поставил бутылку на стол. - Мы уже много раз по-всякому прикидывали на
этот счет, мой друг. Любой, кто доберется до Адама, будет схвачен гестапо.
Точка.
другую папку и представила ему черно-белую фотографию - фас и профиль,
вроде снимков на удостоверениях личности, - неулыбчивого хрупкого блондина
на середине четвертого десятка лет, изнуренной, выжатой внешности, в
круглых очках с проволочной оправой. Адам представлял собой тип человека,
совершенно не видного на фоне обоев, в нем не было никаких особых примет,
ничего характерного, ничего, кроме лица, которое обычно забывается сразу
после того, как его увидят. Бухгалтер, подумал Майкл. Или банковский
кассир. Майкл пробежал отпечатанное на французском языке досье на агента
под кодовым именем Адам. Рост пять футов десять дюймов. Вес сто тридцать
шесть фунтов. Одинаково владеет обеими руками. Хобби: коллекционирование
марок, садоводство и опера. Родственники в Берлине. Одна из сестер в...
Оперу? - спросил он.
часть их он тратит на эту театральную чепуху.
Майкл. - Мы можем узнать точно, какая именно ложа, если нужно.
Слишком рискованно. Насколько мы знаем, все они не друзья, а просто
гражданские вольнонаемные, которые снимают место в той же ложе. Любой из
них может работать на гестапо.
дюйм этого бесцветного невыразительного лица. За ним, подумал он, заперто
что-то очень важное. Он чуял это так же верно, как ощущал запах
бургундского в дыхании Пирла Мак-Каррена и мускусный запах пороха на коже
Габи. - Я найду способ побеседовать с ним, - сказал Майкл.
огненно-рыжие брови. - Под наблюдением нацистов?
взгляд Мак-Каррена, и шотландец замычал и отвел глаза. Как он будет
выполнять свою задачу, Майкл еще не знал, но способ должен быть найден. Он
бы не для того прыгал из проклятого аэроплана, рассудил он, чтобы
смириться и вернуться назад только поэтому, что положение оказалось
невозможным. - Мне нужно удостоверение личности и пропуск на проезд в
автомобиле, - сказал он. - Я не хочу, чтобы меня забрали до того, как я
попаду в Париж.
в другую комнату, где на треноге стоял фотоаппарат и двое человек работали
за столом, тщательно ретушируя последние штрихи на поддельных нацистских
пропусках и удостоверениях личности. - С вас сделают снимок, и мы
изготовим вам удостоверение соответствующей давности, - объяснил
Мак-Каррен. - Ребята тут - старые умельцы в таких делах. Идите сюда. - Он
прошел в следующую комнатушку, где Майкл увидел полки с различной
нацистской формой, полевой серой и темно-зеленой, фуражками, касками и
обувью. Три женщины сидели за швейными машинками, пришивая пуговицы и
знаки различия. - Вы будете офицером по связи, ответственным за
эксплуатацию телефонных линий. К тому времени, когда вы будете выходить
отсюда, вы будете знать все о линиях немцев и во сне сможете наизусть
перечислить свои узлы и их размещение. На их изучение вам дается два дня.
За это время немчики должны успокоиться. В Париж вы поедете с водителем.
Одним из моих Андре. У нас есть прекрасный блестящий штабной лимузин,
спрятанный неподалеку отсюда. Большой босс говорит, что вы знаете немецкий
язык, поэтому тронетесь в восемь часов - вот все, что я могу вам сказать.
- Он выудил карманные часы и открыл крышку. - Значит, у вас есть еще
четыре часа, чтобы помыться и немного поспать. Мне кажется, вы в этом
нуждаетесь.
хотелось смыть с лица маскировочную раскраску и пыль.
вслед за ними. - Это место было сооружено римлянами, давно, еще когда
Цезарь был большой шишкой. Они любили ванны. Габи, не возьмешься ли ты
поухаживать за нашим другом?
нескольких шагах за ней.
него. - Ты проделала там просто чертовски хорошую работу.
похвалы. Ее сапфирно-голубые глаза, изумительные на ее пыльном точеном
лице, остановились на Майкле Галатине. Они смотрели на него с холодным
профессиональным уважением. Уважение одного убийцы другим, подумал Майкл.
Он был рад тому, что они воюют на одной стороне. - Идите за мной, -
сказала она ему, и он пошел по сырому подземному коридору.
разглядывая каменный бассейн футов пятнадцати по диагонали и четырех футов
в глубину, заполненный водой, в которой плавали опавшие листья и трава. -
Вот вам мыло, - сказала она и бросила ему твердый белый брусок с
деревянной полки, на которой также висело несколько выглядевших поношенно,
но чистых полотенец. - Мы налили эту воду всего лишь пару дней назад. -
Она показала ему на большой каменный желоб, выступавший из стены над
ванной. - Надеюсь, мытье в воде, в которой уже принимали ванну, не
вызывает у вас возражений?
пользовались.
свой заношенный свитер и стала расстегивать блузку. Он смотрел, как она
раздевалась, не зная, как это воспринимать, и она посмотрела на него,
снимая блузку, из-под которой показался лифчик. - Надеюсь, вы не
возражаете, - сказала она и, не прекращая раздеваться, достала за спиной и
расцепила лифчик. - Мне тоже нужно вымыться. - Лифчик упал, ее груди
полностью обнажились.
мужчины... представляете ли... стесняются мыться с женщинами. - Она сняла
ботинки и носки и стала расстегивать брюки.
колебаний сняла последнее белье и совершенно голая пошла к ступенькам,
спускавшимся под воду. Она спустилась по ним, и Майкл услышал, как у нее
сперло дыхание, пока вода подходила до уровня бедер и живота. Ключевая
вода, подумал он. Подаваемая через систему древнеримских труб к тому, что
служило общественной баней, вероятно, в своего рода храме. Габи сделала
последний шаг, вода накрыла ее грудь, и наконец она выдохнула воздух,
который задерживала в легких. Здесь внизу было весьма прохладно, чтобы
окунаться, но ему не улыбалось ехать в Париж, не имея еще два дня
возможности вымыться. Он переступил через свое сброшенное белье и пошел к
ступенькам. От холодной воды у него тут же свело лодыжки, потом колени...
ну, такое ощущение не забывается.
Прежде чем он ответил, она дошла до центра бассейна и окунулась с головой.
Затем быстро выскочила и отвела руками свои густые черные волосы с лица на
затылок.
салом и овсянкой, оно явно не было сортом, покупаемых в парфюмерных
салонах.
хлопья. - Используете возможности?
Брать, что дают.
расчетливы, а не медлительно-соблазняющими.
думала о том, что ее плотное крепкое тело было менее чем в семи футах от
него, и эта ее незаинтересованность - ее уверенность в том, что она может
справиться с любой проблемой, если та возникнет - заинтриговала его. Но от
холодной воды возникла только дрожь, а не пробуждение желания. Майкл
наблюдал, как она намыливала спину, сколько могла достать, но не попросила
его помылить остальное. Потом она намылила лицо, еще раз окунулась и
вынырнула с розовыми щеками. Затем бросила мыло ему.
кожу.