спокойно возразил Барретт. - У меня нет даже диплома об окончании
колледжа, вспомнили? Я достаточно глуп, чтобы размышлять о смысле того,
что мы делаем. Вы и сами когда-то так думали.
спросил Барретт.
расчету. Им, разумеется, известно, что я запятнан участием в революционной
деятельности. А я знаю, что это банда фашистских негодяев. Тем не менее я
провожу определенные исследования, для которых просто необходима
финансовая поддержка в размере нескольких миллионов долларов в год, и это
обязывает меня искать правительственную дотацию. А правительство в
достаточной мере заинтересовано моим проектом и четко представляет себе
мои особые способности, так что охотно поддерживает меня, не заботясь о
моей идеологии. Я питаю к ним отвращение, они мне не доверяют, но все-таки
мы пришли к соглашению работать рука об руку.
одна из сторон не питает никаких иллюзий в отношении другой. Мы используем
друг друга, приятель. Мне нужны деньги, им нужны мои мозги. Но я продолжаю
отвергать философию этого правительства, и они это знают.
нами, не опасаясь лишиться дотации на исследования.
У нас нет никого, кто мог бы оперировать с полусотней фактов, а для вас
это сущая безделица. Нам недостает вас. Я мог бы заманить вас назад в нашу
группу?
виски появились в уголках его рта, покатились по мясистому подбородку и
исчезли в складках засаленного воротника. Барретт отвел взгляд и тоже
сделал затяжной глоток из своего бокала.
перестал презирать синдикалистов или продался им. Нет. Я оставил группу,
да будет вам известно, потому что мне стало скучно. Я решил, что Фронт
Национального Освобождения не стоит моей энергии.
таких, как вы. Где Революция? Сейчас 1998 год, Джим. Синдикалисты у власти
почти четырнадцать лет, и вы ни разу не попытались свергнуть их.
Бернстейн, вы бы предприняли активные действия. Но Джек озлобился и ушел.
Так вот - у Эдмонда Хауксбилля есть только одна жизнь, и он не хочет
потратить ее зря. Я устал от серьезных экономических дискуссий и процедур
в духе парламентаризма. Меня в большей степени стали интересовать
собственные исследования. И я ушел.
возможность вернуть себе свободу. Затем я понял, что это безнадежное дело.
нам сдвинуться с мертвой точки, - попросил Барретт. - Молодежь непрерывно
присоединяется к нам. Из Калифорнии приехал парень по фамилии Вальдосто.
Азарта у него хватило бы на добрый десяток таких, как мы. Есть и другие.
Если вы придете, ваш престиж...
презрение к Фронту Национального Освобождения. И все же он не мог отрицать
того, что еще поддерживает те идеалы, которые защищает Фронт, поэтому
Барретту удалось вырвать у него обещание прийти.
собрались больше десятка людей, большей частью девушек. Они сидели у ног
Хауксбилля, обожающе глядя на него, в то время как он, сжимая бокал и
потея, извергал сарказм и иронию. Он напоминал огромную белую медузу в
кресле, рыхлый, бесполый, отвратительный. Но влечение этих девушек к нему
было откровенно сексуальным. Барретт заметил, что Хауксбилль немало
заботился о том, чтобы отразить их заигрывания, прежде чем они могли зайти
слишком далеко. Он наслаждался тем, что был фокусом их вожделений - именно
поэтому, как подозревал Барретт, он когда-то частенько сюда захаживал - но
сейчас он не выказывал ни малейшего желания воспользоваться
предоставившимися ему возможностями.
свои суждения о причинах, по которым Фронт обречен на провал. Тактичность
никогда не была присуща Хауксбиллю, и он часто бывал весьма язвительным в
своем анализе недостатков деятельности подполья.
молодежь под ураганный огонь его критики, ведь его неприкрытый пессимизм
мог обескуражить их и отвратить от дальнейшей деятельности. Однако вскоре
заметил, что никто его юных друзей не принимал жуткие обвинения всерьез.
Они боготворили Хауксбилля за его выдающиеся достижения в математике,
однако считали его пессимизм просто одним из проявлений его
эксцентричности, как и его неряшливость, тучность и слабохарактерность.
Так что стоило рисковать, позволив Хауксбиллю долго и велеречиво
разглагольствовать, в надежде все-таки заполучить его участие в движении.
полон ромом, Барретт спросил у него о тех секретных исследованиях, которые
он проводит на правительственные деньги.
Хауксбилль.
уравнения верны. Мою работу критикуют уже целые поколения математиков, но
слабых мест в ней не обнаружено. Так что остается лишь воплотить теорию на
практике.
были чистым теоретиком.
часть настолько глубоко, насколько это необходимо для ее осуществления.
Обратное перемещение во времени на субатомном уровне - уже установленный
факт, Джим. Русские указали на подобную возможность по меньшей мере лет
сорок назад. Мои уравнения подтвердили их смелые догадки. В условиях
лаборатории удалось реверсировать перемещение электрона во времени и
послать его в прошлое почти на целую секунду.
сторону, он изменяет свой заряд и становится позитроном. И все было бы
нормально, если бы не его тенденция искать движущийся по его следу
электрон, и они аннигилируют друг друга.
но это только гамма-излучение. Так вот, нам, по крайней мере, удалось
продлить время существования нашего движущегося назад позитрона на одну
миллиардную часть, что оказалось чуть-чуть меньше секунды. И все же, если
мы можем послать один-единственный электрон назад во времени хотя бы на
секунду, то это значит, что теоретически можно заслать слона на триллион
лет назад. Остались только технические трудности. Мы должны увеличить
передаваемую массу, а также предотвратить изменение заряда на обратный, не
то будем просто посылать в наше собственное прошлое бомбы из антиматерии и
уничтожать свои лаборатории. Нам надо также определить, каково воздействие
при этом на живые существа. Но все это мелочи. Пять, десять, двадцать лет
- и мы решим эти проблемы. Теория - вот, что главное. А эта теория верна,
- икнул Хауксбилль. - Мой бокал опять пуст, Джим.
перемещению во времени?
хочу думать, для чего? Я делаю свое дело, и надеюсь, неплохо.
уравнения.
сомневаюсь, что вы в состоянии ее построить. Мне непонятно, почему вы
добровольно позволяете правительству наложить на нее свои лапы. Неужели вы
не видите, какую власть это им дает? Перемещаться вперед и назад по
собственному усмотрению во времени, уничтожая предков тех людей, которые
им досаждают? Изменять прошлое, исправлять...
во времени. Уравнения позволяют только обратное перемещение. Я вообще не
рассматриваю движение вперед во времени, и убежден в том, что это
невозможно. Движение сквозь время будет только односторонним, точно так же
как и для нас всех, простых смертных, сегодня. Только в другом
направлении.
было совершенно непонятным, но остальное привело его в бешенство своим
самодовольством и ограниченностью. Однако у него возникло неприятное
ощущение, что математик близок к успеху и что скоро, всего через несколько
Шилова Юлия
Корнев Павел
Ильин Андрей
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия