добавилась новая, его мочи, вылившейся из него от ужаса. Я бы рассмеялся,
если бы у меня были на это силы. Я уже догадался, кто были эти всадники и
откуда они родом. Не из ямы, а из Эшкира. Их чернота была черными
одеяниями, а черепа - масками.
Затем он заговорил на языке племен, но презрительно, как будто этот язык
осквернял его рот.
только прошелестел и вздрогнул. А тело Сила заклацало, его собственные
зубы и зубы на его одежде стучали от страха.
приведете ее. Если ей причинен ущерб, ваш крарл будет сожжен. Если она
мертва, мы убьем ваших женщин и детей.
деревянный шест был внезапно вздернут ввысь.
чем ремни впились и удержали меня. Похоже было, что башня рухнула на мою
голову.
Когда я дышал, нож впивался между моими ребрами.
Эшкорека, - сказал один.
Демиздор?
глазами из зеленого стекла, а позади - водопад волос, подобный золотистому
инею.
его помнил.
были слова. Но у меня не было слов, потому что они говорили на городском
языке, и каким-то образом я мог понимать, но не мог говорить на нем.
не Демиздор, и пробороздила мое лицо своими ногтями.
в Эшкореке Арноре.
рассказывала мне о них, а я не думал об этом. Казалось, ее прежняя жизнь
умерла для нее, когда она вошла в мою. В этом была моя слепота и ее тоже,
за которого нам обоим предстояло заплатить тяжелую плату.
сына, двоюродные братья Демиздор, тоже серебряного ранга. Гордые и ревниво
относящиеся к тому многому или малому, чем владели.
- пари между принцами, так они развлекались в городах, играя на жизнь и
свободу людей. Отряд в восемьдесят масколицых отправился в приключение, и,
имея с собой пушку, они не ожидали встретить никаких препятствий, как оно
и было для начала. Захватив рабов, они остановились лагерем в разрушенной
крепости, но восемнадцать человек поскакали домой в Эшкорек налегке, чтобы
сообщить об успехе. Когда же основные силы вскоре не появились, несколько
человек вернулись назад искать отсутствующих принцев и их солдат. Войдя в
руины, они быстро нашли все, что я и воины дагкта - а после нас вороны и
лисицы - оставили от их отряда. Поднялся шум. Это было неслыханно, чтобы
отбросы мира, недостойный прах племен, совладали с золотыми и серебряными
лордами и скормили их пожирателям падали.
двоюродные братья Демиздор. То, что высокородная дама из их семьи должна
стать шлюхой крарла, привело их в состояние бешеной ярости.
для себя унижения, чтобы выполнить свою задачу, путешествуя иногда как
простые смертные среди торговцев моуи, которые были такие же светловолосые
и всегда держались близко к ним, как ножны к мечу. Передвигаясь таким
образом с места на место, они в конце концов узнали миф, который, как и
все басни, вырос из маленького зернышка истины. Согласно этому мифу один
воин в одиночку взял форт-лагерь с поработителями из Эшкира. Он убил их
всех, оставив без захоронения, и увез городскую женщину в качестве своей
девки. Воин, конечно, был черноволосый, без татуировки, единственный среди
красных племен. Когда я узнал об этом мифе, я вспомнил, как Мока болтала
торговцам моуи о своем красивом муже и его новой льноволосой рабыне-жене.
В группе моуи не было эшкирян, но постепенно слух прошел по желтым крарлам
и достиг нужных ушей.
образу, и я вполне подошел для их мести. Какой-то краснокожий где-то
рассказал о бое в руинах, упомянув странное имя, которое горожане
выкрикивали, подставляя себя под мой нож. Моуи подхватили эту болтовню, а
скорее эшкиряне слышали ее сами. Они, конечно, знали это имя, и оно не
было странным для них. При свете дня, да к тому же разочарованные в своих
богах, они никогда не считали меня восставшим из мертвых
богом-волшебником, как решили убитые в крепости.
вычислили его. Они решили, что черноволосый мужчина был бастардом Вазкора,
незаконным ребенком от какой-нибудь племенной козы, сделанным им в
последние месяцы его жизни.
ненавидели его.
его за собой, тень его честолюбивых замыслов придавила город. Он был до
сих пор битком набит его символами, чтобы эшкиряне не забывали. Даже
серебряные маски-черепа были когда-то знаком собственной гвардии Вазкора.
был я, заместитель моего отца, заключенный в шкуру человекообразного
варвара.
она рассказала мне позже, в последний час, который мы провели вместе.
таких случаях скука была ее врагом; презирая женскую работу, не имея под
рукой книг, музыки или игр людей ее круга, она целыми днями спала, чтобы
они поскорее пролетели, или брала черного коня и отправлялась кататься
верхом. Занятый своим делом, я не задумывался о том, что ей может быть
страшно одной в муравейнике, который плохо к ней относился. Конечно, она
никогда не подавала виду ни передо мной, ни перед ними, я полагаю. Воины
насмехались над ее ездой на коне, но она была лучшей наездницей, чем они.
Женщины ворчали и глазели, но ни одна не осмеливалась навредить ей теперь,
когда она была женой сына вождя. Другие мои две жены, Мока и Асуа, не
любили Чулу. Они прислуживали ее преемнице как служанки, так же, как они
ухаживали за моей одеждой и военной добычей. Вышивание моих рубашек и
расчесывание волос Демиздор одинаково были их заботами. Однако они
хихикали под вуалью над ее манерами или смотрели, разинув рты. Она была
редкостная и изысканная, как разноцветная поющая птичка, которую я привез
из похода.
домой. Может быть, до нее дошел слух о родах Тафры; конечно, она потом
слышала, что я предпочел пойти к Тафре, а не к ней. День прошел, солнце
село. Она, разумеется, услышала траурные причитания женщин. Без сомнения,
она спросила у Моки, и Мока объяснила ей, что это: Тафра умерла. Наверняка
Демиздор ждала меня после этого, боясь, возможно, за меня. Но я все не
возвращался в свою палатку.
Эттука и моем колдовстве, и о том, как Сил померился силой со мной и
победил меня, так что теперь я лежу связанный и полумертвый на холме.
Тогда она поняла, что действительно осталась одна.
должно быть, засомневалась в том, что правильно понимает речь крарла.
была лошадь; она могла рискнуть на опасное долгое путешествие на запад.
Однако, подобно многим женщинам, она была озабочена судьбой своего
мужчины. Поэтому медлила.
Мока пыталась уговорить ее успокоиться, зная, что шум скорее навлечет
беду, чем молчание. Но младенцы громко плакали, и собаки, подхватив страх,
как заразную болезнь, подняли свой собственный гвалт.
Афанасьев Роман
Шекли Роберт
Шилова Юлия
Махров Алексей
Орлов Алекс
Свержин Владимир