секунд он почувствовал, что скользит вверх.
только тогда позволил себе расслабиться. Принцип этого странного лифта ему
был непонятен. Но ему было совершенно все равно, лишь бы механизм работал
как положено. Вскоре он достиг помещения с окнами. Дневной свет сменился
зеленоватыми отблесками луны, катившейся по небу. Должно быть, он провел в
подземелье целые часы.
следовало поторопиться, если уж он хотел догнать группу апачей на
перевале. То, что они собирались сообщить клану, напрочь перечеркивалось
всем тем, что ему довелось узнать здесь. Теперь апачи не могли уйти на юг,
оставив горы и особенно долину без присмотра. Если это случится, и красные
завладеют сокровищами Топаза, погибнут они все. Этого допустить было
нельзя.
попытался мысленно позвать их. Однако они исчезли столь же неожиданно, как
и встретили его. У Тревиса уже не оставалось времени на поиски. Со вздохом
он трусцой пустился к перевалу.
преодолеть до пятидесяти миль в день пешими по пересеченной местности.
Возможно, у него нет такой выносливости, но почему-то он был абсолютно
уверен, что успеет догнать остальных. Однако, когда он вышел на перевал,
то своих соотечественников на обусловленном месте не нашел.
разочарованию понял, что они доберутся до лагеря задолго до него. Деклай
со своими сторонниками не преминут воспользоваться сообщением Нолана и
постараются во что бы то ни стало склонить всех на свою сторону.
противоречия. Он пустился бежать дальше. Тревис уже настолько вымотался,
что поддерживал себя только допингом, содержащимся в концентратах. Он
бежал трусцой, которая была ненамного быстрее спортивной ходьбы. Его
неотвязно преследовали воспоминания о картинах, увиденных в ридере: перед
силами, которыми манипулировали яйцеголовые звездные путешественники,
бледнели кошмары водородных и кобальтовых бомб, терзавшие его мир с
незапамятных времен.
разбудили лучи горячего утреннего солнца, падавшие на лицо. Тревис с
трудом разлепил спекшиеся веки, шатаясь, поднялся на ноги, зачерпнул
ладонью из ручья, смочил лицо и губы и снова пустился бежать.
совершенно потерял счет времени. В голове билась и пульсировала лишь одна
мысль: он должен добраться до лагеря, поведать о своих открытиях, каким-то
образом взять верх над Деклаем, доказав необходимость вторжения на север.
Взгляд скользнул по нему и сознание сработало. Но он продолжал идти, хрипя
и пошатываясь. Грудь с трудом вздымалась от каждого вздоха. Тревис даже не
мог предположить, что теперь его осунувшееся, усталое, изможденное лицо
представляет собой страшную искаженную маску.
увидел перед собой людей, но все никак не мог сообразить, что может
значить обращенное против него оружие.
Прерывистое дыхание рвалось из горла.
колдуны?
что Тревис пошатнулся и сел. Он попытался подняться, увидел, как Деклай
осклабился и замахнулся. Наконец Тревис понял, что происходит.
колодец тьмы. И на этот раз никакой зеленовато-лиловой колонны, которая
могла бы осветить ему путь.
отвернуться, но вспышка боли заставила его замереть. Через какое-то время
боль перешла в головокружение, но он все еще лежал, боясь сделать малейшее
движение. Тревис с трудом приоткрыл один глаз и увидел остроконечные ушки
и пушистую голову койота на фоне серого, завешанного тучами неба. Он сразу
признал Наликидью.
прохладный след. И сразу же грозовые облака разразились безумным ливнем.
Такого Тревису не приходилось переживать со времени своей высадки на
Топаз. Его зазнобило от промозглой сырости. Тревис попытался подняться
хотя бы на колени, но ноги подогнулись, он упал, потом снова приподнялся.
Наликидью схватила его зубами за рубашку и принялась тянуть вверх. Только
благодаря этой поддержке ему, наконец, удалось встать на четвереньки. Вот
так он и дополз до небольшого укрытия под ветвями какого-то густого
дерева. Здесь, спрятавшись от непогоды, Тревис уселся на рыжеватый слой
опавших иголок и уставился в пустоту. Теперь только редкие капли дождя
падали на него, но он даже не обращал на это внимание.
повалился на бок и закрыл глаза. Его трясло точно в лихорадке, а сознание
неистово боролось с болью, которая раскалывала голову. Он пытался
заставить себя перетерпеть ее, забыться и вспомнить, что же все-таки
произошло.
сторонниками, обвинение в колдовстве - серьезное обвинение в старые
времена. Старые времена! Для Деклая и его приспешников, они никогда не
кончались! И эта угроза - до нейлка да - значила буквально: не видеть тебе
рассвета, смерть.
медленно принялся ощупывать саднившее тело. Оно все было сплошь покрыто
синяками: плечи, ребра, грудь и даже ноги. Должно быть, в него кидали и
после того, как он потерял сознание. Камни... изгнание! Но почему? Не
могла же враждебность Деклая получить одобрение Осторожного Оленя,
Джил-Ли, Цуая или даже Нолана? Мысли путались.
Лихорадочная дрожь во всем теле прошла, стало не только теплей, но и
суматошные, отчаянные мысли начали понемногу успокаиваться, словно кто-то
пытался облегчить ему боль и страх. Это был не словесный, и даже не
мысленный контакт, а скорее нечто менее ощутимое, где-то на уровне
подсознательных чувств. Тревис даже не сумел бы описать это все словами.
Наликидью тесно прижималась к его боку, положив мордочку на плечо. Ее
теплое дыхание приятно щекотало шею. Тревис обнял ее, и этот его жест
вызвал у нее довольное повизгивание.
переполняла благодарность за одно лишь то, что она сейчас находилась
рядом, лежала рядом с ним, согревая своим собственным теплом, и пыталась
успокоить телепатическим контактом. Через секунду ее спутник осторожно
протиснулся под низко висевшей ветвью, прополз в укрытие и улегся рядом.
Тревис протянул руку и с любовью погладил мокрый мех, пахнувший грозовой
свежестью.
большинства членов клана. Однако мелькнула и более неприятная мысль. Что,
если Деклай теперь стал новым вождем апачей, а изгнание Тревиса только
прибавило его престижу?
Земле перед отправкой они все прошли через иммунологические прививки. Их
сумели оградить от всех мыслимых заболеваний, но вот элементарная простуда
вполне была способна отнять у человека последние силы. А сейчас он просто
не мог себе позволить расслабиться и заболеть.
Тревиса, но в воздухе пахло прохладой и сыростью. Его немного спасали оба
койота, но до конца согреть изможденного, раненого человека им не
удавалось. Скрючившись и прижавшись к земле, чтобы не касаться спиной
мокрых ветвей, нависавших довольно низко, Тревис принялся стягивать с себя
промокшую рубаху, которая только охлаждала тело. Он осторожно, морщась и
постанывая от боли, принялся вытирать себя сухими листьями, выкопанными
из-под влажного слоя. Синяки и ссадины не давали покоя, но Тревис понимал,
что сейчас, пока в голове гудит и мысли путаются, он ничего не способен
предпринять. Это бессилие больше всего мучило и угнетало его. Чтобы
забыться, Тревис почти полностью зарылся в листья и постарался
расслабиться. Койоты лежали рядом, охраняя его и прислушиваясь к каждому
шороху, доносившемуся извне.
припомнить, что ему собственно снилось: в памяти остались лишь какие-то
смутные обрывки картин и видений. Но надо всеми ними витало ощущение
опустошенности и страха.
шелест дождя. Тревис инстинктивно повел рукой - койотов не было. После сна
мысли немного прояснились, да и голова уже так не болела. Тревис внезапно
понял, как должен поступить. Как только силы вернутся к нему, он сможет
Посняков Андрей
Махров Алексей
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Суворов Виктор