трусливых Кудесников, Которые удрали из города, как только почувство-
вали запах жареного, на эту нескладную принцессу, которая телосложени-
ем ничем не отличалась от обычного послушника. Злился он и на хозяина
гостиницы, который содрал с них непомерную плату, но при этом явно
экономил на топливе, словно задумал заморозить своих постояльцев. Ко-
нечно, настоящему послушнику не пристало показывать свои чувства, осо-
бенно на людях, но сейчас Керис явно не выдерживал - исподволь нако-
пившаяся в нем энергия только теперь стала выходить наружу.
лихорадочно думал парень, вдыхая запах добросовестно просушенного ле-
том сена.
просидел здесь? Постепенно смолкли доносившиеся с нижнего этажа гости-
ницы выкрики и пьяный смех. Вдруг порыв ветра распахнул входную дверь,
и ветер снаружи стал хлестать снегом. Было темно, но Керис, как и вся-
кий волшебник, мог видеть в темноте. И он заметил, как девушка, стоя
посреди конюшни, настороженно оглядывается по сторонам, ища его. Инс-
тинктивно Керис отодвинулся дальше, в еще более густую темноту.
вернулась на голос. Он услышал, как под ее ногами зашуршала солома.
Затем послышалось что-то вроде шлепка. Керис сообразил, что она опус-
тила на пол эту странную кудрявую собачонку. Он слишком мало знал об
этой девушке. Единственное, в чем Керис сумел лично убедиться за время
путешествия - что она великолепно умеет управлять лошадьми. Кажется,
именно она была женой регента. Впрочем, Пелла совершенно не обладала
величественностью, необходимой первой даме империи.
мочь? - девушка сняла с плеч запорошенную снегом накидку и опустилась
на сено рядом с ним. Рядом раздалось шуршание - вездесущая Киша была
тут как тут.
животного обеими руками.
ваться, когда я уходил в школу послушников? Это была моя собака! Ее
звали Ратбан.- Керис умолчал, что потом, уже обучаясь в школе, он пла-
кал по ночам, когда узнал, что его собака умерла. Конечно же, он не
заплакал тогда. Ведь тогда уже Керису было шестнадцать лет, и кодекс
чести послушника порицал даже оплакивание умерших родителей, что уж
там говорить об одноглазой собаке.
лушница, не говоря уже о том, что она не волшебница! Она не понима-
ет...- тут Керис сам содрогнулся, представив себе контуры печати Бога
Мертвых. Послушник вспомнил, с какой ненавистью он помогал держать
Антрига, когда кузнец заклепывал на его шее тот самый ошейник с пе-
чатью. Теперь одно воспоминание об этом вызывало тошноту,- сила, зак-
люченная в печати, равна силе того волшебника, которого она должна
удерживать! Печать сломила Антрига! Он не мог избегнуть той участи,
которая в этом случае ожидает всех, надевших ошейник!
девушка.
словно давая понять, что знает о том, что Керис говорит не все. Тем
временем ветер принялся завывать еще яростнее, и лошади принялись ис-
пуганно топтаться в стойлах. В воздухе пахло лошадьми и, как уловил
Керис, слегка чувствовался аромат волос принцессы. Керис чувствовал,
что ему просто необходимо лечь и заснуть, поскольку с наступлением
рассвета им снова предстоит неблизкий путь. Но он понимал, что все
равно не заснет сейчас - странным образом, тело его не чувствовало ус-
талости и напряжения - обычно так бывает перед кулачной схваткой, ког-
да участники состязаний выпивают эзм, напиток из сока диких ягод, что-
бы подбодрить и вселить в себя уверенность.
просто обязан убить Сураклина! Я...- тут злость перехватила дыхание
парня. Злость накопилась в нем с того момента, как он обнаружил в ящи-
ке дедова стола пригоршню зловеще заостренных патронов к чужеземному
пистолету. Наконец Керис выдавил,- я ведь любил деда! Вообще-то лю-
бовь - это негодное для послушника дело, я скажу тебе честно. Но я все
равно больше всего на свете любил его! Даже сильнее, чем родителей,
хотя они старались воспитывать меня, как могли и я не могу сказать о
них ни единого дурного слова! Но они были простыми крестьянами, а
дед...- тут Керис замолчал, не в силах больше бороться с внезапным
приливом эмоций.
лами, продолжал:
он знал это, он был единственным человеком на свете, кому я сказал об
этом! А когда в его тело вселился Сураклин, то и он тоже узнал это. И
Сураклин стал бессовестно врать мне, вертеть и помыкать мной, как хо-
тел! Он убил его, как разбойник на большой дороге убивает путника,
чтобы завладеть его имуществом. Я был как бы частью этого самого иму-
щества!
живая болонку по шелковистой шерстке. Вдруг парень подумал, что его
жизнь очень напоминает одну когда-то услышанную им историю в которой
гулящая женщина почти каждый день ходила в спальню соседа, подделывая
свой голос под голос его жены. Так продолжалось довольно долго, но по-
том обман все-таки раскрылся.
рис,- к тому же я переступил клятвы, которые дал! Теперь мне нужно
единственное - его жизнь!
ней с хрустом взломали подмерзшую корку песка на дороге. Джоанна,
усевшись в углу кареты, спала - она заслужила этот отдых. Ведь почти
всю ночь, не смыка глаз, она училась подделывать подпись регента. Мало
того, что тут была масса очень характерных завитушек, так и алфавит
был незнакомым. Да и к писанию гусиными перьями человек из технологи-
ческого века тоже не слишком приучен. К тому же ее совершенно доконали
переживания - Джоанна то и дело начинала думать, отправились ли в до-
рогу инквизиторы, и если отправились, то где они находятся сейчас -
сзади них или спереди, возле Кимила. Как только на пути попадалось
очередное здание имперской почты, Джоанна выбегала и справлялась о
проезжавших за последние сутки каретах. Новости каждый раз были одни и
те же - из них ничего нельзя было узнать. Станционные смотрители осто-
рожничали, поскольку сама жизнь говорила им твердо: благоразумная не-
доверчивость - мать безопасности. Наконец в одном месте Джоанна услы-
шала ужасную новость - Костолом был впереди них, он ехал по этой же
самой дороге, причем делал в пути только самые короткие остановки.
мы будем ехать и по ночам? - обеспокоенно спросила как-то Джоанна Ке-
риса, когда тот помогал ей выйти из кареты,- или хотя бы не каждую
ночь, но через одну, поскольку мне же нужно сработать эти самые реко-
мендательные письма!
черка Фароса. Причем Джоанна сумела сделать в этом отношении довольно
значительный прогресс. Пелла же, не приученная к письму, показала пла-
чевные результаты. И это несмотря на то, что она все-таки знала мест-
ную грамоту. Потом последовали попытки снять одну из трех имевшихся в
их распоряжении печатей и подвесить их к нужному листу бумаги. Но тут
путешественники потерпели фиаско: то ли печать была хлипкая, то ли об-
ращались они с этим кусочком воска не слишком тактично, но печать рас-
кололась пополам. Прямо сущее мучение!
ностей, носила свой кошелек везде. Происшествие в доме Магистра Магу-
са, когда ридикюль остался там и его пришлось добывать с риском для
жизни, научило Джоанну осторожности. Ведь в кошельке находилось сокро-
вище, кое полагалось беречь, как зеницу ока - та самая дискета, что