оберегал человека во младенчестве от заблуждений, выжигая язвы Содома и Гоморры, но сейчас повзрослевший человек обязан это делать сам. Господь не учит взрослого человека и не вмешивается в его действия, уважая его волю, его жизнь, его решения. Так будем же достойными! И то вмешательство, что ждем от Бога, да будем творить сами".
Я за это время допил чай, взглядом попросил Анну Павловну плеснуть еще. Остальные к своим опустевшим чашкам не притронулись, слушают. Даже Бабурин слушает, в его честных глазах болельщика полнейшее непонимание: как такую хрень слушают? А еще доктора наук!
Шершень спрятал листок, но я заметил, что это не просто листок, а именно листовка. Их отпечатывал Лютовой в подпольных типографиях, распространял по нелегальным каналам, дабы повысить к ним интерес.
- Мне нравится идея Бога, - заявил Шершень. - Почему нет? Для умных эти слова - аллегория... мы же восклицаем "О, Господи!", даже когда атеисты?., а не шибко умные, но хорошие люди увидят действительную мобилизацию Бога в наши ряды. С нами Бог - кто же против нас? Так что постоянные ссылки на Бога - это здорово. Вы создаете, так сказать, проправительственную партию с Богом во главе.
Я сказал мирно:
- Вы не дочитали до конца. Я в самом деле признаю существование Бога...
Он хохотнул:
- Такого Бога, как вы нарисовали, примут даже самые-самые из атеистов!... Правда, и традиционалисты, хоть со скрипом, но примут. Ведь не отрицаете Бога, а всего лишь... ха-ха!... осовременили. Честно говоря, давно пора. Даже удивляюсь, что никто раньше не додумался...
Лютовой молчал, Бабурин молчал, я тоже молча отхлебывал чай. Майданов поерзал, дело слишком серьезное, потом сказал почти виновато:
- Я не хочу сказать, что России на роду написано быть косорукой и соплевытиральной. Просто так всегда получается, но... может быть, это просто совпадения. Несколько сот тысяч совпадений кряду. Я просто хочу указать на один подводный камень. Не с самим иммортизмом, а с его распространением... Да - иммортизм мог бы спасти нас, но... Россия - самая неподходящая страна для собственного учения! Вспомните, все религии, учения - все рождалось на Востоке. Потом такой же процесс шел в странах Запада. У нас - увы, увы. Даже наше православие целиком перенесено из Византии вместе с двухголовым орлом. За всю тысячу лет христианства в России к нему абсолютно ничего не прибавили!... Это в Европе гремели Лютер и Кальвин, слышались страстные проповеди Савонаролы, папы отлучали друг друга, не говоря уже о королях, создавались манифесты, возникали кровавые ереси, кальвинисты схлестывались с католиками, католики резали протестантов... На Востоке, сами знаете, и сейчас как грибы эти новые толкования Корана, все эти талибы и ваххабиты, но в России... в России всегда было мертво.
Я ощутил горечь, он беспощадно прав, возразил с трудом:
- Но мир... един. В России не подхватят, так в Европе поймут, что это - единственный выход.
Анна Павловна счастливо хлопотала, перетаскивая из квартиры на стол уже не просто сухарики, а всякого рода шанежки, ватрушки, домашние пирожки. Иммортизм? Великолепно, интересно, ново, обещающе, но человек достигает великого рывками. Он всего достигает рывками, вообще живет и двигается рывками, а в перерывах либо в коматозном состоянии полусмерти, именуемой сном, либо просто снижает интеллектуальную деятельность до минимума с помощью алкоголя.
Мы, интеллигенты, способны снижать деятельность мозга до минимума безо всякого алкоголя, всего лишь красиво и вычурно рассуждая о Вечных Ценностях. В этом случае речь журчит легко и афористично, без запинки идут цитаты из великих и ссылки на авторитеты. Мы тоже балдеем и оттягиваемся по-своему, ловим кайф, мозг спит, все на уровне рефлексов, а вопросы и ответы, подобранные из обалденных источников, в формате MPEG4 лежат на мозговом харде.
Сейчас, перетрудившись с иммортизмом, Майданов с облегчением заговорил о международном терроризме, об угрозе со стороны международного терроризма, о способах борьбы с международным терроризмом, о союзе всех цивилизованных... ага, цивилизованных!... стран для борьбы с международным терроризмом. Слова льются гладко, у меня хорошая память, я сразу выхватывал из его речи целые блоки из речей всякого рода телевизионных аналитиков и экспертов, главное достоинство которых - умение говорить красиво, образно, доходчиво для простого русского интеллигента. Вообще вся речь Майданова из этих блоков, скрепленная только союзами "и", в этом и есть мастерство русского интеллигента, что умеет запоминать на уровне крупного попугая и грамматически правильно пользоваться соединительными союзами.
В середине одного из таких периодов он неожиданно обратился ко мне:
- А как вы относитесь, Бравлин, к международному терроризму? И к способам борьбы с ним, международным терроризмом?
Лучше бы не спрашивал, я и так чувствовал немалое раздражение, не говоря уже об уязвленном самолюбии.
- Вы о тех идиотах, - поинтересовался я грубо, - что наивно рассчитывают разгромить некие базы, после чего настанет мир и покой?
Майданов несколько опешил от моего агрессивного тона.
- А что, не так?
Я сказал зло:
- Нет никакого международного терроризма!... Нет. Просто нет.
- Да? А что же есть?
Шершень посматривал заинтересованно, Бабурин сидел почему-то хмурый, сопел, дул уже четвертую чашку и пожирал третью розетку варенья.
- Есть, - ответил я, - реакция здорового... пока еще здорового организма на занозу! Там уже загнивает, нагноение прет по всему телу. Первые фагоциты уже в бою, своей гибелью сдерживают распространение заразы, спасают организм. Сколько бы их ни погибло, организм будет вырабатывать их вновь!... Пока зараза не будет уничтожена полностью. Очень наивно и глупо надеяться, что придуманные юсовцами террористы находятся где-то в арабской пустыне или джунглях Амазонки. Террористы, если уж вам так нравится это слово, - по всему миру. В том числе и в Америке. Многие из них... даже из нас!... не подозревают, что они - террористы. Но вот наступает час, когда просыпается могучий и светлый инстинкт спасения не своей шкуры, а спасения своего стада, своего племени, своего человечества! И человек выпрямляется, берет автомат, нож или просто камень и выходит из уютного мирка придуманных для него ложных ценностей в большой мир Истины.
Майданов замахал на меня обеими руками, будто я дым и от его взмахов исчезну. Еще бы зажмурился, так еще проще не видеть реального мира. Как страус, что чем глубже засовывает голову в песок, тем лучше подставляет голую задницу. Бабурин поднял на меня глаза, в них была угрюмая враждебность.
- Ну, знаете ли, - сказал Майданов с очень и очень заметным неодобрением, - вы прямо хвалу терроризму закатили!... Нет, я полагаю, что где их можно отыскать, туда надо крылатыми ракетами!... А в нашем мире усилить защитные меры...


ГЛАВА 4

Он взял из рук супруги чашку с чаем. Мы все заметили, что руки подрагивают, разволновался. Да фигня, хотел было я сказать, все эти предосторожности против террористов... но не сказал, пожалел. И бронированные двери к летчикам фигня, и суперпросвечивающие всех и вся лучи, и камеры фейсконтроля на каждом углу и даже в туалетах. Да, этим могут спастись от террористов из далеких арабских стран. Допустим, что могут. Но как спасутся от мусульман, граждан Юсы, которых в стране многие миллионы? Да любой, уверовавший в высокую правоту Талибана, может взять в руки оружие и ударить изнутри... Или станут ограничивать своих мусульман в правах?
Нет, не понимают. Закрывают границы, усиливают контроль за приезжающими иностранцами, следят за всеми подозрительными, всеми чужаками... Не понимают. Не понимают! Не понимают, что завтра я могу их граждан, самых лояльных и вне подозрения, превратить в... скажем, тех, кого они меньше всего хотели бы видеть.
И те нанесут удар изнутри.
Шершень сказал веселым тоном:



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 [ 25 ] 26 27 28 29 30 31 32
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.