не настолько были преданы своему господину, чтобы защищать его в час
заведомого поражения. Спасти свою жизнь куда важнее...
уставился на них, но те лишь отводили глаза.
хозяину сапоги! Так-то вы отблагодарили меня?! Вот она, ваша верность?! -
Повелитель Тайта выступил вперед, размахивая мечом. - Что ж! Пусть никто не
скажет, что Фьодар умер, как трус!
посыпались искры. Замахнулся сам - но Фьодар ушел из-под удара. Вновь бронза
зазвенела о сталь.
знать, кто посягнул на мою жизнь!
силами, он начинал чувствовать усталость. Мышцы гудели, и горячий пот
заливал глаза. Он не мог позволить себе тратить силы на перебранку.
клинок. Но не успел он перейти в наступление, как Фьодар атаковал вновь.
Еще! И еще раз! Под градом сокрушительных ударов трудно было даже помыслить
о нападении; Блейду оставалось лишь защищаться.
разом будет все труднее собрать силы для очередного выпада, и с каждым
ударом топор покажется все тяжелее... Надо действовать сейчас - или станет
слишком поздно!
посторонних мыслей. То, что он намеревался предпринять, требовало точнейшего
расчета и сосредоточения, малейшая ошибка могла оказаться роковой. Но именно
в таких ситуациях, когда требовалось высшее напряжение сил, в этом
неуловимом равновесии на грани меж жизнью и смертью, сместить которое могло
легчайшее дуновение - именно тогда Ричард Блейд полностью обретал себя. То
была его личная магия, столь же смертоносная, как забрызганное кровью лезвие
Айскалпа.
изгибы, он ждал удара пирата. Вот блеснула тусклым лучом сталь... Косой
замах... Айскалп взлетел навстречу. Но, как только бронза и сталь
соприкоснулись, Блейд крутанул топор, поймал клинок противника на излете,
зацепил его выгнутым лезвием и с силой рванул на себя.
зачарованный, тот проследил за ним взглядом и обернулся к противнику.
сохранишь жизнь.
и потянулся к кинжалу. Но к нему, повинуясь команде Ярла, подскочили четверо
дюжих хойлов, заломили за спину руки и, как тот ни отбивался, бросили перед
победителем на колени.
Подошедший Ярл пнул его сапогом в лицо.
времени...
Судорогой свела скулы.
владетель Канитры обернулся к воинам, с жадным вниманием следившим за
происходящим.
несколько минут Блейд держал в руке сосуд с дурно пахнущей смесью. Он ткнул
его в лицо бывшему повелителю Тайта:
твои ублюдки? Сейчас ты последуешь за ними! И смерть твоя будет длиться
очень долго! Сначала обгорит кожа, потом обуглятся внутренности, огонь
станет лизать кости... А чтобы продлить удовольствие, мы будем поливать тебя
водой, чтобы ты не покинул нас слишком быстро.
Хенрик!
рыча от страха и бессилия, но как только пальцы ощутили жар пламени, обвис
безвольно, утратив способность к сопротивлению. Как и рассчитывал Блейд,
жестокость предстоящей пытки сломила его быстрее угроз и побоев. Пират
поднял залитое кровью лицо.
Тал! Там... - Голос его прерывался, он бормотал, захлебываясь слюной,
торопясь выложить все, что знал, о чем догадывался. - Там их тайное убежище,
в прибрежных скалах. Они увели мальчишку туда... - Пират с мольбой взглянул
на Блейда. - Что ты сделаешь со мной... господин?
бухте, где ждали корабли.
ринулись в горящий замок - спасать остатки добра.
мраке странную отчетливость, выпуклую осязаемость - это пробуждались с
исчезновением зрения другие чувства, и мир начинал казаться чужим. Почти
прежним, и все же словно чуть сдвинутым, искаженным, обманчивым. И даже
рассвет не убеждал в ложности ночных видений. Блейд без устали твердил себе,
что это не более чем усталость и нервы.
Сарум Вила, и все эти семь дней Блейд шел к святилищу друсов. Не так-то
просто оказалось отыскать дорогу в лесу, к тому месту, где он был всего один
раз, четверть века назад. И все же что-то привело его туда, к солнечной
поляне, где перед священным дубом высился кровавый алтарь и зияла черная
незаживающая рана пепелища. Не память - скорее, инстинкт; чутье вело Блейда,
точно дикого зверя. И он уверенно шел на запах зла и колдовства.
согревал ее, озябшую, собственным телом... Здесь напал на огородное пугало,
приняв его за разбойника... И с каждым шагом он знал, что цель все ближе.
память тела услужливо помогала ему: глаза вспоминали эти огромные деревья,
перевитые мощными лианами, дубовые и тисовые рощицы, разделенные полянами,
кожа - прикосновение острых шипов колючего кустарника, которые причиняли
столько неприятностей бедняжке Талин; ноги сами обходили ямы, заваленные
валежником, слух, казалось, вновь проигрывал заунывную литанию друсов,
перемежавшуюся мерными хлопками...
забыть. Восхитительно совершенное, пленительное лицо друзиллы Канаки...
Серебристый водопад ее волос... Холодные, жестокие глаза. Он желал эту
женщину, как ни одну другую... теперь он мог себе в этом признаться. Но
Талин убила ее.
была сама богиня земли, принявшая облик дерева - Блейда привело не
вожделение и не простое любопытство. Эти ведьмы-людоедки похитили его сына!
Собирались ли они шантажировать этим Талин либо использовать мальчика для
своих омерзительных ритуалов... Блейд боялся и подумать об этом.
раз еще проклянут тот день, когда забыли об этом.
заполнить пустоту ожидания.
всем искусством бывалого разведчика, соорудил себе убежище неподалеку - не
слишком близко, чтобы не быть обнаруженным, но с отличным обзором.
замаскировал травой и ветвями. Вовнутрь натаскал сухой травы и лапника, так
что получилась вполне уютная нора. Пищи у него было достаточно - Ярл снабдил
его сушеным мясом, лепешками и крепким скайрским вином.
слишком велик. Каждое мгновение он ждал появления друсов. До полнолуния
большой луны, когда, по словам Ярла, колдуньи вершили свои кровавый обряд,
оставались считанные дни.
есть чреватость ночного светила, а кровавая жертва призвана символизировать
разрешение от бремени. Жертва затем поедалась... должно быть, сама
Друзза-земля таким образам впитывала жизненную силу, даруемую небом.
веру и обряды. Да и ему, чаще всего, это было безразлично. И все же
ощущалось в обычаях друсов нечто столь чуждое, варварское и безумное, что
все в душе его восставало при одной лишь мысли, что ему вновь предстоит
Сертаков Виталий
Гюго Виктор
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Володихин Дмитрий
Муркок Майкл