Чтение 25–й страницы книги ~Нелимитированная орбита~

работать, не рискуя жизнью.

- Ну, что ж, это прекрасная идея. Но что будет с другими кораблями?

- О, они тоже подвергнутся торможению. Третий закон Ньютона. Но
"Скитальца" они пройдут в свободном полете, так что в результате не
возникнет никакой поистине заметной деформации. К тому же торможение их
продлится недолго. Мы наполним баки кораблей и увеличим таким образом их
массу в девять раз. Баки "Скитальца" почти все пусты... И все-таки мы не
можем искусственно ускорять этот процесс. Вихревые токи выделяют тепло,
которое должно рассеиваться. "Скиталец" может просто-напросто
расплавиться.

- От тепла можно было бы избавиться очень просто, - предложила
Джудит. - На одном из кораблей можно установить насос и все время обливать
"Скиталец" водой. Она испарится и унесет с собой тепло.

- Умница, девочка. Я тоже об этом думал. Возможно, есть и другие
способы, еще более предпочтительные. Но вся штука в том, что мы не можем
спасти "Скитальца", пока Киви...

За занавесками послышался чей-то голос, который с сильным акцентом
произнес:

- Пожалссста, миимтер и мииммим Шифобота зайтти ф каютту каппитана.

Джудит вздрогнула:

- Что?

- Я так и знал, - сказал Свобода. - Кто-то нас подслушал и успел
донести. Я просто счастлив. Ну, что ж, зато все выясним до конца.

Взявшись за руки, они пошли вдоль коридора. Сердце Свободы учащенно
билось. Постучав в дверь капитанской каюты, они услышали грубый голос:

- Входите.

Свобода пропустил вперед Джудит, затем вошел сам и закрыл за собой
дверь.

Каюта капитана, которая одновременно была и приемной, и спальней, как
и все помещения корабля, отличалась маленькими размерами. Она была забита
книжными и музыкальными катушками, но во всем остальном была такой же
строгой, даже аскетической, как монашеская келья. Киви сидел за магнитной
доской на тонких ножках, которая служила ему столом. Прямо у них на глазах
капитан стал неуловимо взъерошенным. Взгляд его был холоден и пуст.

- Что это еще за чушь с вашим решением остаться? - без всяких
предисловий требовательно спросил он.

- Это наше личное дело, - ответил Свобода.

- Может быть, лично в а ш е. Вы можете оставить свои кости на
Растуме, если хотите. Но ваша жена? - лицо Киви обратилось к Джудит. - Он
не имеет права приказывать вам умереть. Я предлагаю вам свою защиту.

Джудит прижалась к мужу.

- Никто меня не заставляет, - прошептала она.

- Но вы же сумасшедшие! - закричал Киви. - Вся эта затея была просто
азартной игрой, поазартнее, чем игра в кости. Но теперь, когда груз
"Скитальца" потерян, риск настолько увеличился, что большинство ваших
людей наверняка решит вернуться. А это уже не оставляет ни малейшего шанса
для тех, кто захочет испытать судьбу в одиночку.

- Позвольте нам самим делать выводы, - сказал Свобода.

Киви взмахнул рукой в воздухе, словно пытаясь его ударить.

- Джудит, - сказал он, - вы не понимаете, что это значит.

Джудит вскинула голову:

- Зато я понимаю и помню свой брачный обет.

Киви как-то весь осел.

- Но ведь я же не чудовище, - жалобно сказал он. - Я просто хочу
избавить свою команду от бед, возможно, даже от убийства. Вот почему я не
могу принять спасательных планов, рассчитанных на продолжительный период
времени.

"Но это только одна из причин", - подумал Свобода.

- Я с большим удовольствием доставлю ваших людей домой, - сказал
Киви. - И, кроме того, у меня есть деньги. Я помогу вам и вашей семье,
Джудит, начать заново жизнь на Земле. Для чего деньги холостяку?

- Нет, - твердо сказал Свобода. - Прения закончены. Вы не имеете
права заставить нас покинуть Растум. Если вы попытаетесь отдать нас под
арест, то тогда уж конфликт между нашими группами наверняка выльется во
что-то серьезное!

- Не говори таким тоном, Ян, - в глазах Джудит стояли слезы. Но вот
они покатились по ее лицу, упали и поплыли к вентиляционной решетке, как
маленькие звездочки. - Нильс желает нам добра.

Свобода сказал с намеренной жестокостью:

- Без сомнения. Итак, храните верность своей статистике, Киви.
Избегайте подвергать свою команду какой бы то ни было опасности. Пусть на
Растуме не состоится никакой колонии. В худшем случае это будет стоить
жизни всего двоим.

Увидев, как исказилось лицо Киви, как задрожали его губы, Свобода
понял, что победил. Итак, его план удался! Он поставил капитана,
влюбленного в его жену, в безвыходное положение. Киви понял, что ему не
удастся заставить Джудит вернуться на Землю, где астронавт рассчитывал
добиться ее взаимности. Но оставить ее на Растуме вдвоем со Свободой и тем
самым обречь ее на смерть он тоже не мог.

Все, что затем последовало, подтвердило безошибочность расчета
Свободы.

Капитана бил озноб. Он повернулся к Джудит, потом отвернулся от нее,
потом повернулся вновь.

- Вы знаете, что я не могу этого допустить, - сказал он. - Хорошо, мы
спасем "Скитальца". А теперь, пожалуйста, оставьте меня одного.

Сейчас Свобода многое отдал бы за то, чтобы не произносить тех
последних своих слов, которые были абсолютно не нужны.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. МЕЛЬНИЦА БОГОВ

- Ня-а-а, ня-а-а!

- Пошел прочь от меня, говнюк, отвали от меня. Ты воняешь!

- Точняк, он воняет. А знаешь, почему? Потому что его вырастили в
резервуаре с жидким удобрением.

- Эй, Дэнни, которая твоя сестра? Эта что ли, вон та корова, твоя
сестра, а, Дэнни?

Ян Свобода хлопнул ладонью по контрольной панели.

- О'кей, - прикрикнул он. - Успокойтесь! Сядьте.

- Уберите этого навозника Дэнни к чертям собачьим, - сказал Пэт
О'Малли. - Я не желаю, чтобы рядом со мной торчала эта жирная скотина,
которую вырастили в резервуаре.

- Ня-а-а! - сказал Фрэнк Де Смет, влепив бедняге подзатыльник.

Дэнни Коффин свалился на четвереньки в боковой проход. Фрэнк и Пэт
соскочили со своих мест и начали его тузить.

- Я сказал, хватит! - Свобода снова стукнул по панели, с такой силой,
что она затрещала. - В следующий раз я стукну уже по чьей-то заднице.

Он привстал и оглянулся. Мальчишки стихли и вернулись на свои места.

Свободе уже несколько раз приходилось пилотировать школьный автобус
согласно установленной очереди, и вскоре он завоевал у детей репутацию
зануды. Но это служило ему защитой.

Дети, в общем-то, не были такие уж плохие, но Свобода вез их из
школы, где им приходилось немало работать, домой, где приходилось работать
еще больше. Конечно, им нужно было где-то выпустить пар, а где же еще, как
не по дороге домой? Но Свобода предпочитал не допускать этого, пока старая
мышеловка была в воздухе.

- Это очень низко - дразнить бедного Дэнни, - сказала Мэри Локейбер,
девочка в накрахмаленной кофточке и с длинными локонами, похожими на
темный шелк. - Он ведь не виноват, что его пришлось выращивать в
резервуаре.

- Вы тоже не больно задавайтесь, - мрачно сказал Свобода. - Вас самих
вырастили в резервуаре. Он, правда, называется материнским чревом, а не
экзогенетическим аппаратом. Но на днях ваши родители возьмут своего
собственного экзогенетического ребенка, и он будет ничем не хуже, чем вы,
- он немного помедлил. - Разве что не такой везучий, как вы. О'кей,
пристегнитесь.

Дэнни Коффин сел на свое место рядом с Фрэнком де Смет, высморкался и
вытер нос. Это был приземистый темноволосый мальчик с широким лицом и
прямыми волосами: его хромосомы несли в себе наследство Востока. После
начала учебного года он повел себя очень спокойно. Когда другие приставали
к нему, он предпочитал не давать сдачи, а защищаться.

"Надо будет сказать о нем Сабуро", - подумал Коффин. Хирояма, его
коллега по работе, преподавал в старших классах дзюдо. - "Небольшой
специальный инструктаж мог бы дать бедному парню шанс завоевать
уважение... А, может быть, и нет. При гравитации, которая на четверть
больше земной, Растум - неподходящее место для безответственного
применения таких приемов".

Свобода почувствовал озноб. Не так давно он видел, как с крыши упал
человек. Ребра его пронзили легкие, а таз был разбит вдребезги. На Земле
бедняга отделался бы, самое большее, сломанной ногой.

Свобода нажал на кнопки контроля. Роторы стали перемалывать воздух, и
аэробус тяжело двинулся вверх. Вскоре оставшаяся внизу школа превратилась
в скопление покрытых дерном крыш с грязным пятном игрового поля
посередине. Несколько дюжин деревянных домов - поселок Анкер - тоже
уменьшился на глазах, превращаясь в пятно на пересечении трех ярких линий.