Чтение 25–й страницы книги ~Три глаза и шесть рук~

- Мой господин восхищен вашим исскуством в бою без оружия. Вы первый, кому удалось не проиграть ему в этом виде сражения. Он предлагает немного отдохнуть, и продолжить наш поединок, чтобы все же выяснить, кто из вас окажется лучшим.

- Передайте графу мою благодарность, - кивнул Сигизмунд. - Я с большим удовольствием принимаю его предложение.

Я подождал, пока переводчик окажется вне зоны слышимости, и коротко потребовал:

- Напяливай скафандр. Уходим.

- Я отказываюсь! - стал в позу принц. - Эти люди надеются на нас!

- Угу. Понятно. Продолжаем играть в героя. Что ты предлагаешь, отстреливаться до последнего патрона?

- Хотя бы так.

- И что это решит? Да мы ни хрена не изменим! С чего ты вообще взял, что они чем-то лучше этих крестоносцев? Через полвека они знаешь как отыграются!

Сигизмунд продолжал укоризненно смотреть на меня.

- Ох какой же идиот... - простонал я. - Да пошел ты!... Дыню тебе в рот... Пожалуйста, оставайся тут, защищай этих феллахов! Может, еще и калифом сделают! Посмертно... Я-то всегда успею смыться - не в другой мир, так хоть по воздуху! А ты оставайся, плевал я на тебя! И на дедушку твоего плевал! Нужен он мне триста лет - миров полно, подыщу себе другого Императора! Тьфу на вас на всех, придурки!

Неожиданно я заметил, что камера в плече скафандра направлена прямо мне в лицо. Вся злость сразу куда-то испарилась. Немало этому помог и Рабан, тоскливо захныкавший у меня в голове от боли. Мне стало так стыдно, как будто хомячка пнул.

- Ты что, все еще записываешь? - осторожно уточнил я.

Сигизмунд молча кивнул.

- Этот кусок потом сотрешь. Я сам прослежу. Ладно уж, хрен с тобой, попробуем что-нибудь сделать... Эй, ты, дед, подь сюды!

Старейшина тут же подбежал, как послушная собачка. Роль хвостика играли еше несколько мужиков.

- Значит, так. Я отправляюсь к Аллаху и спрошу у него совета... А вы ждите. Твое Высочество, займи чем-нибудь этих рыцарей.

- Чем? - растерялся Сигизмунд.

- Да хоть песни им пой! Чем угодно! Пушку не теряй, если что - держи оборону. У тебя там сколько патронов?

- Полного заряда хватает на пятьдесят выстрелов. Батарея сама со временем подзаряжается, где-то за сутки...

Я быстро произвел расчет. Сигизмунд стрелял трижды, я - один раз, вхолостую. Значит, осталось сорок шесть "патронов". А рыцарей всего с полсотни. Проблем возникнуть не должно...

- Угу. В общем, жди.

ГЛАВА 26

Ловкость рук - и никакого мошенничества!

Дэвид Копперфильд

Я стартовал со скоростью хорошей ракеты. С земли за мной зачарованно следили сотни глаз - одни с ужасом, другие с восхищением. Рыцарскому спецназу через переводчика объяснили, что я полетел советоваться с Аллахом, и они моментально подняли возмущенный шум. Но никто не сдвинулся с места.

Плохо, что небо такое чистое. Ни одного облачка, чтобы замаскироваться! Пришлось просто подниматься как можно выше и надеяться, что среди вражеского войска не окажется никого столь же зоркого, как я. Расстояние, разделяющее наступающих крестоносцев и деревню, я преодолел за несколько минут и аккуратно завис прямо над войском.

Армия крестоносцев, ползущая по пустыне, напоминала колоссальную гусеницу. Она растянулась на несколько километров и двигалась очень медленно. Видимо, крестоносцы не слишком торопились к Гробу Господню.

Впереди шла конница - несколько тысяч латников с копьями, высоко поднятыми штандартами, разнообразными гербами на щитах. Интересно, а им не жарко в этих доспехах? На аравийском солнышке они должны здорово раскалиться...

Следом двигалась пехота и обозы. Пехотинцев было в несколько раз больше, но вооружены они были куда как хуже, и доспехи на них были пожиже. А в обозах кучами везли награбленное, провизию, раненых и прочее добро, не способное передвигаться самостоятельно. Там же я заметил немало женщин явно нетяжелого поведения - маркитантки.

- Где тут самый главный? - деловито поинтересовался я, осматривая караван сверху.

Держался я на такой высоте, чтобы мне было все видно, а вот меня - нет. Если кто и заметит, примет за ворона или грифа...

- Главных здесь несколько, - хмыкнул Рабан. - Вон тот в рясе - Петр Пустынник. Он пришел самым первым, с войском простолюдинов, и первым же потерпел поражение. Но на него можешь не обращать внимания, сейчас он уже ни на что не влияет. Сейчас самый влиятельный жук - герцог Готфрид Бульонский. Вон тот, толстый, который впереди всех гарцует. Он и Иерусалим возьмет, и править там потом будет. Вообще-то в самом начале крестоносцев было полтораста тысяч, но повоевали уже немало, так что три четверти войска потихоньку рассосалось. Зато остались как раз самые крутые и упертые!

- Угу. Понятно. А как ты думаешь, что будет, если я этого Готфрида сейчас убью?

- Ну-у-у... - задумался Рабан. - Точно сказать невозможно, но думаю, они на пару-тройку дней задержатся, переругаются все, потом выберут нового лидера и попрут дальше. Готфрид все-таки не Чингисхан и не Аттила, из-за него они назад не повернут. Сами управятся...

- Но у нас будет пара дней отсрочки... Ладно, все равно ничего лучше я не придумаю. Кокну его, а этим, в деревне, скажу, чтоб драпали куда-нибудь, да побыстрее... Блин, теперь наверняка в черти угожу, не отмажусь...

- Это точно, - вздохнул Рабан. - Станешь новым Гаврилом Принципом... ну это который эрцгерцога Фердинанда в четырнадцатом году застрелил, - пояснил он, догадавшись, что я не знаю, кто такой этот Таврило.

- Знаешь, а ведь ты был прав - зря мы с этим принцем связались! Идеалист хренов... Лучше б у меня Палач был в напарниках - он хоть и шизанутый, но зато никогда со мной не спорит.

Рабан подчеркнуто молчал.

- Ну что, идем в атаку?... На таран!!! - взревел я, пикируя вниз.

И затормозил. Я пролетел всего метров десять и резко замахал крыльями, едва не порвав перепонки. Мне вдруг пришла в голову замечательно остроумная идея, способная, если повезет, не только затормозить войско крестоносцев, но и вообще отменить Первый Крестовый поход. А то и последующие! Более того, если вести об этом разлетятся по миру, я окажу серьезную услугу христианству!

- Действуй, патрон, - моментально одобрил Рабан.

Я поднялся еще выше. Еще... еще... еще... Теперь армия подо мной выглядела муравьиным караваном, я с трудом различал отдельных людей... Я парил между крестоносцами и солнцем, чтобы меня нельзя было заметить даже в виде птицы. Ну а теперь все зависит от одного-единственного меткого броска...

Крест, конфискованный у излишне борзого монаха, я захватил с собой. И теперь именно его и собирался использовать. Я ухватил его поудобнее, расправил крылья, чтобы какое-то время оставаться неподвижным, прицелился...

Чувство Направления отлично может заменить оптический прицел. Я инстинктивно чувствовал, куда и с какой скоростью нужно метать. Помогло и сверхзрение - даже с такой высоты я отлично различал герцога Готфрида. Взмах - и крест со свистом летит вниз, все ускоряясь и ускоряясь...

В такой ситуации даже крохотный камешек превращается в опасный снаряд. А крест монаха весил порядочно, поэтому святой символ врезался в мишень подобно миниатюрному метеориту. А поскольку мишенью был затылок Готфрида Бульонского, в войске это произвело впечатление разорвавшейся бомбы.

Ну сами представьте - с небес прилетает здоровенный серебряный крест, бьет в башку главного генерала и застревает у него в черепе, разбрызгав мозги во все стороны. Я специально кинул его так, чтобы он приземлился острым концом.

Передовая часть конницы затормозила практически сразу. Потом следующие, следующие, и так до самого конца. Моментально начался шум: мол, фигли встали, дорога и так узкая. Но когда в хвост колонны ушло сообщение о преждевременной гибели главнокомандующего, паника начала распространяться со скоростью радиовещания. Предводителя, даже не успевшего понять, что его убило, стащили с коня, уложили на землю, столпились вокруг него и принялись шумно спорить. А уж когда необычный снаряд извлекли из черепа и продемонстрировали всем желающим, толпа и вовсе растерялась. Со всей армии начали сбегаться монахи и священники, Петр Пустынник подоспел самым первым. Он же первым грохнулся на колени и начал биться башкой в песок и орать что-то дурным голосом.

Я понаблюдал за этим кавардаком еще с четверть часа и сделал два вывода. Во-первых, сегодня эти вояки точно уже с места не двинутся - уровень религиозности у солдат моментально подскочил, как прыгун с шестом, а воинственность, наоборот, упала. Кто-то уже начал воздвигать из подручного материала алтарь, к священникам мгновенно выстроились очереди на исповедь...

Второй вывод заключался в неослабевавшем предчувствии, что этот Крестовый поход действительно может в скором времени закончиться. Не нужно было даже понимать старофранцузский, чтобы убедиться в том, что все до единого восприняли случившееся как предельно дурное знамение. Мол, если уж Господь дошел до того, что убил Готфрида Бульонского ударом креста с небес, значит, надо валить подобру-поздорову - Всевышний здорово разозлился. Выходит, Ему взятие Иерусалима неугодно... Вряд ли теперь кто-то захочет предводительствовать этой армадой - всякий не прочь получить безвозмездно полкило серебра, но только не таким способом! Кто-то из священников, правда, вякнул что-то насчет того, что Господу не понравился лично Готфрид и так он, мол, дал понять, что начальника надо сменить, но на эту в общем-то дельную мысль никто не обратил внимания.

- Здорово придумал! - одобрил Рабан. - Теперь, даже если они и пойдут дальше, половина войска точно дезертирует. Да и церковники призадумаются - как-никак самое натуральное чудо.

- Меня беспокоят те рыцари, с которыми мы общались в деревне, - признался я. - А если кто-нибудь из них додумается, как это все получилось? Да и монах тот может узнать свой крест...

- А ты и его тоже убей! - недолго думая посоветовал Рабан.

- Ну ты говори, да не заговаривайся, - слегка обиделся я. - Я и так уже сегодня перевыполнил норму раз этак в десять... Знаешь, меня совесть грызть начинает - не слишком ли часто я отнимаю жизнь?

- Хых!... Вот как выражаться начал! "Отнимаю жизнь"!... - передразнил меня Рабан. - Это война, патрон! Думаешь, крестоносцы по собственной воле сюда в гости пришли? Плова покушать?

- Оно, конечно, так... Но ведь я-то им всем чужой - какое мое дело?

- Никакого, - поддакнул Рабан. - Но ведь кто-то же должен? Так что убей и монаха тоже!

- Угу. Но вот объясни - имею ли я вообще право кого-то, убивать просто потому, что он мне мешает?

- Имеешь, конечно.

- И почему это?

- Потому же, почему коты лижут себе яйца, - препохабным голоском ответил Рабан.

- А это почему? - моментально заподозрил я неладное.

- Да потому, что могут! - торжествующе закончил мой симбионт. - Люди б тоже... ага, кабы могли дотянуться!

- Заткнись, надоел... Не можешь сказать ничего дельного, молчи в тряпочку...

- Сам спросил! - обиделся Рабан.

- Все ошибаются... Смотри-ка, а я отсюда даже деревню вижу! Ну ладно, понеслись, что ли...

Обратно я долетел еще быстрее. Конечно, двигаться опять пришлось по кривой - вначале на очень большой высоте и только потом - резко вниз. У дикарей должно было создаться впечатление, что я действительно летал куда-то на небеса.

- Ну что? - тут же затормошил меня, едва я приземлился, нетерпеливо подпрыгивающий на месте принц. - Что там случилось?

- Все, что могло, уже произошло. Эй, орлы, короче, внимайте мне!

Деревенские живенько навострили уши. То ли им действительно было очень интересно, то ли они просто боялись меня ослушаться.

- Аллах велел вам передать, чтобы вы быстренько собирали добро и валили куда подальше. Завтра-послезавтра здесь будет франкское войско, и вас просто сметут. Может, конечно, и не будет, но я бы на это лучше не рассчитывал... Так что смывайтесь!

- А куда идти-то? - донесся издалека чей-то тоскливый голос.

- Да куда угодно! Но лучше всего на восток.

- А почему на восток? - спросил тот же самый мужичок.

- Ну ты и тупой, электорат... На западе у вас море, а на севере крестоносцы. Можно, конечно, и на юг двинуть, но франки как раз туда и направляются, так что особо не отсидитесь. Но это уже ваше дело, а мы уходим! Твое Высочество, давай руку.

Принц с сомнением поглядел на меня. Похоже, он не был уверен, действительно ли я чего-то там сделал или просто поболтался где-то в поднебесье с полчасика.

- Сейчас у тебя очень простой выбор, - сообщил я, наклонившись поближе. - Ты или летишь, или остаешься. Если летишь - через недельку-другую вернешься домой со всей своей киносъемкой. Можем даже на обратном пути завернуть сюда же, убедиться, что с этими землекопами все тип-топ. А если остаешься - это навсегда, я возвращаться уже не стану. На мой век миров хватит... Ну?

Сигизмунд печально вздохнул и взял меня за руку.

- Сударь, мой господин предлагает продолжить ваш поединок, - подал голос переводчик крестоносцев. - Надеюсь, вы не возражаете?

- Он не возражает, - хмыкнул я. - Щас, молитву только прочитаем... Рабан, стартуй.

- Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

На миг два мира наложились друг на друга, а потом снова остался только один. И я неожиданно испытал давным-давно позабытое чувство.

Темнота - вот что это было. Я ничего не видел. Впервые после своего "второго рождения" я ничего не видел. Век-то у меня нет, глаза закрыться не могут. И в темноте я вижу, так что даже если залезу в наглухо запертый погреб, то все равно останусь зрячим. Только закрыв чем-нибудь лицо, я получаю сумрак, и то довольно слабый. А здесь... Здесь я словно стал слепым. Вот только как это возможно?

- Олег, ты где, рядом?... - с явным испугом в голосе спросил Сигизмунд. Вопрос звучал очень глупо, учитывая тот факт, что мы по-прежнему держались за руки, как детсадовцы.

- Здесь, здесь... - все-таки ответил я. - Ты что-нибудь видишь?

- Не-а. Темно, как на обратной стороне Луны.

- А ты там был?

- Разумеется! - фыркнул принц. - Там же Лунный Сан-Анхель, вторая столица Солнечной Системы!

- Угу. Везет. Я что-то не пойму, куда мы попали... Почему я ничего не вижу?

Я вроде бы размышлял вслух, но на самом деле спрашивал Рабана. Но симбионт, похоже, тоже пребывал в затруднении - он молчал и делал вид, что его нет.

- Не знаю, что это за место, но нам лучше стоять и не двигаться, пока я немного не отдохну, - посоветовал я. - Хрен его знает, может, тут в одном шаге пропасть...

- А шлем можно снять? - попросил принц. - Он мне шею натирает...

- Терпи. Вдруг тут и воздуха нет? Может, это действительно какой-нибудь астероид...

- Эй, патрон, я все выяснил! - порадовал Рабан. "Ну так колись".

- Просто в этом мире зрение не действует. Тут отсутствует само понятие "свет".

- То есть как? - От удивления я даже спросил вслух.

- Что - как? - не понял Сигизмунд.

- Не обращай внимания, это я сам с собой.

- А что тут удивительного, патрон? Ты ведь уже был в мире, где нет гравитации, почему бы не быть и такому, в котором нет света? Но в одном ты прав - задерживаться здесь не нужно. Направление тут действует, но оно же зрение заменить не может... Мало ли кто здесь водится - вдруг такие дяди, которые нас пальцем раздавят? Здесь ведь все слепые...

- Угу. Твое Высочество, камеру можешь не включать, здесь она не заработает.

- Почему?

Я объяснил. Принц, как и я, не сразу поверил, что такое возможно, но потом вспомнил мир с планетами-чашами, и успокоился.

- Эй, патрон, я уже готов. Можем прыгнуть в любой момент.

"Ну а чего тянуть-то? Начинай переброску".

- Слушаюсь, патрон! Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

Резкая вспышка. На самом деле мы просто переместились в другой мир, но переход от абсолютной тьмы к яркому свету оказался слишком резким. Мы очутились на вершине здоровенного валуна. Скорее даже небольшой скалы. Вокруг насколько хватало глаз простиралась каменная равнина светло-оранжевого цвета, кое-где украшенная валунами, похожими на наш.

- А тут жарковато! - присвистнул Сигизмунд, взглянув на термополоску в рукаве скафандра. - Да, тут шлем тоже лучше не снимать...

- Сколько там? - заинтересовался я.

- Почти восемьдесят по Цельсию. Круче, чем в пустыне Атакама.

В это я поверил. Солнце над головой выглядело каким-то распухшим, а воздух подрагивал от жары. Я почесал второй локоть на правой нижней руке и в очередной раз порадовался своей нечувствительности к неприятным температурам. Очень, знаете ли, помогает при моем образе жизни. Вот, помню, пару недель назад мы побывали в версии Земли, в которой Солнце давным-давно погасло. Вот уж где холодина...

- А это кто такие? - задумался Сигизмунд, включая свою камеру. - На людей непохожи...

Я повернулся в указанном направлении... Метрах в пятистах к... какой-то стороне света виднелись уродливые фигурки, занятые каким-то непонятным делом. Штук тридцать.

- Не знаю, кто это, - прохрипел я. - Но если у них тоже какие-то проблемы, мы сделаем вид, что ничего не видели, хорошо?

Принц высокомерно поморщился: мол, он всегда подозревал, что я холодное и эгоистичное существо. Однако спорить не стал. По-моему, ему и самому не хотелось общаться с этими существами.

Вообще-то там было два разных вида. Одни -чуть выше метра ростом, с темно-серой шероховатой кожей, короткими ножками и ручками и головой, вросшей прямо в туловище, минуя шею. Свой малый рост они компенсировали толщиной - фигуры у них были как у телепузиков из детской передачи. Аборигенов второго типа было в два раза меньше, но казалось, что их даже больше. Эти вторые были, во-первых, на полметра выше, а во-вторых, раза в три толще. Фактически они почти целиком состояли из слоев жира, накладывающихся один на другой. Я даже не увидел их ног - жир-свисал до самой земли, подобно какой-то уродливой мантии. Кожа у них тоже была совсем другой - мятно-оранжевой и очень гладкой. Единственное, в чем эти существа походили друг на друга, - головы. Они были у них абсолютно одинаковыми, только разных цветов, - небольшие, лысые, с одинаково тупыми лицами, огромными ртами, крошечными глазками и приплюснутыми носами-пуговками.

"Что это за уродцы?"

- Майляры, - охотно ответил Рабан.

"Кто из них? Маленькие серые или большие розовые?"

- И те и другие, - усмехнулся керанке. - Майляры очень недружелюбная раса - чужаков они терпеть не могут. Бывают, конечно, и исключения, но вы все-таки лучше к ним не приближайтесь.

"Подожди-ка. Как это -и те и другие? Они же совсем не похожи!"

- Ну и что? Люди разве все на одно лицо? Европеец мало похож на африканца, мужчины сильно отличаются от женщин, а младенцев и взрослых вообще можно принять за разные виды.

"Ах вот оно что... А здесь какой вариант?"

- Пол. Серые карлики - бесполые особи. Ну как рабочие у муравьев. А розовые жирдяи - гермафродиты. Они в основном только размножением и занимаются - у них между жировых складок всегда зародыши торчат.

- Ну и гадость... - вслух пробормотал я.

Сигизмунд удивленно взглянул на меня, и я рассказал ему, что это за существа, майляры, и почему с ними лучше не общаться.

- Но если хочешь, я поймаю пару штук, и ты их снимешь вблизи, - насмешливо предложил я.

Принц покраснел от гнева. Гордый нрав императоров Митхату делал его плохим объектом для шуток - неудачно произнесенное слово могло послужить причиной дуэли.

- Олег... - начал он, но тут же замолчал. Рот принца остался открытым, а рука медленно поднялась, указывая на существо, быстро приближающееся к нашему валуну.

- Патрон, нам лучше сваливать, - быстро посоветовал Рабан. - Это джумэй - редкая гадость.

"Тогда переноси нас!" - потребовал я, недовольно рассматривая джумэя.

Монстр даже не пытался скрыть свое присутствие. Он явно привык, что в этом мире никакая добыча не может ускользнуть от него - грозного и непобедимого. И надо сказать, у него были основания для такой уверенности.

Величиной джумэй мог поспорить со слоном. У него было четыре ноги, оканчивающиеся парой толстых заостренных когтей, и два своеобразных "уса", растущих по бокам головы. Эти "усы" тоже оканчивались когтями, но очень длинными и острыми, похожими на иголки. Один из них был испачкан в какой-то буроватой жидкости, возможно запекшейся крови. Но больше всего мне не понравилась пасть джумэя - треугольной формы, с торчащими из нее клыками, изогнутыми в разные стороны. Такими зубами наверняка удобно рвать мясо.

- Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса...

"Рабан, прервись!" - неожиданно попросил я.

- Зачем еще, патрон? - недовольно поинтересовался керанке.

"Хочу помериться силами с этим уродом".

- Что?! - заорал Рабан.

- Врубай свою камеру, - хрипло посоветовал я принцу, раскрывая крылья. - Я знаю точно наперед - сегодня кто-нибудь умрет! Я знаю - где, я знаю - как, я не гадалка - я маньяк!...

Джумэй резко затормозил, заметив, как я взмываю над его головой. Он стал в защитную позу, полуприсев на всех четырех ногах и угрожающе подняв "усы". А я сделал один круг над приготовившимся к схватке чудовищем и ринулся вниз. Внутри меня словно играла какая-то бодрая музыка, призывающая немедленно уничтожить этого нахала, осмелившегося, напасть на меня, Бритву!

Джумэй не выглядел не только испуганным, но даже мало-мальски взволнованным. Он только угрожающе защелкал зубами и хлестнул "усами", попытавшись насадить меня на свои когти-иглы, как куропатку на вертел.

Конечно же у него ничего не получилось. Его реакция явно проигрывала моей - он не поспевал за моими стремительными движениями. Я вился вокруг его мускулистого туловища, стараясь не попасть под одну из ног, которыми джумэй яростно лупил во все стороны. Одновременно я полосовал его когтями там, где мог дотянуться. Джумэй возмущенно урчал, но не от боли, а от гнева, хотя из отверстий в его теле хлестала ядовито-зеленая кровь. Вероятно, болевой порог этого существа был очень высоким.

Я вывернулся из-под его живота, покрытого мелкими чешуйками, и на мгновение завис прямо перед мордой. Джумэй удивленно уставился на меня, а в следующую секунду я плюнул в него, и он уже ничего не видел.

Вот теперь-то он заревел! Ослепший монстр стал на дыбы, подобно взбешенному быку, и вслепую замахал своими "усами". Я легко срезал один из них ударом когтей, и его рев стал еще громче.

Я уже приготовился расправиться с противником, когда услышал тихий свист, а затем по моему хитину забарабанили ошметки взорвавшегося джумэя. Принц спокойно убирал в кобуру испаритель Пеегро.

- Зачем ты это сделал?! - яростно прохрипел я. - Я же только вошел во вкус!

- Патрон, держи себя в руках! - зашептал Рабан. - Энгах не может потерять лицо! Беспричинная ярость показывает тебя не с лучшей стороны! Зачем тебе вообще понадобилось драться с этим зверем? Да еще перед камерой! Что подумает Император?

- Угу. Замечательно. Впервые в жизни захотелось развлечься, так нет же - не дают... Погоди секундочку, а и правда - с чего это я попер на него, как бык на красную тряпку?