Чтение 25–й страницы книги ~Амулет Самарканда~

Я взгромоздился на край трубы, проклиная себя за то, что так гуманно обошелся со Скволлсом и сыном [Примечание: Я полагал, что после моего удара они проваляются без сознания как минимум пару дней. Но просчитался. Вот к чему приводит спешка в работе.] и размышляя, могу ли я просто проигнорировать приближающуюся троицу. Но в очередной раз взглянув в их сторону, я отбросил сомнения. Бородач приближался даже быстрее, чем раньше. Странно: он вроде бы шел как обычный человек - но при этом преодолевал расстояния с обескураживающей скоростью. Он находился уже почти на середине пути, у озерца. Еще минута - он доберется до усадьбы и поднимет тревогу.

Значит, с проникновением в дом придется подождать. Время осторожности миновало. Я превратился в дрозда и спорхнул с крыши.

Человек в черном подошел ближе. Я заметил трепетание воздуха вокруг его ног и странное несоответствие, как будто его движения толком не помещались ни на одном из планов. Тут до меня дошло: на нем были сапоги-скороходы [Примечание: Весьма действенное магическое приспособление, изобретенное в Европе в Средние века. По приказу носителя они начинают даже при самых маленьких шагах переносить его на значительное расстояние. Обычные (земные) понятия пространства и времени к ним неприменимы. Считается, что якобы в каждом таком сапоге заключен джинн, способный перемещаться на гипотетическом восьмом плане (правда, лично мне ничего об этом не известно). Да, теперь становится понятнее, как этот наемник скрылся от преследования, когда похитил Амулет для Лавлейса.] Еще несколько шагов, и за ним будет не угнаться. Он может преодолевать милю за шаг. Я прибавил скорости.

Пруд был очень миленький (если не считать сомнительного изваяния бога с дельфином). Молодой садовник пропалывал бережок. Несколько ни в чем не повинных уток сонно покачивались на воде. Камыш шелестел на ветру. Кто-то соорудил на берегу беседку, увитую жимолостью, и ее листва отливала приятной умиротворяющей зеленью под лучами полуденного солнца.

Это так, описание на память. Первым Взрывом я промазал по наемнику (трудно правильно рассчитать скорость человека в сапогах-скороходах), но зато попал в беседку. Та мгновенно испарилась. Садовник взвизгнул и прыгнул в озеро; утки закачались на волне. Камыши вспыхнули. Наемник поднял голову. До этого момента он меня не замечал - наверное, был слишком занят тем, чтобы удержать сапоги под контролем, - так что это было не очень-то спортивно. Но что ж поделать - я опаздывал на конференцию. Мой второй Взрыв угодил ему прямехонько в грудь. Наемник исчез в вспышке изумрудного пламени.

Эх, если бы все мои проблемы решались так просто!

Я быстро описал круг, оглядывая горизонт, но вокруг не видно было ни наблюдателей, ни вообще чего бы то ни было нехорошего, если не считать розовой задницы Скволлса-сына: они с папашей развернулись и резво дернули обратно к воротам. Прекрасно. Я уже готов был повернуть обратно к дому, но тут дым от Взрыва рассеялся, и я увидел наемника. Он сидел в воронке метровой глубины, в грязи с головы до ног, и ошарашенно моргал - но при этом был живехонек.

Хм. Вот на такое я как-то не рассчитывал.

Я резко затормозил в воздухе, развернулся и нанес еще один, более концентрированный удар. От такого удара даже Джабор бы слегка покачнулся, а большинство людей превратились в облачко дыма на ветру.

Но бородач к большинству не относился. После того как пламя угасло, он взял и вскочил на ноги, легко и непринужденно. Правда, выглядел он слегка одуревшим. Надо признать, что большая часть его плаща сгорела, но тело под ним осталось всё таким же крепким и здоровым.

Я не стал предпринимать других попыток. Я умею понимать намеки.

Наемник запустил руку под плащ, извлек из потайного кармана серебряный диск - и метнул его с совершенно неожиданной скоростью. Диск пронесся на расстоянии волоска от моего клюва и небрежно по дуге вернулся к хозяину.

Однако! За последние несколько дней мне многое пришлось пережить. Такое впечатление, что все, кто встречался мне на пути, желали урвать кусочек меня - все, будь то джинны, волшебники или обычные люди. Меня вызывали, избивали, в меня стреляли, меня брали в плен, загоняли в сжимающийся шар - и считали это чем-то само собой разумеющимся. И вот теперь, в довершение всего, этот тип тоже присоединился к моим недоброжелателям, хотя я всего-то и пытался его убить.

Я вышел из себя.

Самый разъяренный дрозд, какой только существовал на свете, спикировал на статую в фонтане. Дрозд приземлился на хвост дельфина, обхватил камень крыльями и принял облик горгульи. Дельфин с богом [Примечание: Они тесно сплелись друг с дружкой. Не спрашивайте меня как.] откололись от постамента. Заскрежетал раздираемый свинец, и статуя рухнула в озеро. Из разорванных труб зафонтанировала вода. Горгулья схватила статую за голову, рванула и перенесла на берег озера, неподалеку от того места, где стоял наемник.

Он выглядел не настолько обеспокоенным, как мне хотелось бы. И снова метнул диск. Диск впился мне в руку - ядовитое прикосновение серебра.

Не обращая внимания на боль, я швырнул статую - так шотландские горцы на состязаниях швыряют бревно. Статуя пару раз элегантно перевернулась и рухнула на наемника. Раздался приглушенный удар.

Наконец-то я его достал! Но всё-таки его не сплющило, как я надеялся. Я видел, как он барахтается, пытаясь ухватить лежащего ничком бога хоть за что-нибудь и стащить статую с себя. Это начинало становиться скучным и утомительным. Ну что ж, если я его и не остановил, то уж наверняка задержал. И пока наемник барахтался, я подскочил к нему вплотную и стащил с него сапоги-скороходы. А потом размахнулся как следует и зашвырнул их на середину озерца, в гущу энергично кружащих уток. Сапоги булькнули и ушли под воду.

- Ты за это заплатишь! - сказал наемник. Он всё еще продолжал бороться со статуей и мало-помалу сдвигал ее.

- Что, ты так до сих пор и не научился признавать свое поражение? - поинтересовался я, раздраженно почесывая рог. Я как раз раздумывал, чего бы еще такого сделать, но тут...

...тут я почувствовал, как у меня все внутри перевернулось. Самая моя сущность забилась в корчах. Я задохнулся и начал таять и испаряться прямо на глазах у наемника.

Он рванулся изо всех сил и сбросил статую с себя. Сквозь боль я разглядел, как он поднялся на ноги.

- Стой, трус! - выкрикнул он. - Остановись и сражайся!

Я махнул ему расплывающейся лапой.

- Считай, что тебе повезло, - простонал я. - Я тебя отпускаю. И не забывай...

Тут я исчез, и моя остроумная реплика исчезла вместе со мной.

Натаниэль

Стрела блестящей черной плазмы ударила в ближайшую витрину. Головной убор шамана, горшки и флейты, сама витрина и часть пола - всё испарилось с таким звуком, какой издает вода, быстро втягиваясь в слив. Из бреши в полу поднялись четыре столба пара.

Натаниэль преодолел в кувырке около метра и вскочил на ноги. У него закружилась голова, но он не колебался ни мгновения. Он кинулся к следующей витрине, той, в которой лежали металлические кубики. Когда старый волшебник снова вскинул руку, Натаниэль сгреб несколько кубиков - сколько смог - и нырнул за ближайший стеллаж с книгами. В то место, где он только что стоял, ударила вторая стрела плазмы. Старик прищелкнул языком.

- И что ты собираешься сделать? Напустить на меня еще букашек?

Натаниэль взглянул на кубики у себя в руках. Нет, не букашки - но немногим лучше.

Всего лишь Пражские Кубики: мелкий реквизит волшебников низкого уровня, промышляющих фокусами. В металлической скорлупе каждого кубика сидело по демону-букашке; туда же были заключены различные минералы, истолченные в порошок. Высвобождаясь по команде, букашки и порошок вспыхивали, порождая причудливые языки пламени. Дурацкая игрушка, и ничего больше. Уж никак не оружие.

Каждый кубик был завернут в бумагу со знаменитым логотипом алхимиков с Золотой улицы. Кубики были старые, возможно, еще прошлого века. Возможно, они вовсе не работали.

Натаниэль схватил один из кубиков и швырнул как есть, не разворачивая, через стеллаж.

И выкрикнул слово Освобождения.

Демон, сидевший в кубике, вспыхнул, рассыпав сноп серебряных искр и испустив металлический звон. Галерею наполнил слабый, но безошибочно узнаваемый запах лаванды.

Старик радостно захихикал.

- Как это мило с твоей стороны! Еще, пожалуйста! Я желаю, чтобы наш приход к власти сопровождался наилучшими ароматами. А запах рябины у тебя есть? Мой любимый!

Натаниэль выбрал следующий кубик. Реквизит? Ну и ладно! Всё равно у него ничего больше нет.

Он услышал поскрипывание туфель старика: тот, шаркая, шел по галерее к краю прохода. Что теперь делать? Но путь к бегству перекрывали стеллажи с книгами.

А действительно ли они его перекрывают? Полки были открыты с обеих сторон. Он мог заглянуть через щель между книгами и верхней полкой в соседний проход. Если протиснуться через...

Натаниэль швырнул следующий кубик и подбежал к полке.

Морис Скайлер завернул за угол; руки его скрывались в колеблющемся силовом шаре.

Натаниэль ударился о второй ряд полок, словно прыгун, берущий высоту. И пробормотал приказ Освобождения.

Кубик взорвался прямо в лицо старику. На миг в воздухе в качестве аккомпанемента повис чешский марш девятнадцатого века.

В следующее мгновение пять десятков книг водопадом посыпались вниз. Натаниэль грохнулся поверх этой груды.

Он скорее почувствовал, чем увидел третью стрелу, уничтожившую проход у него за спиной.

Теперь в голосе волшебника появилась нотка раздражения.

- Мальчик! Время дорого! Постой, пожалуйста!

Но Натаниэль уже успел вскочить и метнуться к следующей полке. Он двигался быстро, не думая, не позволяя себе остановиться ни на миг, чтобы ужас не взял над ним верх. Теперь он стремился лишь к одному: добраться до двери в дальнем конце галереи. Старик сказал, что за ней приготовлен пентакль.

- Джон! Послушай!

Натаниэль грохнулся навзничь в следующий проход, вместе с посыпавшимися книгами.

- Я восхищаюсь твоей решимостью!

Сверху на Натаниэля свалился словарь в кожаном переплете, и из глаз у мальчика посыпались искры. Он с трудом поднялся на ноги.

- Но это же глупо - пытаться отомстить за твоего наставника!

Еще один выброс магической энергии. Еще один исчезнувший стеллаж. Комнату заполнил густой едкий дым.

- Глупо и противоестественно! Лично я много лет назад убил своего наставника. Я бы еще понял, если бы твой Андервуд был человеком стоящим.

Натаниэль швырнул через плечо третий кубик. Кубик упал на витрину, но не вспыхнул. Натаниэль забыл произнести приказ.

- Но ведь он же был просто ничтожеством! Ведь правда, Джон? Выжившим из ума ничтожеством. А ты готов ради него пожертвовать жизнью. Лучше отойди в сторону!

Натаниэль добрался до последнего прохода. Дверь была уже близко - оставалось всего лишь несколько шагов. И лишь теперь Натаниэль остановился словно вкопанный. В душе у него вспыхнул гнев и заглушил страх.

Тихо скрипнули туфли. Старик, шаркая, шел по галерее, по следу из рассыпанных книг, и заглядывал в каждый боковой проход. Но мальчишка словно сквозь землю провалился. Скайлер свернул в последний проход, на ходу поднимая руку...

И раздраженно прищелкнул языком. Проход был пуст.

Натаниэль, бесшумно перелезший через стеллаж в предыдущий проход и теперь крадущийся за старым волшебником, сполна использовал фактор неожиданности.

В волшебника врезалось три кубика одновременно, и взорвались они так же одновременно, по одной команде. Это были лимонно-зеленая "Прялка Катерины", рикошетирующая "Венская пушка" и "Ультрамариновый костер", и хотя по отдельности каждый из них давал весьма скромный эффект, в сумме они оказались достаточно мощными. Послышалась мешанина популярных песенок, и в воздухе поплыл густой, насыщенный запах рябины, эдельвейса и камфары. Взрыв сбил старика с ног и швырнул на дверь - ту самую, в конце галереи. Скайлер с силой врезался в дверь - головой. Дверь рухнула внутрь, и волшебник упал за порог; шея его как-то странно искривилась. Черный сгусток энергии, пульсировавший у него в руке, тут же погас. Натаниэль медленно пошел к нему сквозь дым, сжимая в руке последний кубик.

Волшебник не шевелился.

Возможно, он притворялся. Он мог в любое мгновение вскочить и кинуться в драку. Возможно. Натаниэль был готов к этому.

Ближе... Старик по-прежнему не шевелился. Натаниэль уже был рядом с его туфлями.

Еще шажок... Вот теперь он наверняка вскочит...

Морис Скайлер не шелохнулся. У него была сломана шея. Лицо его обмякло, рот приоткрылся. Натаниэль стоял уже достаточно близко, чтобы пересчитать все морщинки на щеке у старика. Он видел тоненькие красные сосуды, проступившие на носу и под глазом...

Глаз был открыт, но смотрел на мир незряче. Как будто у рыбы на прилавке. На глаз упала редкая седая прядь.

У Натаниэля задрожали плечи. На миг ему показалось, что он вот-вот расплачется.

Но он заставил себя стоять неподвижно, выжидая, пока дыхание восстановится и бьющая его дрожь уймется. Овладев наконец своими эмоциями, Натаниэль переступил через труп старика.

- Ты ошибся, - сказал он негромко. - Я делаю это не ради своего наставника.

За дверью обнаружилась маленькая комнатка без окон. Наверное, когда-то тут был чулан. Посередине был нарисован пентакль, а вокруг аккуратно расставлены свечи и сосуды с благовониями. Две свечи сшибло падающей дверью. Натаниэль аккуратно вернул их на место.

На одной из стен висела золоченая рама. В раме не было ни картины, ни холста - но ее заполняло прекрасное изображение большого, круглого, залитого солнцем помещения, в котором двигалось множество фигурок. Натаниэль мгновенно понял, что это за рама - гадательное зеркало, куда более мощное и качественное, чем его утраченный бронзовый диск. Он подошел ближе. Зеркало показывало просторный зал, уставленный множеством стульев; застеленный ковром пол как-то странно блестел. В зал входили министры - смеялись и болтали, продолжали потягивать вино из бокалов и принимали от выстроившихся у входа слуг аккуратные черные ручки и папки. Премьер-министр уже находился там, в центре бурлящей толпы. Мрачный африт по-прежнему следовал за ним по пятам. Лавлейса пока что не было видно.

Но он в любой момент мог появиться в зале и приступить к претворению своего плана в жизнь. Натаниэль заметил лежащий на полу спичечный коробок. Он поспешно зажег свечи, перепроверил благовония и шагнул в пентакль, невольно восхитившись изяществом, с которым был выполнен рисунок. Затем Натаниэль закрыл глаза, сосредоточился и припомнил заклинание вызова. Через несколько секунд он почувствовал, что готов. От дыма у него першило в горле. Натаниэль откашлялся и прочел заклинание.

Результат последовал незамедлительно. Натаниэль давно уже никого не вызывал и теперь слегка вздрогнул при появлении джинна. На этот раз джинн появился в облике горгульи; вид у него был раздраженный и обиженный.

- Ну ты никак не мог выбрать другого момента, а? - вопросил джинн. - Я только-только загнал того наемника в удобное для меня положение, и тут ты вдруг решаешь, что неплохо бы меня вызвать!

- Оно вот-вот начнется! - От усилий, ушедших на вызов Бартимеуса, у Натаниэля закружилась голова. Он привалился к стене, чтобы не упасть. - Смотри - вон там, в зеркале! Они собираются. Лавлейс сейчас идет туда. Он собрался надеть Амулет, значит, ему всё будет нипочем. Я д-думаю, он кого-то вызовет.

- Да что ты говоришь? А я и сам уже это вычислил. Ну, ладно, тогда приди в мои нежные когти.

Джинн потянулся, проверяя, как работают мышцы; лапы протестующе затрещали.

Натаниэль побелел. Горгулья закатила глаза.

- Я всего-то навсего собираюсь отнести тебя туда. Просто отнести! - сказал джинн. - Если мы хотим перехватить Лавлейса, прежде чем он войдет в зал, нам нужно поторопиться. Как только он туда войдет, зал будет запечатан - можешь не сомневаться.

Натаниэль осторожно сделал шаг вперед. Горгулья нетерпеливо притопнула.

- За меня можешь не переживать! - резко бросил джинн. - Я не потяну себе спину. Я очень зол, и силы ко мне вернулись.

С этими словами он сграбастал Натаниэля и развернулся было, чтобы выйти из комнаты, но споткнулся об мертвое тело в дверях.

- Ты бы хоть не раскидывал трупы жертв где попало! Я себе палец отшиб!

Джинн одним прыжком перемахнул через обломки двери и помчался по галерее, помогая себе мощными взмахами каменных крыльев.

Желудок Натаниэля на каждом шаге грозил вывернуться наизнанку.

- Потише! - выдохнул Натаниэль. - Меня тошнит!

- Значит, поездка тебе не по нутру. - Бартимеус сиганул сквозь арку, ведущую в галерею, и, проигнорировав лестницу, опустился в коридоре десятью футами ниже. Вопль Натаниэля эхом отдался от стропил.

Наполовину бегущая, наполовину летящая горгулья преодолела следующий коридор.

- Итак, ты совершил свое первое непосредственное убийство. И как ощущения? - дружелюбно поинтересовался джинн. - Я уверен, что теперь ты чувствуешь себя настоящим мужчиной. Помогло ли это загладить воспоминания о смерти жены Андервуда?

Натаниэля так тошнило, что ему не под силу было даже слушать это, не то что отвечать.

Минуту спустя гонка окончилась, да так внезапно, что Натаниэля мотнуло, словно тряпичную куклу. Горгулья остановилась на углу длинного коридора, поставила Натаниэля на пол и молча указала вперед. Натаниэль встряхнул головой, чтобы мир перестал кружиться перед глазами, и посмотрел, куда было указано.

На противоположном конце коридора располагалась дверь, ведущая в зал, и дверь эта была открыта. Рядом с дверью стояли трое - чопорный слуга, придерживающий дверь, тот волшебник с рыбьей физиономией, Руфус Лайм, и сам Саймон Лавлейс, застегивающий воротник. Под рубашкой на миг блеснуло золото - а потом Лавлейс застегнул-таки воротник и поправил узел галстука. Покончив с этим, Лавлейс хлопнул спутника по плечу и вошел в дверь.

- Мы опоздали! - прошипел Натаниэль. - Может, ты?..

Он оглянулся и застыл в изумлении: горгульи рядом не было.

Тут над ухом у него зазвучал еле слышный голосок:

- Пригладь волосы и иди к двери. Ты можешь притвориться слугой и войти в зал. Живо! Пошевеливайся!

Натаниэль подавил настойчивое желание почесать ухо - там копошилось что-то маленькое и щекотное. Он выпрямился, откинул волосы с лица и быстро засеменил по коридору. Лайм куда-то ушел. Слуга как раз собрался закрыть дверь.

- Подождите! - Натаниэлю отчаянно хотелось, чтобы его голос звучал более солидно и властно. - Впустите меня! Им нужен еще один человек, чтобы разносить напитки.

- Что-то я тебя не знаю, - нахмурившись, сказал слуга. - А где Уильям?

- У него разболелась голова. И вместо него отправили меня. В последнюю минуту.

Шаги в коридоре. Чей-то властный голос.

- Погодите!

Натаниэль обернулся. И услышал, как Бартимеус выругался у него над ухом.

По коридору к ним стремительно приближался чернобородый наемник - босой, в изорванной одежде, - и его голубые глаза метали молнии.

- Скорее! - повелительно произнес джинн. - Дверь приоткрыта - давай, ныряй внутрь!

Наемник прибавил шагу.

- Задержите мальчишку!

Но каблук Натаниэля уже опустился с размаху на ногу слуги. Слуга взвыл от боли и отдернул руку. И тут же попытался схватить обидчика. Натаниэль увернулся, толкнул дверь и протиснулся в образовавшийся проем.

Насекомое у него на ухе возбужденно запрыгало.

- Теперь запри дверь, чтобы они не вошли! Натаниэль изо всех сил толкнул дверь - уже в обратную сторону, - но слуга налегал на нее всем телом, и дверь начала отворяться.

А затем за дверью раздался голос наемника, тихий и вкрадчивый.

- Оставь, - сказал он. - Пусть себе идет. Он заслужил эту участь.

Давление на дверь ослабло, и Натаниэль наконец-то смог ее захлопнуть. Щелкнули замки. Щелкнули и провернулись.

Над ухом у Натаниэля вновь раздался все тот же голос:

- Недобрый знак.

Бартимеус

С того момента, как мы вошли в роковой зал и он был запечатан, события начали разворачиваться стремительно. Мальчишка, наверное, даже не успел оценить обстановку, прежде чем она необратимо изменилась, но мои чувства, конечно же, более совершенны. За оставшийся краткий миг я оценил ее во всех подробностях.

Во-первых, где мы находимся? За запертой дверью, на самом краю круглого стеклянного пола. Поверхность стекла была шероховатой, и потому обувь по ней не скользила, но при этом стекло было достаточно прозрачным, чтобы лежащий внизу ковер был виден во всей его красе. Мальчишка стоял прямо над краем ковра - каймой, украшенной узором из переплетающихся виноградных лоз. Вдоль стен на равном расстоянии друг от друга маячили бесстрастные слуги с сервировочными столиками, уставленными пирожными и напитками. Далее полукругом стояли стулья, те самые, что я видел в окно; теперь они поскрипывали под тяжестью собравшихся волшебников. Волшебники потягивали напитки и вполуха слушали ту женщину, Аманду Кэчкарт. Она стояла в центре зала, на возвышении, и обращалась к гостям с приветственной речью. За плечом у нее с непроницаемым лицом торчал Саймон Лавлейс. Женщина продолжала вещать:

- ...и в завершение мне хотелось бы обратить ваше внимание на ковер у вас под ногами. Мы заказали его в Персии. Думаю, это самый большой ковер во всей Англии. И я полагаю, что каждый из вас, если присмотрится, сможет отыскать на этом ковре себя.

(Одобрительный гул. Отдельные восклицания.)

- Итак, сегодня дебаты продлятся до шести вечера. Затем мы сделаем перерыв и пообедаем в шатрах на лужайке. Там же вы сможете посмотреть выступление латвийских жонглеров.

(Одобрительные возгласы.)

- Благодарю вас. А теперь я передаю слово вашему истинному хозяину, мистеру Саймону Лавлейсу!

(Напряженные, резкие аплодисменты.) Пока она бубнила, я был занят - шептал мальчишке на ухо. [Примечание: Точнее - прямо в ухо. Ну что вам сказать... Мне случалось побывать в неприятных местах, но его внутреннее ухо успешно может потягаться с самыми мерзкими из них.] В этот момент я пребывал в облике вши - самой мелкой твари, о которой я успел подумать. Зачем? Да затем, что я предпочитал не попадаться на глаза африту до тех самых пор, пока без этого можно обойтись. Она (а это была афритша) была сейчас единственным иномирным существом в зале (из соображений вежливости на время собрания бесы прочих волшебников были распущены), но в соответствии с условиями вызова она восприняла бы меня как источник угрозы.

- Это наш последний шанс, - сказал я. - Можешь мне поверить: что бы Лавлейс ни задумал, он провернет это сейчас, пока африт не уловил ауру Амулета. Амулет висит у него на шее. Может, ты подкрадешься к Лавлейсу и вытащишь безделицу у него из-под рубашки, на всеобщее обозрение? Это встряхнет волшебников.

Мальчишка кивнул и начал обходить толпу по краешку. Лавлейс тем временем завел подобострастную речь.

- Премьер-министр, леди и джентльмены, позвольте сказать вам всем, как я польщен оказанной мне честью...

Теперь мы очутились на краю аудитории, и перед нами открылся проход к возвышению. Мальчишка помчался по нему галопом, а мне пришлось исполнять роль жокея на усердной (хотя и глупой) лошади.

Но едва лишь он миновал первое кресло, как чья-то костлявая рука схватила его за загривок.

- И куда это ты несешься, слуга?

Я узнал этот голос. Он вызвал у меня неприятные воспоминания о Скорбном Шаре. Это была Джессика Уайтвелл: ввалившиеся, словно у мертвеца, щеки и коротко подстриженные белые волосы. Натаниэль дернулся, пытаясь вырваться. Я, не теряя времени, выбрался из его уха и пополз по мягкой белой коже за ухом, к руке, вцепившейся в его загривок.

- Пустите! - извиваясь, выкрикнул Натаниэль.

- ...какая это радость для меня... - Лавлейс всё еще не услышал поднятого этой возней шума.

- Как ты смеешь вмешиваться в ход собрания?

Острые ногти Джессики безжалостно впились в кожу мальчишки. Вошь тем временем приближалась к ее тонкому бледному запястью.

- Вы не понимаете! - задыхаясь, выпалил Натаниэль. - Лавлейс...

- Умолкни, отродье!

- ...рад видеть вас всех. Шолто Пинн передает свои извинения: он плохо себя чувствует...