Она вперила взор чуть в сторону от солнца. - Меня во-он та птичка
интересует.
наблюдения феи, спросил витязь по прозванию Злой Бодун. - Голубь
как голубь. Хочешь, - Ратников потянулся за своим, уже знаменитым
копьем, - сейчас гриль из него забабахаем. На всех, конечно,
маловато, но тут уж - конкретно чё есть...
вровень с нами с самого утра. Причем в том же направлении,
прямехонько к столице. И мне почему-то очень кажется, что этот
голубок почтовый.
расстояние из неведомой нам точки А в неведомую точку Б. Мы,
задрав головы, глядели на этот усердный комок перьев,
сосредоточенно пытаясь сообразить, является ли он заурядным
рейсовым письмоносцем, скажем, между Елдин-градом и Торцом
Белокаменным, летит ли сия птичка божия по своим орнитологическим
делам, или же это спецкурьер, имеющий непосредственное отношение
к визиту иномирных гостей.
упреждение дать Мосбергу, поинтересовался новоявленный витязь.
головой я. - Может, она сама по себе летит. Вдруг там любовное
послание, терзание сердца молодого.
узнать, куда она направляется и, желательно, кто ее послал.
мой верный соратник, - если она по небу рассекает?
прикладывая пальцы к вискам и тщательно выцеливая взглядом своих
васильково-голубых глаз подозрительную пичугу. - Только, ради
бога, помолчите, не мешайте сосредоточиться.
ветер, да из брюха синебокого жеребца доносилось
утробно-угрожающее: "Я убью тебя, лодочник!" Внезапно голубь,
дотоле преспокойно хлопавший крыльями, застыл в воздухе,
мучительно пытаясь осуществить привычную с желторотых времен
последовательность движений: взмах и... и... Если на клюве птицы
могло отразиться недоумение, оно обязательно должно было там
отразиться, поскольку как ни силься голубь опустить крылья, как
ни тужься, они по-прежнему оставались в поднятом состоянии. Более
того, сам того не желая, бедолажный начал экстренное снижение,
причем, к переполнявшему его возмущению, - хвостом вперед.
наконец очутился у нее в ладонях, - и не надо никакой пальбы.
оставалось ни малейшего сомнения.
отвязывая от лап негодующей птицы туго скрученный клочок
пергамента. - Но с другой стороны, в интересах следствия...
текст послания. - Делли, с ней одинец-следознавец и могучий
витязь. У витязя синий конь, вероятно, мурлюкской породы".
"Мурлюкская порода" была тщательно подчеркнута, должно быть, сей
знаменательный факт означал что-то весьма важное. Больше в
записке не было ничего. Как ни крутил я ее, пытаясь найти
какую-то тайную метку, как ни просвечивала наш трофей
могущественная фея, тщась отыскать под маской очевидного тайные
письмена, все впустую.
исписанный клочок выделанной кожи. - Кто-то тут нами круто
интересуется. Я вот чисто думаю, как бы нам на засаду не
нарваться. Может, кругом пойдем? Клин, в натуре это "ж-ж"
неспроста!
кто-то поджидал. Кто и с какой целью - неясно, но сам по себе
факт не вызывал сомнений.
кому-нибудь в столице говорила о нашем скором прибытии?
ярлык проездной велел на вас выписать? А более никому.
оформляли, тоже в курсе.
ярлыке прописано, что пооберуч меня следуют два нарочитых мужа,
дабы мне одной в дороге не сторожко было и в путевом кружале
средь иных не срамно.
напрягшись, перевел Ратников.
путешествовать в одиночку.
голову мысль неучтиво обойтись с могущественной дочерью
неведомого мне Илария, но сейчас речь шла о другом. Кто-то в
столице весьма настоятельно интересовался нашими передвижениями и
столь же неизвестный кто-то от самой границы посылал ему сводку
со свежедобытой информацией о следственной группе. Кто и почему?
Я сразу отбрасывал из числа возможных подозреваемых знакомых нам
витязей. Их презрение к книгочейству и грамоте было искренним и
неподдельным. И хотя краткий текст записки также пестрел
орфографическими ошибками, в сравнении с письменами Лазаря,
самого образованного из троицы, мучительно пытавшегося вывести
под распиской свое имя, попавшая в наши руки депеша была просто
шедевром грусской письменности...
переносицу. С одной стороны, мне очень хотелось знать, из-под
чьего пера вышло перехваченное экстренное сообщение. И в других
условиях нам бы, пожалуй, следовало вернуться и со всей возможной
тщательностью прояснить этот вопрос, но, с другой стороны, у нас
в руках имелась ниточка пускай и очень тоненькая, но все же,
возможно, ведущая к разгадке тайны. Ведь наверняка не сам король
повелел столь экзотичным образом сообщить ему о нашем
приближении. И уж конечно, не в утренний выпуск газет
предназначались известия голубиной почты. А стало быть... А стало
быть, голубя надо выпустить и проследить, куда летит
целеустремленная птица.
мира на опустевшее небо, произнес я, - сколько примерно отсюда до
столицы?
аккуратно за птицей?
почуявшего дичь. - Стало быть, сейчас вернем пергамент на прежнее
место, и вперед за белой птицей, как аргонавты между скал.
Вадюня, засунув два пальца в рот, оглушительно свистнул, точно,
кроме звания субурбанского мздоимца, планировал еще обзавестись
патентом на должность местного соловья-разбойника.
чтобы с ней, не дай бог, в полете ничего не случилось.
крылатый вестник мчал прямехонько к столице, презрительно
игнорируя остальные встреченные на пути населенные пункты и
укромные местечки. Вот наконец высокие стены Торца Белокаменного
замаячили далеко впереди, вздымаясь над бескрайними полями
золотой пшеницы и ржи. Над стенами в облачной дымке высились
золотые купола храмов и колоколен, также вовсю расточавших вокруг
дармовой золотой блеск. Казалось, еще несколько минут и мы
наконец-то доберемся до столицы, откуда, собственно говоря, и
предполагалось начать расследование.
Ратникова, застыл как вкопанный, едва успев поставить ноги в
предусмотренное при остановке положение. - Кранты, ядрена корень.
Бобик сдох.
преследования голубя, боясь упустить его из виду, я же удивленно
уставился на собрата по оружию.
ушами. - Статуй из моего скакуна сделался, вот что!
Корнев Павел
Посняков Андрей
Березин Федор
Херберт Фрэнк
Березин Федор