Чтение 25–й страницы книги ~Безумная звезда~

этом мире, я предпочитал рыжеволоших и пылких женщин.

- А-а.

- Но потом я штал немного поштарше и начал ишкать шебе женщин ш
белокурыми волошами и глажами, в которых шветитшя жижненный опыт.

- О-о? Да?

- А жатем я штал еще немного штарше и оценил доштоинштва женщин ш
темными волошами и жгучим темпераментом.

Он умолк. Ринсвинд ждал.

- Ну и? - в конце концов, не выдержал волшебник. - Что дальше? Что ты
ищешь в женщинах сейчас?

Коэн обратил к нему взгляд своего слезящегося голубого глаза.

- Терпение, - ответил он.

- Поверить не могу! - воскликнул голос за спиной. - Я еду вместе с
Коэном-Варваром!

Это был Двацветок. С раннего утра - с тех самых пор как он обнаружил,
что дышит одним воздухом с величайшим героем всех времен, - он вел себя
как обезьяна, которой вручили ключ от банановой плантации.

- Он, шлучайно, не иждеваетшя? - спросил Коэн у Ринсвинда.

- Нет. Он всегда такой.

Коэн повернулся в седле. Двацветок улыбнулся ему сияющей улыбкой и
гордо помахал рукой. Коэн повернулся обратно и крякнул от боли.

- У него што, глаж нет?

- Есть, только видит он не так, как другие. Можешь мне поверить. Я
имею в виду.., ну, помнишь юрту Конного народа, в которой мы провели
прошлую ночь?

- Да.

- Лично я счел, что она несколько темновата и засалена. Да и воняло
от нее, как от очень больной лошади.

- По-моему, очень точное опишание.

- А он бы с нами не согласился. Он заявил бы, что это великолепный
варварский шатер, увешанный шкурами величественных животных, убитых
остроглазыми воинами, живущими на краю цивилизации, шатер, пахнущий
редкими и диковинными смолами, добытыми при набегах на караваны,
пересекающие лишенную дорог.., ну и в том же духе. Я это серьезно, -
добавил Ринсвинд.

- Он што, чокнутый?

- Вроде как. Но у этого чокнутого денег куры не клюют.

- А-а, тогда он не может быть чокнутым. Я повидал мир. Ешли у
человека денег куры не клюют, то он прошто экшцентричный.

Коэн снова повернулся в седле. Двацветок рассказывал Бетан о том, как
Коэн в одиночку расправился со змеями, составляющими армию
властительницы колдуний С белинды, и украл священный бриллиант из
гигантской статуи Оффлера, Бога-Крокодила.

Морщины, покрывающие лицо Коэна, прорезала странная улыбка.

- Если хочешь, я скажу ему, чтобы он заткнулся, - предложил Ринсвинд.

- А он жаткнетшя?

- Нет.

- Пушть болтает, - позволил Коэн. Его рука невольно опустилась на
рукоять меча, отполированную до блеска хваткой десятилетий.

- Во вшяком шлучае мне нравитшя, как он шмотрит на мир, - объявил
варвар. - Его глажа видят то, што находитшя на рашштоянии пятидешяти
лет.

В сотне ярдов за ними, неуклюже прыгая по мягкому снегу, бежал
Сундук. Никто никогда и ни по какому поводу не спрашивал его мнения.

***

Близился вечер. Они подъехали к краю высокогорных равнин и начали
спускаться вниз по мрачному сосновому бору, лишь слегка припорошенному
снежной бурей. Пейзаж изобиловал громадными расстрескавшимися скалами и
настолько узкими и глубокими долинами, что день здесь длился минут
двадцать. Дикий, продуваемый всеми ветрами край, где можно ожидать, что
вам навстречу вот-вот выйдут...

- Тролли, - сказал Коэн принюхиваясь.

Ринсвинд оглянулся, всматриваясь в алый вечерний свет. Скалы, которые
прежде казались абсолютно нормальными, внезапно подозрительно ожили.
Невинные с виду тени наполнились подозрительными силуэтами.

- Я люблю троллей, - объявил Двацветок.

- Врешь ты все, - твердо сказал Ринсвинд. - Ты не можешь их любить.
Они большие, бугристые и людей едят.

- Неправда, - возразил Коэн, неловко соскальзывая с лошади и массируя
колени. - Это широко рашпроштраненное жаблуждение. Тролли никого не
едят.

- Да?

- Да, они вшегда выплевывают вше обратно. Их желудок не переваривает
людей, понятно? Шреднему троллю ничего от жижни не нужно, кроме ражве
што шлавной глыбы гранита да доброй плиты ижвештняка на жакушку. Я
шлышал, это потому, что они кремниш.., кремниорганишеш... - Коэн
запнулся и погладил бороду, - жделаны иж камня.

Ринсвинд кивнул. В Анк-Морпорке тролли были не в диковинку, поскольку
их часто нанимали в телохранители. Правда, содержание этих тварей
влетало в копеечку - до тех пор пока они не усваивали, что такое дверь,
и не переставали, покидая дом, переть напролом сквозь ближайшую стену.

Когда путешественники занялись сбором хвороста, Коэн продолжил:

- Но шамое главное - их жубы.

- Почему? - поинтересовалась Бетан.

- Алмажы. Видишь ли, только алмажы могут шправитыпя ш камнями - и вше
равно троллям приходитшя каждый год выращивать жубы жаново.

- Кстати, о зубах... - вмешался Двацветок.

- Да?

- Я не мог не заметить...

- Да?

- О, ничего, - отступил турист.

- Да? А-а. Давайте побыштрее ражжигать коштер, пока еще швет ешть. А
потом, - лицо Коэна вытянулось, - полагаю, нам лучше шварить шуп.

- Ринсвинд в супах мастер, - с энтузиазмом объявил Двапветок. - О
травах и корешках он знает все.

Коэн бросил на волшебника взгляд, который позволял предположить, что
он, Коэн, в это не верит.

- Што ж. Конный народ дал нам в дорогу немного вяленой конины, -
сказал он. - Ешли найдешь дикий лук или што-нибудь в том же духе, это
может улучшить ее вкуш.

- Но я... - начал было Ринсвинд, однако решил, что продолжать не
стоит.

"Во всяком случае, - рассудил он, - я знаю, на что похожа луковица.
Это такая круглая белая штуковина с торчащим сверху зеленым пучком. Она
должна прямо-таки бросаться в глаза".

- Я пойду поищу, хорошо? - предложил он.

- Хорошо.

- Вон там, в густом, тенистом подлеске...

- Очень даже подходящее мешто.

- Ты имеешь в виду эти глубокие овраги?

- Я бы шкажал, идеальные ушловия.

- Да, так я и подумал, - горько отозвался Ринсвинд и отправился в
путь, гадая про себя, каким образом лучше подманить луковицы.

"В конце концов, - размышлял он, - на рынке они уже связаны и
подвешены над прилавком, но в природных условиях лук наверняка другой.
Наверное, крестьяне, или кто там занимается отловом, используют
натасканных на лук собак или же поют песни, чтобы заманить луковицы в
ловушку".

Он начал бесцельно шарить среди листьев и травы. На небе уже
появилась парочка ранних звезд. Под его ногами чавкали светящиеся грибы,
неприятно органические и похожие на сексуальные игрушки для гномов.
Ринсвинда кусали маленькие летучие существа. Другие существа, к счастью
невидимые, прыжками или скользящими движениями скрывались под кустами и
с укором квакали на вспугнувшего их волшебника.

- Луковицы? - шепотом позвал Ринсвинд. - Здесь есть луковицы?

- Несколько штук растет вон там, около старого тиса, - произнес рядом
чей-то голос.

- А-а, - отозвался Ринсвинд. - Ладно.

Наступила долгая тишина, нарушаемая только звоном комаров вокруг
головы волшебника.

Он стоял не шевелясь, застыв как каменный. Даже его глаза были
неподвижны.

- Извините, - наконец сказал он.

- Да?

- А который из них тис?

- Маленькое скрюченное деревце с небольшими темно-зелеными
иголочками.

- Ага, вижу. Еще раз спасибо. Он не шелохнулся. В конце концов, голос
непринужденно осведомился:

- Могу я еще чем-нибудь помочь?

- Ты ведь не дерево, правда? - спросил Ринсвинд, по-прежнему глядя
прямо перед собой.

- Не будь глупцом. Деревья не разговаривают.

- Прости. Просто у меня в последнее время случались кое-какие
заморочки с деревьями. Ну знаешь, как бывает...

- Нет. Я валун.

В голосе Ринсвинда почти ничего не изменилось.

- Прекрасно, прекрасно, - медленно произнес волшебник. - Что ж, пойду