обедали.
подошел к койке Динка и подождал, пока тот окончательно соберется.
предлагали мне армию и препровождали в кабинет командующего. Но я
специально сидел и не покидал кабинета, пока меня вновь не переводили в
чью-либо армию.
поверить, что ты ничего не замечаешь, Эндер. Я надеюсь, ты еще просто
слишком мал. Все эти другие армии, они не враги. Настоящие враги - это
учителя. Они заставляют нас бороться и сражаться друг с другом. Они
заставляют нас ненавидеть друг друга. Игры - это все. Выигрывать,
выигрывать, выигрывать. Но все это равнозначно нулю, пустому месту. Мы
убиваем друг друга, а в это время старые ублюдки сидят и спокойно
наблюдают за нами, изучают нас, методично отлавливают наши слабости,
решают, где мы достойно проявили себя в нем? Для чего? Мне было ровно
шесть, когда меня привезли сюда. Разве я тогда знал, что такое ад? Они
решили, что я идеально подхожу под программу, но никто до сих пор не может
сказать мне, а подходит ли мне их программа.
ума. Роуз де Ноуз. Он спит вместе с нами, вместо того, чтобы пользоваться
личными апартаментами. А почему? Потому что он боится оставаться один,
Эндер. Боится темноты.
очень достойно. А он даже не знает, что он сделал. Он побеждает, но все
эти победы, все эти очки еще хуже всего, ведь он не знает, каким образом и
почему он постоянно побеждает, а я на своем месте все-таки кое-что могу. В
любой момент каждый может выяснить, что Роуз не такой уж талантливый
израильский отпрыск, который может одержать победу, чего бы это не стоило.
Он просто не знает, почему кто-либо проигрывает или выигрывает. Никто не
знает.
это вполне нормальные люди. Но это не так. Мы - совсем другие. Я довольно
часто бываю в библиотеке или вызываю книги на экран. Читаю в основном
старые книги, потому что они просто ограничивают нас в чем-то новом. Но
это неважно, у меня сложилось вполне определенное мнение, какими должны
быть дети. Мы - не дети, Эндер. Дети могут терять или приобретать, и это
мало кого беспокоит. Детям чужды армии, они не могут быть
главнокомандующими еще для сорока таких же детей. Это больше, чем может
вынести человек, если, конечно, он немного не сумасшедший.
в школе. Но все, что ему пришло на ум, было связано со Стилсоном.
интересовало - это девчонки. И полеты. Он хотел летать. Он играл в мяч с
другими мальчишками. В азартные игры, стрелял по мишеням в тире, гонял по
коридорам мяч, пока какой-нибудь миролюбивый офицер не конфисковывал его.
Это было отличное время. Он учил меня, как правильно вести мяч, если ко
мне переходит подача.
доставляли ему радости.
появились не из ниоткуда, а из вполне конкретных мест. Не Школа Баталий
произвела нас на свет. Она может только разрушать. И мы все помним дом и
все, что с ним связано. Возможно это не только радужные воспоминания, но
мы помним и врем друг другу, прячась за равнодушную забывчивость. Посмотри
вокруг, Эндер, почему никто никогда не говорит о доме? Разве это не
говорит само за себя, как это важно. А никто не признается в этом даже
себе. Ну разве не ад?
Валентину.
стал частью всей этой игры.
никогда не задумывался об этом. Ведь никто из нас не плачет. Мы стараемся
стать взрослыми. Как наши отцы. Я почему-то представляю твоего отца,
похожим на тебя. Такой спокойный и выносливый и вдруг взрывается, как
порох - и...
командующего. Он весь пропитан духом испанской чести. Он не может
позволить иметь слабости. Быть лучше его - это кровная обида, оскорбление.
Быть сильнее - все равно, что кастрировать его. Именно поэтому он
ненавидел тебя, ведь ты не страдал, не мучился, когда он наказывал тебя.
Он ненавидел тебя, от всего сердца хотел бы уничтожить тебя. Он безумец.
Все они безумцы.
во мне закипает очередной приступ безумия, я всегда стремлюсь в одиночку
парить в невесомости, тогда безумие потихоньку вытекает из меня, прилипает
к стенкам и оседает там в ожидании новой жертвы. И как только во время
очередного боя кто-нибудь врезается в стену, он тут же подхватывает эту
заразу и прибавляет к своему сумасбродству очередную дозу.
ладно, пошли жевать.
безумии, ты не допустишь, чтобы оно овладело тобой.
тебя они тоже положили глаз, и вряд ли планируют обходиться с тобой мягко.
Посмотришь, что тебя еще ожидает.
меня, определять меня в подразделение. Все это ради спасения мира.
прочно сидят в твоей голове.
баггеры решили вернуться и отомстить нам, они давно были бы уже здесь. Но
они больше не посягнут на нас, не вторгнуться в наши просторы. Мы разбили
их, и они отступили.
родился, когда Мазер Рекхем наголову разбил их. Приглядись внимательно.
Это фальшивка. В мире больше нет войн. Они крутят нам старые ролики.
всеоружии и силе. А пока ИФ остается в силе, определенные страны могут
оставаться во главе и рассчитывать на дальнейшее господство. Но помяни мои
слова, Эндер. Люди скоро разгадают эту игру, и тогда на смену придет
другая война - гражданская. Это уже более реальная угроза, Эндер, но не
баггеров. И в этой войне, если она начнется, мы уже не будем друзьями.
Потому что ты - американец, как и наши дражайшие учителя. А я - нет.
не переставал думать о словах Динка. Школа Баталий была настолько
изолированным учреждением, а игра в войну так прочно насаждалась в умы
ребят, что Эндер невольно позабыл о том, другом, внешнем мире. Испанская
гордость. Гражданская война. Школа Баталий - действительно очень
уединенное, маленькое местечко, это правда.
Их угроза тоже реальна. ИФ контролирует многие вещи, но видеосводки и
компьютерные сети вряд ли подконтрольны ИФ. Во всяком случае, не там, где
вырос Эндер. На родине Динка, в Нидерландах, находящихся под властью уже
трех поколений русской династии, там, возможно, все подконтрольно. Но
Эндер твердо знал, что ложь не может долго продержаться в Америке. Поэтому
он верил.
ней и уже пустило крошечный корешок. По мере роста, он менял и восприятие.
Мурич Виктор
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Флинт Эрик
Орловский Гай Юлий