Чтение 25–й страницы книги ~Пересечение Эйнштейна~

- это совсем не то, что наблюдать за танцующими. Я танцевал на столе. Изо
всех сил. Я хлестал их музыкой. Звуки наталкивались друг на друга,
взрывались. Аккорды распускались, раскрывались, как насытившиеся хищные
цветы. Люди кричали, я пронзал их стремительными ритмами. Они тряслись и
не могли усидеть на своих стульях. Я повел четвертую линию, добавляя в
диссонанс все больше и больше новых нот. Трое начали танцевать со мной. Я
стал играть для них. Ритм поддерживал их подергиванья. Старика трясло
возле синеглазой девушки. Хлоп. Подростки тряслись, плечо - Хлоп - о
плечо. Престарелая пара крепко держалась за руки. Хлоп. Звук сделал
мертвую петлю, - Хлоп - затронув всех и каждого. Мгновение тишины. Хлоп. И
растекся по всей комнате; и как драконы в пустыне, люди, все вместе,
застонали и застучали по животам в такт мелодии.

На возвышении, где стоял стол Голубки, кто-то распахнул широкие окна.
Ветер, налетающий на мою потную спину, заставил меня закашляться. Кашель
загрохотал в полости моей флейты. Теперь я почувствовал, как шумно и душно
было в замкнутой комнате. Танцующие двигались к балкону. Я продолжил
играть и последовал за ними. Пол был выложен красной и голубой плиткой. В
золотистых сумерках заструились голубые раны. Двое танцоров прислонились к
перилам балкона, отдыхая. Мачете затихло, когда я оглянулся...

Ветер развевал серебряное платье. Но это была не Голубка. Она отняла
смуглые пальцы от смуглых щек, припухшие губы прощались со вздохом. Она
пригладила волосы, заморгала, высматривая кого-то среди людей. На
некоторое время исчезла среди толпы, снова появилась.

Смуглая Челка...

Челка вернулась и вращалась среди танцующих...

Прекрасная и желанная...

Однажды я был так голоден, что когда поел, испугался. Теперь - тот же
страх, только сильнее. Музыка играла сама по себе, мачете выпало из моей
руки. Однажды Челка швырнула гальку...

Я побежал по лабиринту танцующих, всех расталкивая.

Она увидела меня. Я схватил ее за плечи, она стиснула меня, прижалась
щекой к моей шее, грудью к моей груди, рука на моей спине. Ее имя плыло в
моей голове. Я знал, что делаю ей больно. Ее кулаки вдавились в мою спину.
Глаза мои были мокры и широко открыты. Я хотел открыть в ней все. Я
стиснул хрупкое тело, ослабил хватку и снова сжал руки.

В парке, под балконом, выделялось одно дерево, над которым висело
безумное солнце. На дереве, наклонив голову так низко, как бывает, когда у
человека сломана шея, привязанный руками к ветвям, висел Зеленоглазый. По
его рукам стекала кровь.

Она повернулась в моих руках посмотреть, что я там увидел, и тут же
закрыла ладонями мои глаза. Я почувствовал, как из ее рук заструилась
музыка. Это была траурная песнь девушки, закрывавшей сейчас мои глаза, и
звучала она для распятого принца.

И сквозь музыку я различил шепот.

- Чудик, будь осторожен. - Это был голос Голубки. - Хочешь
рассмотреть это внимательно?

Пальцы у моего лица замерли.

Я могу заглядывать вглубь. Где-то в скалах скал, под дождем, ты умер.
Хочешь посмотреть на это внимательнее?..

- Я не привидение!

- О, ты реален, Чудик. Но возможно...

Я повертел головой, но темнота не отступила.

- Ты хочешь узнать о Киде?

- Я хочу знать, что поможет мне убить его.

- Тогда слушай. Кид Смерть может возвращать жизнь только тем, кого
убил он сам. Он властен только над теми цветами, которые собрал сам. Но ты
же знаешь, кто возвратил ее тебе...

- Убери руки.

- У тебя есть выбор, Чудик, решай, быстрее, - прошептала Голубка. -
Ты хочешь увидеть, что тебя ждет впереди? Или только то, что было прежде?

- Твои руки. Я не могу сквозь них ничего увидеть впереди... - я
остановился, ужаснувшись тому, что сказал.

- Я очень талантлива, Чудик, - свет проник ко мне, когда она
чуть-чуть отняла ладони. - Мне пришлось отточить этот талант до
совершенства, чтобы выжить. Ты не можешь отказываться от законов мира,
который сам выбрал...

Я сжал ее запястья и оторвал руки от своего лица. Несколько секунд
Голубка сопротивлялась, потом опустила руки. Зеленоглазый все так же висел
на дереве.

Я схватил руки Голубки.

- Где она?

Я оглядел террасу. Потом встряхнул Голубку и прижал к перилам
балкона.

- Я превратилась в ту, которую ты любил, Чудик. Это часть моего
таланта. Вот поэтому-то я и могу быть Голубкой.

- Но ты...

Она пожала плечами, ее рука скользнула по серебристой ткани. Ткань
изменилась.

- И они, - я обвел людей рукой. Подростки, все еще держась за руки и
хихикая, направлялись в парк. - Они зовут тебя, Ла Голубка.

Голубка вскинула голову, отбросив назад волосы.

- Нет, Чудик, - она покачала головой. Кто тебе это сказал, Чудик? Кто
тебе это сказал? Я Ле Голубка.

Меня знобило. Голубка протянула мне тонкую руку.

- Ты не знаешь, Чудик? Ты и вправду не...

Я отступил назад, поднял мачете.

- Чудик, мы не люди! Мы живем на их планете, потому что они истребили
себя. Мы попытались взять их форму, их память, их мифы. Но все это не
пригодно для нас. Это иллюзия, Чудик. Довольно. Тебя возвратил к жизни
Зеленоглазый. Он был одним из тех, кто действительно мог вернуть твою
Челку.

- Зеленоглазый?

- Мы не такие, какими были древние люди, мы...

Я повернулся и выбежал с балкона.

В комнате я опрокинул стол и пронесся мимо залаявшей собаки.

- Ло Чудик! - она сидела на возвышении возле стены. - Подожди. Тебе
будет интересно, если ты увидишь то, что находится под "Жемчужиной"?

Прежде, чем я успел ответить, собака нажала носом кнопку на стене.

Пол начал вращаться. Почти в истерике я понял, что происходит. Полом
служили две панели поляризованного пластика, лежащих одна на другой. Когда
они стали прозрачными, я увидел фигуры, движущиеся в расщелинах между
камней, под креслами и ножками столов.

- "Жемчужина" построена над одним из коридоров клетки Браннинга.
Смотри, они бродят там, цепляются за стены. Нам не нужен сторож клетки.
Старая компьютерная система людей для Физических Гармонических Заграждений
и Ассоциаций Бредовых Ответов заботится об этих иллюзиях. Внизу целый ад,
наполненный удовлетворенными желаниями...

Я упал на пол и прижался лицом к пластику.

- ФЕДРА, - закричал я. - ФЕДРА, где она?

- Привет, мальчик, - в темноте засверкали огоньки. Пара существ с
многочисленными, слишком многочисленными руками, стояла, обнявшись, над
мигающей машиной.

- ФЕДРА!..

- Это не тот, это неправильный лабиринт, мальчик. Здесь, внизу, ты
можешь найти другую иллюзию. Она последует за тобой к двери, но когда ты
обернешься, чтобы убедиться, что она здесь, она исчезнет и ты уйдешь сам.
Так зачем пытаться?

Голос был еле слышен сквозь пол.

- Здесь за все отвечает мать. Не приходи сюда играть на своем
кровавом мачете. Ты пытаешься получишь ее и ты вернешь ее назад другим
путем. Ты - пучок психических проявлений, многосексуальности и
бесплотности, и ты - ты пытаешься на все это надеть ограничивающую
человеческую маску. Ищи где-то за рамой зеркала...

- Где...

- Ты умолял дерево?

Подо мной проходило множество иллюзий клетки, они шли, шатаясь и
толкаясь, под мигающими огнями ФЕДРЫ. Я вскочил и бросился бежать. Собака
залаяла мне вслед, когда я захлопнул дверь.

Я пробежал по лестнице и вылетел в парк, с трудом удержавшись на
ногах. Вокруг металлических башен и на террасах плясали толпы, из окон
доносилось пение.

Я остановился возле дерева и заиграл для него, умоляя. Я пустил
аккорды по течению, уповая на счастливый случай, и молил о решении. Начал
я смиренно, и песнь опустошала меня до тех пор, пока не осталась яма. Ад,
в который я погружался. Там была ярость. Это была моя ярость, и я передал
ее ему. Там была любовь. И она пронзительно кричала, не слыша пения,
доносившегося из окон.

Руки Зеленоглазого были разбиты в тех местах, где их привязали к
ветвям. Одна рука соскользнула вниз по коре...

...И ничего. Я вскрикнул, как от смертельной раны. И сжимая рукоять
мачете двумя руками, продырявил его бедро, вогнав острие в дерево. Снова
вскрикнул и, дрожа, выдернул обратно.

Ушел он, как к себе домой,

О человеке возроптав.

Был галилейский день кровав