оружие. Латники, отойдя на почтительное расстояние от предводителей,
последовали его примеру, хотя и сменялись поочередно в карауле, и
кто-нибудь один то углублялся в заросли, то вновь выходил на поляну.
порыв чистоплотности, который увидел Ник. Подойдя к ручью, она напилась из
горсти и снова вытерла руки, на сей раз об юбку. Постояла, глядя на
спящего монаха и латников, и вернулась на свое место у камня, бросив по
пути быстрый взгляд на Ника.
своих длинных кос, что-то тихо напевая. Время от времени она, не таясь,
многозначительно поглядывала на Ника.
фанатизм монаха, Ник теперь ощущал исходившие от нее жуткие и
отвратительные флюиды зла. Он сам себе удивлялся. Никогда прежде он не
питал такого отвращения к кому бы то ни было, никогда ему не доводилось
пережить ощущение, что он знает чувства других. Это было похоже на
осознание того, что Джеремайя его понимает, на обострившуюся способность,
неведомую раньше.
запросто его прирежут, их и приглашать не надо: Ник готов был поклясться,
что женщина просто мечтает об этом. Пока что он понял одно: они думают
торговаться с теми, кого зовут "дьяволами", и собираются предложить им
Ника. И поскольку именно это слово монах выкрикнул в лицо Герольду,
торговаться они намерены с Людьми с Холмов, припугнуть их тем, что могут с
Ником сделать. От этой мысли мороз продирал по коже. Потому что какое
Людям с Холмов дело, если его здесь прикончат? Он отверг предложение
Герольда - или, по крайней мере, отложил ответ на потом, - значит, Авалон
о нем заботиться не станет. Ему ясно объяснили: Авалон защищает своих,
остальных же постигнет та участь, которую они избрали.
все рассуждения викария об изменении, о роковом неверном выборе - ничто в
сравнении с тем, что он попался в руки бродягам. И все же - он был упрям и
знал это - ничто не заставит его сделать выбор вопреки собственной воле.
убежать, быть самим собой и избавиться от опеки и наставлений. И вот во
что это вылилось. За Линдой же в тот раз он помчался из чувства долга.
Примкнув к англичанам, следовало принять и их образ жизни, просто потому,
что Ник слишком мало знал. Глупо было рисковать понапрасну...
хор латников. На поляну вышел дозорный, женщина поманила его и что-то
приказала. Он притронулся пальцами к ржавому шлему и ушел туда, где в
зарослях находились животные. Она поглядела ему вслед, затем встала и
направилась к ручью.
дороге сверкающие капли.
стала просто пыткой. Однако Ник не верил женщине, не верил в то, что ей
ведомо чувство сострадания. Это забава, которой ей хочется развлечься.
Влага просачивалась меж пальцев и капала ему на рубашку; стоило наклонить
голову - и он мог бы напиться. Однако что-то в его душе сказало "нет", и
он прислушался к совету.
быстро прошла к своему валуну и так же быстро вернулась с маленькой
плеткой; рукоять совсем потускнела, но ее украшали грубо обработанные
самоцветы. Размахнувшись, женщина хлестнула Ника по лицу, словно полоснула
ножом.
стояла, поигрывая плеткой, наблюдая, как действует на него эта угроза.
Впрочем, если она и замышляла какую-то новую забаву, монах опять испортил
ей удовольствие.
бешенства. Его яростный рев разбудил латников, и они спросонья схватились
за оружие, а их товарищ, находящийся в дозоре, с треском вылетел из
кустов, готовый прийти на помощь.
визгливо и злобно что-то проговорила в ответ, однако в конце концов отошла
от пленника. По всей видимости, желания монаха по-прежнему оставались
главными - только Нику страстно хотелось узнать, в чем они заключались.
его уже хватились, но даже если англичане найдут его лаз, то все равно не
догадаются, куда он исчез, выбравшись на поверхность, - и ради своей
собственной безопасности не решатся отправиться на поиски.
руки, но тщетно. Кисти занемели, и выше их руки тоже постепенно теряли
чувствительность. Ствол дерева, к которому Ник был привязан, заставлял его
сохранять вертикальное положение, хотя ноги тоже совсем затекли. И он не
был уверен, что сумеет сделать хотя бы шаг, даже если каким-то чудом вдруг
окажется на свободе.
поляне горел только один костер, теперь же они принялись стаскивать дрова
и складывать их в некотором отдалении для второго. Монах трудился над
сухими ветками, которые отбирал с великой тщательностью. Ножом, снятым с
пояса, очистил их от коры и сучков, уверенно и сноровисто связал пучками
травы и получил таким образом несколько деревянных крестов.
словно сооружая вокруг пленника ограду. При этом он что-то бормотал себе
под нос, и Нику время от времени удавалось разобрать какое-нибудь
латинское слово. Расставив кресты, монах с громким пением их обошел,
коснувшись каждого металлическим крестом на конце своего шеста. Остальные
бродяги придвинулись друг к другу и время от времени тоже запевали в такт
совершаемой церемонии. Затем они разожгли второй костер, свет которого
становился все ярче по мере того, как темнота сгущалась.
на освещенной площадке между двух костров, а на шеи повесили веревки с
кусочками железа. В круге света рядом с животными собрались все. Латники
вытащили кинжалы и держали в руках, словно готовясь к осаде; монах воткнул
шест с крестом в землю и встал неподалеку от Ника.
вслушиваться в тишину. Временами монах что-то бормотал, находившиеся между
костров бродяги устало переступали с ноги на ногу, однако никто из них не
терял бдительности.
тому, что распространяли вокруг себя обитатели бивака. Но только это было
зловоние не тела, а духа - еще одно, доселе неведомое Нику ощущение, но он
в нем разобрался. Подобно тому, как приютившая их ферма являлась обителью
добра и покоя, то, что надвигалось сейчас, было источником зла и угрозы.
Авалона. Ник был непоколебимо в этом убежден.
услышал, как что-то с треском ломится сквозь кусты, и чье-то тяжелое
дыхание.
обереги. Монах же выдернул из земли свой шест с крестом и приготовился
пустить его в ход так же, как в нападении на Герольда.
куста, оглянулся, желая видеть то, что может оттуда появиться. Из листвы
высунулась голова. Похолодев от страха, Ник все же заставил себя ее
рассмотреть.
казалась ожившим ночным кошмаром. Морда осклабилась, показала клыки и
скрылась обратно. С другой стороны на поляну выползла змея, точнее нечто
ей подобное. На змеином теле качалась женская голова. Приближаясь, тварь
шипела какие-то слова - видимо, люди у костров их поняли, потому что один
из латников с криком, полным ужаса и ненависти, рванулся вперед, занеся
кинжал, и вонзил его в змеиное тело за улыбающейся головой.
отпрянул назад, забыв о кинжале, закрывая руками глаза, упал и скрючился
на земле, а женщина-змея извивалась и поднималась все выше, пока монах не
метнул в нее свой шест, и тогда она бесследно исчезла.
подобные человеку. Они злобно сверкали глазами, шипели, брызгали слюной,
кричали, грозились, затем растворялись во мраке, и их сменяли другие. Пока
еще никто из жуткого сборища монстров не напал на освещенных пламенем
людей, но самый вид чудовищ повергал в страх и изматывал нервы. А нервы у
бродяг уже были порядком измотаны, возможно, предыдущими встречами с этой
нечистью.
считать хвоста и копыт, телом, скакнуло в круг света и начало выделывать
антраша [в классическом балете - прыжок, во время которого вытянутые ноги
танцовщика скрещиваются в воздухе несколько раз] и кланяться, один из
латников запрокинул голову и завыл, как собака. Тот, который взял Ника в
плен, обернулся и ударил его с такой силой, что тот упал и остался лежать
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Ильин Андрей
Пехов Алексей
Акунин Борис