оконными рамами.
провели время. И миссис Омариан рассказывала нам кое-какие истории.
тушеного мяса.
такая приятная леди, она никогда не повышала голос и никогда не сердилась,
что бы они ни делали - раскачивались слишком сильно на качелях, или очень
громко смеялись, или бросались камнями. Единственный раз она видела миссис
Омариан расстроенной, когда Пэтти Фостер упала и серьезно поранила колена.
- О старом месте, - сказала Лори отцу. - Это даже забавнее, чем страна Оз.
сказал Эван, взглянув на Кэй. - Мне бы хотелось услышать эти истории. - Он
улыбнулся Лори и продолжал есть.
устроилась в кабинетике с кипой математических текстов, которые захватила
домой из библиотеки колледжа Джорджа Росса. Эван поиграл с Лори за
кухонным столом в "безумные восьмерки", но его мысли все время отвлекались
от карт. Он продолжал думать о темноте за стенами и о том, как сейчас,
должно быть, луна освещает окна в том странном доме на Каулингтон-стрит.
любовью в своей спальне; их тела сплетались и расплетались и снова
сплетались вместе. Кэй мерно дышала рядом с ним, ухватившись за его
упругую спину и плечи, но даже в момент спадающего любовного пыла, когда
на грани сна они теснее прижимались друг к другу, сознание Эвана
отвлекалось и закружилось в коридорах прошлого.
землю на золотом поле. Вороны, взлетающие в небо, убегающие от смерти. И
Эван, юный Эван, видевший во сне, как его брат хватается за воздух, но не
понявший, что это предупреждение, стоял над ним и наблюдал, как кровь
сочится из уголков его рта и как маленькая грудь жадно пытается вздохнуть.
"Я пойду и приведу папу, я поспешу и приведу его, я поспешу!" И он
побежал, спотыкаясь всю дорогу, к маленькому домику на холме, крича, чтобы
мать и отец помогли ему, потому что Эрик серьезно поранился суком, упал и
сейчас лежит, весь покалеченный, на земле, словно некая карнавальная
кукла. Он показал им дорогу, боясь, боясь, боясь, что ведет их
неправильной дорогой, боясь, что не сможет снова найти это место, боясь...
уставились в жаркий солнечный диск, и мухи уже пробовали на вкус кровь
вокруг рта мальчика, как воду из красных фонтанов.
оглушенный, сражается с двумя охранниками в черных одеждах со всей силой,
оставшейся еще в его теле. Он хватает нож и ударяет им, один из них
замахивается над его головой ружейным прикладом, другой падает, из его
яремной вены хлынула кровь. Шум криков и стонов, из закамуфлированного под
джунгли строения выбегают новые охранники, тени приближаются к бамбуковым
клеткам. Эван хватается за ствол ружья, отталкивает его в сторону, глубоко
погружает нож в грудную клетку до легких. Он отбрасывает в стороны
вьетконговца, разворачивается к клеткам, где бормочут и захлебываются
слюной обезумевшие люди. Автоматный огонь, пули вспахивают землю между
Эваном и клетками. Пламя обжигает левое плечо, когда пуля с завыванием
проносится мимо. Тогда он отворачивается от клеток и бежит в джунгли,
охранники преследуют по пятам, стреляя в его тень; он ныряет в густую
листву и прячется там какое-то время, которое кажется ему часами. Когда
крики замирают вдали, он пробирается туда, где, по его сведениям,
располагается его лагерь, на несколько миль к югу.
организована спасательная миссия. Он провел людей обратно через джунгли,
положившись на свою память и интуицию, и на следующий день они обнаружили
лагерь вьетконговцев.
над телами, изрешеченными пулями, витал запах смерти, подобно темному
туману. И уже собирались мухи, огромными стаями - древняя, всегда
побеждающая армия.
паукообразной, источающей яд. Выискивающей тела и души. Дважды Эван ощущал
ее присутствие, и ему удавалось спастись, и дважды эта ужасная тварь
забирала жизни других вместо его собственной. Но это, чем бы оно ни
являлось, ждало, наблюдало и дышало дыханием ночи.
заулыбалась, и тогда он позволил своему сознанию перевалиться через край.
вот-вот начаться, и он не мог опоздать.
Образы деревни: ряды аккуратных домиков, раскинувшиеся вязы, Круг. И тот
самый дом: музей на Каулингтон-стрит. Открывающаяся дверь; страх, громом
отдающийся в душе. Неожиданный водоворот пыли, помутивший свет; холод,
болью отдающийся в костях.
подходящая все ближе и ближе, беззвучно шагающая с ужасной, словно
свернутой в пружину силой. Он хотел закричать, но не смог. Он хотел
побежать, но не смог сделать и этого. И опять фигура, разводя в стороны
пылевую завесу, пытается сквозь нее дотянуться своей рукой, подходит все
ближе и ближе, ее пальцы тянутся к его горлу.
разорвать его в клочья. Немигающие. Ниже глаз, губы разошлись в оскале
ненависти, обнажая блестящие зубы.
коготь. Он пытался вырваться оттуда, Кэй рядом с ним теперь повторяла:
"Боже, Боже милостивый, пожалуйста, не надо опять... нет, нет, не надо
опять, нет, Эваннннннн..."
почувствовал на своем теле влажный холодный пот. Он ощущал себя замершим и
беззащитным. - Не волнуйся. Все в порядке. Правда. В порядке.
осознал, что она отодвинулась от него.
рукой по своему лицу и покачал головой. "Возвращайся ко сну".
страхом.
череп вплоть до мозга.
видела что-то похожее раньше, когда он проснулся и сказал, что будет
несчастный случай и они могут покалечиться. У красного грузовика трейлера
с надписью "АЛЛЕН ЛАЙНЗ" откажут тормоза, и его вынесет на середину дороги
по направлению к ним. Но нет, этот взгляд был еще хуже, и поэтому напугал
ее до самой глубины души. Он казался пустым и затравленным, освещенным
внутренним огнем, казалось, он пытается заглушить тот ужасный озноб,
который пронизывал его кости.
окно светила луна, и ей показалось в это мгновение, что луна...
ухмыляется.
его сердце колотилось в груди, как кувалда. Нечего было ждать сна; в эту
ночь он прошел мимо него, отбросив, как треснувший бесполезный контейнер.
Он откинул в сторону простыни, пытаясь охладить пот, выступивший на лбу;
Кэй рядом с ним пошевельнулась, но не дотронулась до него и не осмелилась
заговорить.
сферы где-то в районе лба.
знания.
июль.
крашенных в белый цвет.
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Березин Федор
Каменистый Артем
Белов Вольф
Никитин Юрий