"Самаритянин-3", сталкиваясь с человеком в лице Синсона, без колебаний
бросается в воду. Наверно, здесь можно провести аналогию с интуитивным
представлением человека о божестве. Без сомнения, перед нами упрощенная,
но в общих чертах точная модель поведения этического и в то же время
оптимального.
натуре, чем вера в умственное превосходство макинтоша, то это была лишь
уверенность в своем умственном превосходстве над Мак-Интошем.
он мрачно.
ему опять пришлось занять оборонительную позицию. Поначалу, когда оба
"Самаритянина-3" дружно бултыхались в воду, он пытался доказать, что все
идет в полном соответствии со здравым смыслом и естественной
справедливостью.
напоминающее высшую этику романтической трагедии. У меня из головы не
выходят Ромео и Джульетта.
взглядом с Мак-Интошем, чем здорово поколебал весомость его аргументов.
Мак-Интош ввел в механизм "Самаритян" мелкое конструктивное новшество, и
теперь, вместо того чтобы самим кидаться за борт, они скидывали друг
друга. Он пригласил Голдвассера полюбоваться, как два этических автомата,
схватившись не на жизнь, а на смерть, топят друг друга в воде.
трагизм человеческого бытия; его неумолимая логика заставляет людей
бороться за жизнь с себе подобными, пусть даже эта борьба грозит истребить
весь род человеческий.
банан, но тогда уже не может вытащить кулак из бутылки. Движимая
неумолимым инстинктом, который запрещает ей отдавать пищу, обезьяна
остается прикованной к бутылке и дохнет с голоду.
разрешал себе обижаться, когда ему казалось, что в своей разгромной
критике Голдвассер переходит допустимую грань: он верил, будто в небольших
дозах его обида Голдвассеру на пользу. Он перестал с ним разговаривать и
по обычным каналам провел анонимное предложение - назначить Голдвассера
председателем комитета по эксплуатации нового корпуса.
хоть не сразу, достигло Голдвассера. Прослышав о нем, он тотчас же
поспешил в лабораторию Мак-Интоша поделиться новостью.
Голдвассер еще на дворе услышал шум, словно бушевала запертая в ванной
толпа футбольных болельщиков. Распахнув дверь, Голдвассер понял, в чем
дело. Испытательный резервуар со всех сторон окружали орущие зрители. Тут
были не только сотрудники отдела, но и институтский садовник, и кое-кто из
уборщиц, и многие секретарши, и юные лаборанты из других отделов. Пока
Голдвассер расталкивал их локтями, пытаясь пробиться и посмотреть, отчего
они так орут, ему пришло в голову, что многие из тех, кто отпихивает его с
такой безличной грубостью, вообще не имеют никакого отношения к институту.
скелет, младшего техника его же отдела.
потасканный коротышка. - Не жалей его, малыш! Чего же ты ждешь, парень?
серой шинели с болтающимся ремнем. - Задави его! Растопчи!
убаюканная. В воде ходуном ходил, то появляясь, то исчезая, один из
испытательных плотов, а на нем восседал робот "Самаритянин-4".
предмет. На поверхности ненадолго появились два диска вариометров, и в
течение какой-то секунды бессмысленно таращились на толпу. Это был другой
"Самаритянин-4".
коротышки.
на плот и ухватил своего собрата за опорную пластину. Толпа взвыла. Хозяин
плота принялся лупить новоявленного пассажира по дискам. Каждый удар
сопровождался треском или звоном, и с каждым новым ударом толпа ярилась
все пуще.
руках и разнял этические автоматы. Подплывшие на яликах рабочие
отбуксировали их в противоположные концы резервуара и принялись орудовать
отвертками и гаечными ключами. Голдвассер заметил, что у одного автомата
из батареи течет кислота.
какой-то человек на другом краю резервуара и мелом вывел предложенное
соотношение на доске. - Три против одного, что нокаута не будет! Ну же,
решайтесь, джентльмены. Где ваш азарт?
боя держал пари насчет результатов этого боя. Но, по-моему, в таком
этическом конфликте, как нынешний, это вполне возможно. Понимаете? Я
думаю, перед нами характерная этическая ситуация с ее ничтожеством и
трагизмом. Надеюсь, я устранил возражения, которые выдвигались против
прежних систем?
председателем комитета по эксплуатации нового корпуса этики.
того дел по горло.
Голдвассер?
существовании какого-то обязательства.
пробираться к выходу, раздвигая незнакомые плечи и тыча локтями в чужие
животы, и со всего размаху наступил на чью-то ногу в парусиновой туфле.
Голдвассера. Это был Нунн, ставивший пятерку фунтов за автомат в красном
углу. Он задумчиво проводил Голдвассера взглядом, ломая себе голову, кто
же мог назначить его главой такого тонкого в политическом отношении
инструмента, как комитет по эксплуатации нового корпуса этики. Учитывая
сложнейшую организационную структуру института, ломать голову было
бесполезно. Вообще-то диву даешься, почему не Мак-Интошу поручили ставить
опыты в новом корпусе. В конце концов он же начальник отдела. Однако это
его по-видимому не касается. Странно. Быть может, ему не доверяют, ибо
располагают компрометирующим материалом. Маловероятно - Мак-Интош ведь
человек благонадежный. Но все же кто его знает. Работник безопасности не
может ручаться ни за кого. Только за самого себя.
кабинет, чтобы все тщательно обдумать в окружении клюшек для гольфа,
хоккейных шайб, боксерских груш, ботинок на шипах и кожаных шапочек для
регби - они как плотина ограждали его от постепенного просачивания
Голдвассера во все закоулки мироздания. В эти свои игрушки он закутался
точно в одеяло. Он один в поле воин, он притаился в горных высях своей
неприступной крепости, он дождется момента, когда железо будет горячо, а
будет железо горячо - хоп! - он тигром выскочит из засады и покажет всем
класс игры. Пробьет его час, и в этот час Нунн будет грозен.
от устаревшего стиля главы первой, дал роману новое название "Стеклянные
черепа" <пародия на Айрис Мердок, в частности на роман "Отсеченная
голова">.
террасе под сенью развесистого винного дерева, атмосфера уже явно
накалилась. Хозяин - несметно богатый нефтяной магнат по фамилии
Фиддингчайльд - был мрачнее тучи. Его любовница Анна Ребс, прелестная
пышная смуглянка, нетерпеливо постукивала огромным изумрудом кольца по
бокалу с коктейлем, глядя на повесу - грека Ставроса Нунополоса, который
развалился в соломенном кресле и отпускал дурацкие шуточки, еще более