рассмотрены очень быстро. Некоторые из них касались мелких нарушений
порядка, наказуемых штрафами, другие - долгов, кое-что было перенесено на
следующий день. Я понимал не все из того, что происходило, а на
перешептывание судья смотрел не очень одобрительно, так что Маргрета не
смогла объяснить мне всех подробностей процедуры. Но судья явно не
принадлежал к числу "вешателей".
присоединились к другим "нарушителям" - главным образом крестьянам, -
которых судили за долги или оштрафовали. Все мы оказались стоящими на
низком помосте лицом к лицу с группой мужчин. Маргрета поинтересовалась,
что происходит, ей ответили: "La subasta" [аукцион (исп.)].
не первый раз. После этого от группы людей, стоявших перед платформой,
остался только один человек. Он расплылся в улыбке и заговорил со мной.
Маргрета ему что-то ответила.
знаешь испанского.
работы потяжелее.
а мы поступили в распоряжение патрона, сеньора Хайме Гусмана. Он обязался
платить Маргрете шестьдесят песо в день, а мне - тридцать плюс возможные
чаевые. Судебные издержки составили еще две с половиной тысячи песо плюс
плата за удостоверения, дающие право на работу, плюс марки плюс налог
военного времени. Секретарь подсчитал нашу суммарную задолженность, а
затем разделил ее на заработок. Она оказалась эквивалентной ста двадцати
одному дню, или четырем месяцам, после чего наши обязательства по
отношению к патрону прекращались. Если, конечно, мы ничего не будем
тратить...
Restaurante "Pancho Villa". Что касается самого патрона, то он уже отбыл в
своей машине. Патроны ездят на машинах, пеоны - ходят пешком.
высоты стопку тарелок я вымыл с тех пор, как начал работать на нашего
патрона дона Хайме. Стопка из двадцати обычных для "Панчо Вилья" тарелок
составляла около фута. Чашку с блюдцем или дна стакана я решил считать за
одну тарелку, ибо их в стопку никак не уложишь. И так далее...
он всего лишь на сорок футов ниже памятника Вашингтону. Я прекрасно помню
тот день, когда закончил мыть первую стопку тарелок высотой с маяк. Я
загодя сказал Маргрете, что скоро достигну своей цели и что это
произойдет, вероятно, либо вечером в четверг, либо утром в пятницу.
дверях из кухни в обеденный зал, поймал взгляд Маргреты, поднял обе руки
вверх и пожал их сам себе, как боксер.
Ей пришлось объяснить своим клиентам, что произошло, в результате через
несколько минут она появилась на пороге подсобки и передала мне бумажку в
десять песо - подарок от главы семейства. Я попросил поблагодарить его от
моего имени и сказать, что только что заложил фундамент нового "маяка",
который посвящаю ему и его семье.
почему Маргрета теряет время и разыгрывает спектакли вместо того, чтобы
все свое внимание уделять работе... В результате чего дон Хайме захотел
узнать, сколько я получил на чай, - и подарил мне еще столько же.
лучшей официанткой, но и единственной, говорившей на нескольких языках. В
тот день, когда мы начали работать на сеньора и сеньору Валера, в кафе
пригласили маляра, пишущего вывески, который получил задание написать
броское объявление: "Английский говорить тут" - после чего Маргрета стала
не только обслуживать англоязычных гостей, но и подготавливала меню на
этом языке (цены в котором были на сорок процентов выше, чем в меню на
испанском языке).
целом справедливо относился к слугам. После того как мы проработали около
месяца, он рассказал мне, что не взял бы на себя мой долг, если бы не
судья, который не разрешил продавать мой контракт отдельно от контракта
Маргреты, так как мы супружеская пара, (Иначе я оказался бы батраком на
плантациях и виделся бы с женой чрезвычайно редко - так сказал мне дон
Амброзио. Да, дон Клементе был добрым судьей.)
нанять Маргрету, дон Хайме просто продемонстрировал свою дальновидность.
посещал по средам аукцион пеонов в поисках женщины или девушки, говорящей
на двух языках, которую можно было бы быстро обучить профессии официантки,
и выкупил меня ради Маргреты. Но теперь он хотел сказать, что нисколько не
жалеет об этом, так как еще никогда не видел столь чистой подсобки, столь
безукоризненно вымытых тарелок и такого блестящего серебра.
поддерживать престиж и доброе имя ресторана "Панчо Вилья" и его
знаменитого патрона дона Хайме.
отдраить подсобку. Когда я впервые ее увидел, то подумал, что пол в ней
земляной. Так оно и было - в него можно было сажать картошку. Однако под
слоем грязи дюйма полтора толщиной оказался весьма приличный цементный
пол. Я его отчистил, а затем поддерживал чистоту - мои ноги все еще были
босы. А потом я потребовал порошок против тараканов.
прежде чем уйти домой, я посыпал все вокруг отравой. Победить тараканов
невозможно, думал я, но их можно разгромить, заставить в беспорядке
отступить и поддерживать постоянную боевую готовность к отпору.
страдала грязебоязнью в острой форме, и в силу своего возрастного
положения в большой семье я мыл и вытирал тарелки под ее неусыпным
контролем с семи лет до тринадцати (когда я закончил курс мытья и перешел
на торговлю газетами, что уже не оставляло времени для мытья тарелок).
не мог этого в детстве - не могу терпеть и теперь.
Маргретой. Бегство, может быть, и заманчиво для некоторых должников - не
думаю, что тех, кто бежал под покровом ночной темноты, так уж рьяно тут
преследовали и ловили. Однако для супругов, один из которых - яркая
блондинка (да еще в стране, где блондинки особенно привлекают внимание), а
другой ни слова не говорит по-испански, бегство вряд ли возможно.
исключением вторника, с номинальными перерывами на сиесту (два часа) и на
ленч и обед (по полчаса), но зато другие двенадцать часов в сутки были
нашими плюс целые сутки по вторникам!
У нас была крошечная комнатка на чердаке в задней части здания, которое
занимал ресторан. Там было жарко, но мы редко появлялись дома днем, а к
одиннадцати вечера там уже становилось вполне комфортабельно независимо от
того, насколько жарким выдался день. В Масатлане большинство жителей того
класса, к которому мы принадлежали (то есть нулевого), обходятся без
внутренней канализации. Но мы жили в здании ресторана, где был туалет с
проточной водой, которым мы пользовались вместе с остальными служащими
днем и который принадлежал только нам остальные двенадцать часов в сутки.
(Во дворе был еще дощатый сортирчик, к услугам которого я прибегал в
рабочие часы, но Маргрета им, по-моему не пользовалась.)
потребность подсобки в горячей воде была такова, что здание имело большую
водогрейную установку. Сеньора Валера регулярно ругала нас за перерасход
горячей воды ("Газ тоже стоит денег!"). Мы молча выслушивали ее и
продолжали брать столько кипятка, сколько нам было нужно.
кровом и едой (по закону еще и одеждой, но об этом я узнал, когда было уже
поздно), вот почему мы спали и ели в ресторане - разумеется, не фирменные
блюда, но вполне приличную еду.
приправленной ненавистью!" Мы были вместе, и этого нам хватало.
откладывала. Мы старались тратить чаевые как можно меньше - купили только
обувь для нее и для меня. Маргрета копила деньги, думая о том дне, когда
мы перестанем быть рабами и сможем уехать на север. У меня не было иллюзий
насчет того, что страна к северу от нас - та страна, где я родился... но
все же это был ее аналог. Там говорили по-английски, и я был уверен, что
тамошняя культура ближе к той, к которой мы оба привыкли.